Страница 62 из 65
Впрочем, по сравнению со стройной «Аэлитой» "Гиперболоид…" представляется менее цельным, менее крепко скомпонованным, более разностильным. Наряду с прекрасными страницами в нем немало непереваренных кусков из западного авантюрно-детективного романа, заметно влияние не столько кинематографа, сколько «киношки»: невероятный галоп событий, их стыковка и расстыковка в самых неожиданных местах, погони, преследования, пиратские рейды изящной яхты «Аризона», кодированные телеграммы и изысканные бандитско-джентльменские разговорчики…
Писавшие о "Гиперболоиде…" за редкими исключениями (которые все-таки были) подчеркивали его антиимпериалистическую направленность, приобретшую вскоре четкое антифашистское осмысление, что сказалось как на восприятии романа читателями, так и на усилении подобных мотивов в тексте романа самим писателем от издания к изданию. Но "Гиперболоид…" часто принимался слишком всерьез, что ли. Между тем как и в основных сюжетных линиях романа, так и в отношении к большинству действующих в нем лиц явственно прослеживается насмешка, издевка; так, сам Петр Петрович Гарин, «сверхчеловек», диктатор, злодей — типичный герой приключенческого боевика, но его честолюбие, стремление к власти, изворотливость, безнравственность поданы с такими перехлестами, что он же воспринимается и как пародия на такого героя.
Однако основные идеи романа не пародийны.
Петр Петрович Гарин сам склонен считать себя гением, но если он в чем-то и преуспел, так это в организации злых дел. Ведь изобретение гиперболоида не принадлежит ему, он украл идею у старого русского инженера Манцева. Заслуга Манцева и в открытии оливинового пояса, в котором под тонкой земной корой кипят расплавленные металлы, в частности золото; пробив с помощью всемогущего луча гиперболоида сверхглубокую шахту, Гарин оказался владетелем несметных количеств "всеобщего эквивалента стоимости", что и позволило ему очень быстро пустить под откос мировую капиталистическую экономику.
В сценах биржевой паники, хозяйственного хаоса писатель предугадал экономический кризис, разразившийся над западным миром через несколько лет. (И между прочим, по замыслу писателя действие этих глав романа относится как раз к 1930 году.)
Великие открытия в истории человечества часто служили и войне, и миру, и добру, и злу. Уже первая палка, взятая в руку нашим обезьяноподобным предком, могла быть и мотыгой и дубиной. А что такое атомная энергия — проклятие или благословение? А космоплавание? А лазер?..
Манцев предназначал свой гиперболоид для мирных целей, в частности, для тех же горных разработок. Гарин делает из аппарата прежде всего боевое оружие. Манцев хочет добывать из недр неограниченное количество металла, Гарин пробивается к золоту, только к золоту, его больше ничто не волнует.
В романе четко обозначен тезис: слишком могучие «игрушки» нельзя оставлять в руках маньяков и диктаторов; для того чтобы силы природы служили только на благо людям, необходимо вмешательство народных масс.
Сама по себе идея ответственности ученых за судьбу изобретения, сопоставление целей друзей и врагов мира не раз впоследствии ложилась в основу многих произведений советской фантастики.
Вернемся к фигуре Гарина. Вовсе не с потолка взято его стремление стать мировым диктатором. Личностей с такими «скромными» замашками немало в человеческой истории, их создал не XX век, но XX век сделал их бесконечно более опасными для людей, чем раньше. Бесноватый фюрер — первый приходящий на ум пример, и, между прочим, в одном из вариантов главы «Гарин-диктатор» портрет главного персонажа содержал выразительный штрих — прядку волос, спущенную на лоб…
Гаринский образ — конечно, в рамках приключенческого романа — довольно полно моделировал подобные судьбы и потрясения, с ними связанные. Особо следует выделить союз Гарина с химическим королем Ролингом, союз милитаризма с наиболее правыми, наиболее алчными представителями крупного капитала, того, что сейчас мы назвали бы военно-промышленным комплексом. Можно отметить и такую точно предусмотренную подробность: вскормленное Ролингом чудовище вышло из повиновения, и Ролинг пострадал, может быть, больше всех. Связываться с авантюристами и гангстерами весьма опасно, но в своей классовой слепоте упомянутые круги опираются и будут опираться на всякого рода гитлеров и Пиночетов, ничего не воспринимая из уроков истории в тщетных попытках затормозить ее ход. Однако в борьбе за мир, за счастье всех людей на нашей прекрасной, голубой и зеленой планете, за создание справедливого общества необходимо, чтобы как можно больше жителей Земли осознавало те скрытые пружины, которые движут развитием человечества. Публицисты и философы делают это своими способами, авторы реалистических эпопей — своими, приключенческие романисты — своими, и пусть социологи скажут, чье воздействие может оказаться более эффективным.
Гарин не останавливается на личном диктаторстве, его амбиции простираются дальше, а дальше — это уже чистейший фашизм, стремление поставить небольшую элитарную кучку над остальными «недочеловеками» (термин не из романа), которых приведут к безропотному повиновению и беспросветному труду с помощью небольшой операции на мозге. Новейших свидетельств, подтверждающих прозорливость писателя, можно привести немало. Вот два из них. Говорит известный испанский нейрофизиолог Хозе Дельгадо, много лет преподававший в Йельском университете, но — любопытная деталь! — еще при Франко согласившийся принять пост декана медицинского факультета а Мадриде: "Дальнейшее совершенствование и миниатюризация электронной техники позволяют создать маленький компьютер, который можно будет вживлять под кожу. Таким образом, появится автономный прибор, который будет получать информацию от мозга, обрабатывать ее и выдавать мозгу. Такое устройство… будут выдавать стимулирующие сигналы по определенным программам в зависимости от характера биотоков мозга". А вот и практическое применение подобных научных проектов: "…Условия атомной войны требуют от нас создания специальных подразделений солдат, начисто лишенных таких эмоций, как страх, не знающих колебаний… Управляя ими на расстоянии с помощью электрических сигналов, посылаемых в мозг через систему электродов, можно в самой сложной обстановке, а гуще ядерного взрыва, вести наступление на позиции противника и добиваться успехов. Эксперименты такого рода необходимо начинать уже сегодня, рассматривая в деталях возможности быстрого и безошибочного вживления электродов в те отделы мозга, которые создают настроение оптимизма и бесстрашия…" Нужны ли комментарии к этой цитате из одной речи на закрытом заседании в Мичиганском университете? Вот вам и фантастика!
В финале А. Толстой с большой силой живописует падение новоявленного диктатора, крах всей его лавочки. Восстание возмущенных народных масс, не пожелавших, чтобы их превращали в рабов с вживленными электродами, сметает всемогущего Гарина со всеми его гиперболоидами. Бывший властелин мира (капиталистического) и его любовница оказываются на необитаемом острове, где даже не разговаривают друг с другом, потому что разговаривать им не о чем; разоблачение суперменства, крайнего индивидуализма возводится здесь в степень символа.
Такова идейная сущность образа Гарина. Но Гарин — вовсе не ходячий порок, это — личность, темная, но не примитивная. Он аморален, он с легким сердцем отправляет на смерть своих друзей-двойников, но умен, дерзок, предприимчив, не чужд земных радостей. В неудавшихся экранизациях романа, о которых пойдет речь дальше, образ самого Гарина получался совсем неплохо, исполнители его «видели». Может быть, лучше всего автору удалось показать его противоречивую сущность в сценах наивысшего торжества своего героя: Гарин добился задуманного, он провозглашен всемирным диктатором. И Петр Петрович, который успешно схватывался с целыми флотилиями, оказался сраженным предрассудками того общества, которым он возжаждал верховодить. Он бесится, он воет от тоски, но вынужден подчиняться дурацким условностям, ритуалам и этикетам, вынужден изображать собой сонм всех мыслимых добродетелей: ведь другим и не мог быть в глазах обывателя первый человек. И тут Гарин ничего поделать не в состоянии, это ведь его общество; революционизировать, изменять социальную структуру он ведь не собирался.