Страница 174 из 179
Даже сторонники «воспаленного Льва» удивлялись этой пассивности и бесплодному ожиданию. «Неужели Троцкий верит, что его с почестями доставят обратно, чтобы усадить в ленинское кресло?» — спрашивали себя его приверженцы.
Троцкий снова ошибся. «Высокомерный, самонадеянный кудесник фразы... он упивался собственным красноречием», но в его суждениях сквозила тенденция «блистательно ошибаться», а роскошь постоянных ошибок в политике непозволительна. Уверенность Троцкого не оправдалась — на «царствие» в партии его не призвали.
Более того, даже Председателем Совета народных комиссаров назначили Рыкова, ставшего лишь с апреля 1922 года членом Политбюро и никоим образом не посягавшего на способность заменить Ленина. О том, что Рыков будет заниматься хозяйственными задачами, свидетельствовал уже его недавний доклад на партконференции «Основные задачи экономической политики».
Впрочем, на роль «премьер-министра» Троцкий и не претендовал, а иных существенных перемещений в руководстве не произошло.
Жаждал ли власти Сталин? Было бы неверным утверждать категорически, что он не хотел реальной власти. Так же, как и все его коллеги, он был политиком, и не желай они ее, «не жили бы они такой жизнью: в этом суть политики, и не только революционной политики».
«Однако, — пишет Чарльз П. Сноу, — Сталина или других не понять, если думать, будто они стремились к власти ради нее самой. Такие политики бывали, но их судьба не представляет интереса, да и достигают они не многого. Политики подлинные жаждут власти и стремятся употребить ее на то или иное свершение... Сталин, совершенно очевидно, верил: обладая властью, он в силах спасти страну и спасти революцию».
С этой точкой зрения нельзя не согласиться. И если внешне борьба в руководстве партии носила личностный характер, поскольку протекала в определенном кругу, это не означает, что она имела своей целью лишь захват должностей. Представлять ее таким образом — значит искажать ее смысл.
Смысл того дела, которое требовало продолжения, Сталин сформулировал в выступлении на заседании съезда Советов СССР 26 января 1924 года. Оно прозвучало неожиданно необычно. Сталин изобразил ситуацию почти эпически: «Громадным утесом стоит наша страна, окруженная океаном буржуазных государств. Волны за волнами катятся на нее, грозя затопить и размыть. А утес все держится непоколебимо».
Такой торжественный слог был не случаен: речь Генерального секретаря прозвучала как своеобразная клятва, данная им от имени партии верности идейно-политическим принципам ленинизма. «Мы, коммунисты, — начал свою речь Сталин, — люди особого склада Мы скроены из особого материала... Не всякому дано выдержать невзгоды и бури, связанные с членством в такой партии».
Построив свое выступление в форме рефрена, начинавшегося словами: «Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам...», он называл характеризующие и, по его мнению, созвучные мнению присутствующих принципы принадлежности к партии и ее задачи.
Среди них были: хранение «в чистоте великого» звания члена партии, единство партии, диктатура пролетариата, союз рабочего класса и крестьян, союз трудящихся и национальностей страны, укрепление Вооруженных сил, укрепление и расширение Коммунистического интернационала.
Каждый отдельный тезис оканчивался словами: «Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним твою заповедь!» Необычность формы выступления усиливала торжественность и весомость провозглашенных семи принципов. Все внушало веру в незыблемость продолжения дела Ленина.
Съезд принял предложение Сталина о переименовании Петрограда в Ленинград и о сооружении на Красной площади Мавзолея для сохранения забальзамированных останков Ленина в знак глубокого уважения, признательности народа и для памяти потомков.
«Вы, — завершил Сталин свою речь, — видели за эти дни паломничество к гробу товарища Ленина десятков и сотен тысяч трудящихся. Через некоторое время вы увидите паломничество представителей миллионов трудящихся к могиле товарища Ленина. ...Ленин был вождем не только русского пролетариата, не только европейских рабочих, не только колониального Востока, но и всего трудящегося мира».
Эта речь, получившая название «Клятва», по существу отражала кредо партии и самого Сталина. Она стала программой, которую партия и он как один из руководителей собирались осуществлять в дальнейшем. И в эти дни мир с настороженностью приглядывался к событиям в России.
Воздав почести основателю партии, ЦК занялся текущими проблемами. Казалось, ничто не изменилось, но борьба внутри Политбюро переходила на новую ступень. Увлекшись формированием оппозиции, Троцкий забросил военные дела. Проблемы армии стали предметом исследования специальной комиссии, которую возглавил сначала В.В. Куйбышев, а затем СИ. Гусев (А.Д. Драбкин).
На Пленуме ЦК 3 февраля 1924 года, подводя итоги работы комиссии, Гусев заявил: «Армия фактически превратилась в проходной двор...» М.В. Фрунзе в выступлении отметил: «Положение нашей Красной Армии чрезвычайно тяжелое, и считать армию боеспособной мы не можем».
Сталин был еще более категоричен: «Если бы Бог нам не помог... и нам пришлось бы впутаться в войну, нас распушили бы в пух и прах!» 24 марта заместителем Председателя РВС СССР был назначен Фрунзе, а в новый состав РВС вошли А. Бубнов, С. Буденный, К. Ворошилов, Г. Орджоникидзе и др.
В начале апреля 1924 года в Коммунистическом университете имени Я. Свердлова Сталин прочитал курс лекций «Об основах ленинизма». Злобствующие ниспровергатели Сталина либо избегают упоминания об этой теме, либо мимоходом представляют этот факт его желанием проявить себя в роли партийного теоретика.
Так ли это? Пытался ли Сталин чтением этого цикла лекций утвердить «амбиции» теоретизирующего политика? Что означала для него эта его работа?
Конечно, смерть Ленина подвела черту под определенной вехой в жизни партии. Ей предшествовали годы борьбы и подполья, революция, Гражданская война и образование государства нового типа, пока не имевшего опыта исторической практики.
Еще в своей «Клятве» на съезде Сталин заявил, что смерть Ленина не оставила партию без четкой программы действий, но такое заявление, обусловленное трагичностью момента, было несколько упрощенным. Ленин не мог оставить какой-либо четкой программы развития страны даже на ближайшее будущее, более того, он сам указывал на невозможность выполнения такого прогнозирования.
Поэтому, приступая к чтению лекций по курсу политики, Сталин взялся систематизировать для партии, но, видимо, и для самого себя основные принципы теории и практики большевиков, руководство которыми позволило бы реализовать цели, изложенные в партийной программе.
Эти лекции, опубликованные в «Правде» в апреле и мае 1924 года, позже вышли отдельной брошюрой «О Ленине и ленинизме». Впоследствии эта работа вошла в сборник «Вопросы ленинизма», содержавший основные, наиболее важные статьи и речи И.В. Сталина и выдержавший 11 изданий при его жизни.
Посвящая свои лекции «ленинскому призыву», он выделил основополагающие принципы большевизма, к числу которых относились: диктатура пролетариата, союз рабочих и крестьян, союз народов СССР, единство партии. Особо он остановился на методологии, раскрыв понятия — «исторические корни ленинизма», «метод», «теория», «стратегия и тактика» и «стиль в работе».
В это время Сталин впервые сформулировал определение, что ленинизм — это «марксизм эпохи империализма и пролетарской революции... Ленинизм — это теория и тактика пролетарской революции вообще, а также теория и практика диктатуры пролетариата в частности».
Развивая свою мысль, он отмечал, что Россия исторически оказалась в центре основных противоречий: между трудом и капиталом, между различными финансовыми группами и империалистическими державами, между развитыми капиталистическими странами и колониальными зависимыми странами. Вследствие этого, подчеркивал он, «центр революционного движения» переместился в Россию.