Страница 49 из 63
– Да, понимаю. Когда они сюда придут, я все им расскажу. Мне в любом случае надо это сделать, чтобы можно было начать.
– И по-твоему, разумно так быстро ее оставить?
– И ты о том же! – раздраженно огрызнулся Лахлан.
– Имей в виду: я считаю, что оставлять ее – это риск, на который я сам не пошел бы. И потом они так и не нашли Гаррета.
Лахлан провел ладонью по лицу.
– Я хочу, чтобы ты поехал в Новый Орлеан. Выясни, что там, к черту, происходит!
– Надо проверить мой ежедневник. – Лахлан бросил на Бау предупреждающий взгляд, и он поспешно сказал: – Ладно-ладно. Уеду утром. А сейчас ты не хочешь посмотреть последние данные разведки по вампирам? – Он бросил на стол папку. – Труды Уиллема и Манро, которые будут рады с тобой встретиться.
Уиллем и Манро были братьями – и двумя давними друзьями Лахлана. Он был рад узнать, что оба живут хорошо, хотя до сих пор не нашли подруг. Для Манро это, наверное, хорошо: когда-то давно прорицатель клана предсказал, что ему достанется мегера. Лахлан начал пролистывать папку, изумляясь тем изменениям, которые произошли в Орде за последние сто пятьдесят лет.
Кристоф, предводитель вампиров-повстанцев, захватил замок Монт-Обблак, одну из пяти твердынь вампиров. До Лахлана доходили слухи о том, что Кристоф – племянник Деместриу – и вот теперь члены его клана узнали его историю во всех подробностях.
Кристоф был законным королем Орды! Почти сразу же после его рождения Деместриу попытался подстроить его убийство. Кристофа тайно вывезли из Хелвиты, а потом его растили опекуны-люди. Он прожил среди них многие сотни лет, прежде чем узнал, кто он на самом деле. Его первый мятеж произошел семьдесят лет назад – и закончился поражением.
– Значит, легенда о воздерживающихся правдива? – спросил Лахлан.
Они оказались не просто вампирами, отказавшимися от убийств. Воздерживающиеся были армией Кристофа – армией, которую он тайно создавал с древних времен.
– Да. Он создавал их из людей: обходил поля сражений в поисках храбрейших воинов, которые там пали. Иногда он превращал целые семьи достойных братьев. Представь себе: ты – человек, лежащий во тьме и почти убитый… Я бы счел это неудачным днем!.. И тут появляется вампир, который обещает бессмертие! Как ты думаешь, многие ли станут внимательно выслушивать условия его мрачного предложения: вечная жизнь за вечный вассалитет?
– А чего он добивается?
– Никто этого не знает.
– Так что мы не можем знать, что Кристоф не окажется хуже, чем даже Деместриу.
– А разве можно быть хуже, чем Деместриу?
Лахлан откинулся на спинку кресла, обдумывая варианты. Если этот Кристоф захватил Обблак, тогда ему понадобится и королевская резиденция – Хелвита. Есть вероятность, что Кристоф сыграет им на руку, убив Деместриу.
Но тут был и еще один поворот. Обблак был владением Айво Безжалостного, второго вампира Орды после короля. Многие века он мечтал о Хелвите и короне – и, похоже, не погиб при захвате его замка. Он точил зубы на Хелвиту, еще пока имел свои собственные владения. Теперь, лишившись их, он, наверное, мучительно ее страждет. Станет ли он пытаться ее заполучить, прекрасно сознавая, что Орда не признает властителем того, в ком нет королевской крови?
Три непредсказуемых силы, три возможности. Лахлан подозревал, что вампиры Айво выслеживают валькирий по всему миру, явно разыскивая среди них кого-то, но выполняет ли Айво приказ Деместриу или действует самостоятельно? И начнет ли Кристоф действовать и искать ту цель, которая столь явно нужна Орде?
Хотя предположения высказывались, никто не мог с уверенностью сказать, кого именно ищут вампиры.
Лахлан опасался, что он это знает. Одна или больше групп вампиров ищут последнюю женщину-вампира.
Этой ночью он спал, пристроив Эмму себе под мышку. Он сжимал ее, словно в тисках, словно ему снилось, будто она его оставляет. И это тогда, когда на самом деле он сам собирался ее оставить! Испытывая смутную тревогу, Эмма провела клыком по его груди и полизала его крови, чтобы успокоиться. Он тихо застонал.
Поцеловав отметину, которую только что оставила, Эмма погрузилась в беспокойный сон, полный видений. В одном из них она увидела кабинет Лахлана его глазами. Харманн стоял у двери с печальным лицом, держа в одной руке блокнот. Голос Лахлана звучал у нее в голове так четко, словно она там присутствовала.
– Это невозможно, Харманн. У нас не будет детей, – сказал он.
Предусмотрительный Харманн захотел сделать приготовления к рождению малышей, потому что, по его словам, «если у вас будут крошки-вампиры, им понадобятся особые условия. Чем раньше начать подготовку, тем лучше».
Вид у него был встревоженный, как будто он уже опаздывал.
Лахлан считал, что у них с Эммой были бы потрясающие дети – «блестящие девочки с ее красотой, и смелые хитроумные Пареньки с его характером». Возможно, он даже почувствовал некоторое сожаление, но потом представил себе ее, спящую у него в постели. Как она вздыхает с тихим удовлетворением, когда он к ней присоединяется, как он может заставить ее во сне пить кровь у него из шеи. Эмма об этом не знала… Зачем он это делает? Она услышала его мысли: «Надо сделать ее сильнее». Когда он смотрел, как она спит, он часто думал: «Мое сердце лежит, ранимое, вне моей груди».
Эмма содрогнулась от острого стыда. Ее слабость заставляла его постоянно тревожиться за нее. Лахлан настолько за нее боялся, что порой из-за этого даже болел. Он такой сильный – а она стала ему обузой!
Он не признавался ей в любви, но его сердце болезненно сжималось – она это чувствовала! – от любви к ней, к его Эммалайн.
Дети? Он откажется ради нее от чего угодно! Может ли он отказаться от своей мести? Если он это сделает, он станет тенью, пустой оболочкой самого себя…
Сон изменился. Лахлан оказался в темном, мерзком месте, где воняло дымом и серой. Его тело было сплошным комом мучительной боли, которую Эмма ощутила вместе с ним. Он пытался вызывающе смотреть на двух вампиров, чьи красные глаза горели перед ним, но его подбитые глаза едва могли видеть. Вампир с бритой головой был Айво Безжалостным. А светловолосый высокий вампир – Деместриу!
При виде него тело Эммы напряглось. Почему он кажется ей знакомым? Почему он заглядывает в глаза Лахлана так, словно видит… ее саму?
А потом взметнулось пламя.
Глава 30
Эмма подняла лицо к теплому свету встающей луны, который начал пробиваться сквозь кроны деревьев. Они с Лахланом сидели друг против друга, а между ними горел небольшой костер, который он разжег, чтобы ей стало еще теплее. Ветер, шелестевший в густом лесу Кайнвейна, был весьма прохладным.
Эмма знала, что другие наслаждались бы такой романтической обстановкой: уединением, потрескивающим огнем, природой горной Шотландии… Однако она едва владела собой – и, судя по всему, Лахлану тоже было очень не по себе. Он не спускал с нее взгляда и явно пытался догадаться, что ей приснилось. Ей и самой очень бы хотелось в этом разобраться.
Перед самым закатом она стремительно села на кровати. По ее лицу струились горячие слезы, а весь замок сотрясался от ударов молний. С осунувшимся от дикого страха лицом Лахлан сжимал ее в объятиях, тормоша и громко окликая по имени.
И все же она не могла вспомнить свой сон. Никс говорила ей, что люди не могут вспомнить того, с чем не могут справиться. Так что же было настолько страшным, что Эмма чуть не обрушила замок молниями, а потом стерла это из памяти? Всю ночь ей не удавалось избавиться от гнетущего ужаса?
– Какие мысли заставляют тебя выглядеть такой серьезной? – спросил он.
– Мысли о будущем.
– А почему бы не расслабиться и не радоваться настоящему?
– Я это сделаю, как только ты забудешь прошлое, – парировала она.
Лахлан устало вздохнул и привалился спиной к стволу.
– Ты ведь знаешь, что я не могу. Нельзя ли нам поговорить о чем-нибудь другом?