Страница 31 из 42
— Вот-вот! — вскричал мой гениальный односельчанин. — Это мне и нужно! Я дам тебе свою «мышеловку», научу пользоваться ею, а когда ты будешь проходить Морем Дьявола, то включишь прибор на восстановление статус-кво. Я сильно подразумеваю, — что в этих районах происходит «схлопывание» граней под воздействием естественных причин, связанных с нарушением гравитации. Мне и хочется проверить, прав ли я, а заодно, если повезет, вернуть в наш мир этих исчезнувших несчастных. Включи там «мышеловку», Витя, а потом напишешь подробное письмо, как все получится. Ладно? Да ты не бойся, никто не узнает, я сам здесь почтальон, и твое письмо не попадет в другие руки…
«Боже мой! — мысленно воскликнул я. — Какой ребенок… Или сумасшедший. Скорее и то и другое вместе. «Письмо не попадет в другие руки…» А подумал ли ты, что будет, если твоя «мышеловка» попадет в чужие руки? Что можно натворить с ее помощью? Тут и подумать даже, представить невообразимо жутко. Возможность уничтожать, «схлопывать», как он выражается, любую часть земной поверхности… Деревню Серебровку он убрал из действительного мира уже дважды. Но ведь так же можно убрать любой город, военную базу, порт, эскадру кораблей… Да что там эскадру! Грань за гранью — так можно отправить в неизвестность весь земной шар… Да-да! Всю планету — к черту на кулички. Именно к черту… Но что делать мне? Позвонить дяде Васе и попросить его арестовать Антона, покуда он его райотдел не «схлопнул»? Но дядя Вася меня, а не Антона сочтет безумным… Что же мне делать?!»
Антон открыл железный ящик и достал оттуда предмет, напомнивший мне японский транзистор «Сони».
— Это особая «мышеловка», Витя, — сказал Антон. — Она ориентирована только на возврат того, что было однажды «схлопнуто». Этот прибор лишь восстанавливает утраченное, зла он никому не может причинить. Я передам его тебе, когда будешь уезжать.
«Никому не причинит зла… Ты как будто подслушал мои мысли, деревенский Архимед. А добро разве не может принести твоя «мышеловка»? Устранить что-либо нежелательное человечеству… Скажем, — запасы «ядерного мусора».
— Так ты возьмешь мой прибор в Море Дьявола? — дошел до меня вопрос Антона.
— Неплохая идея. Мог бы и попробовать… Только… Не разыгрываешь ли ты меня, Антон? Не хочу, чтоб надо мной смеялись и в Серебровке, и на моем судне.
— Но ведь ты сам все видел! — воскликнул он. — Сам видел, как дважды исчезала и возвращалась деревня…
— Мало ли что… Оптический обман, атмосферная рефракция, мираж, наконец. В океане, дорогой, и не такие бывают штучки.
— Но какой здесь океан, — заволновался Антон.
— Как знать, — неуверенно произнес я.
Он спрятал «транзистор» в ящик, закрыл его на ключ, схватил нечто, прикрытое мешковиной, сунул в рюкзак, взял в углу суковатую палку и, прихрамывая, направился к двери.
— Двигай за мной. Покажу тебе сейчас «оптический обман»! Когда мы вышли из деревни, я вспомнил вдруг, как читал, будто в Ираке исчезла однажды целая деревня. Была таковая — и не стало ее. Помнится, что объясняли явление гигантским оползнем, ударом селя, неожиданным провалом земной поверхности и сокрушались по поводу отсутствия в данный момент хоть малого землетрясения: на него удобно было бы все свалить…
Я спросил об этом Антона.
— Знаю, — ответил он. — У меня, Витя, коллекция подобных случаев. Я ведь давно, еще когда учился в школе, интересовался загадочными исчезновениями. Может быть, этот интерес и привел меня к «мышеловке»… Я покажу тебе свою картотеку таинственных случаев, когда вернемся.
Мы взобрались на вершину скалы. Антон снял с плеча рюкзак, вынул небольшой сверток, развернул его.
— Вот она, моя «мышеловка»… Смотри, как будет действовать.
Он направил прибор в сторону деревни и щелкнул тумблером. «Мышеловка» басовито загудела, потом звук стал выше, вот он перешел в тихий свист. Потом свист исчез, и тут же, на моих глазах, исчезла… деревня.
— Видишь ли, — спокойно сказал Антон, — Серебровка стоит на одном из граней геоида. Я убрал с помощью «мышеловки» силу тяжести под ней, своего рода невидимую гравитационную нить, которая удерживала эту плоскость в системе многогранника, и деревня наша «схлопнулась»…
Ужас охватил меня.
— А ведь они и не подозревают, что их нет на Земле, — ухмыльнулся Антон. — И мой дед, и твоя баба Дуня…
«Клава! — пронеслось в голове. — Там же Клава!..»
— Быстрее! — закричал я, бросаясь к Антону. — Немедленно верни их всех! Скорее…
Антон удивленно посмотрел на меня.
— Пожалуйста, — сказал он, дернув плечом. И все вернулось на место.
Я медленно подошел к «мышеловке», поднял ее над головой и с размаху ударил о камень.
— Напрасно ты это сделал, Витя, — спокойно сказал Антон. — У нас довольно трудно с запасными деталями. Ну да ладно… Кое-что у меня в сарае припасено. Хватит на две такие «мышеловки». Ведь главное — вот здесь…
Он поднял руку и, безмятежно улыбаясь, похлопал ладонью по высокому чистому лбу.
— Твоя светлая башка сейчас опаснее атомной бомбы, — сказал я.
Вернувшись в деревню, я рассказал все Клаве, но она почему-то. отнеслась к этому спокойно.
— Скажи, Антон, — спросила она, — на этот «схлоп» необходима энергия. Откуда ты ее берешь?
— Не беру, а освобождаю. Видишь ли, Клава, вся наша планета, вся вселенная состоят из каркасной системы физических полей. Они движутся относительно друг друга. Движения эти носят колебательный, ритмический характер. И стороны многогранника-геоида ритмично колеблются относительно друг друга. Нарушая этот ритм, «мышеловка» высвобождает огромную энергию.
— Теперь самая пора вспомнить про черные и белые дыры, — съязвил я.
— Правильно, — спокойно проговорил Антон. — Бермудский треугольник — типичная черная дыра Земли…
— Довольно, ребята, — сказала Клава. — Давайте по домам. Надо опомниться от всех этих чудес. Вечером встретимся у меня и поговорим.
Но Клава пришла ко мне.
— Душа не на месте, — сказала она. — Пойдем погуляем, Витя.
Мы вышли за село к речке, миновали мост, поднялись на пригорок.
— Что-то надо делать, — сказала Клава. — Он изобрел такое, что не может принадлежать одному.
— Рассказать кому-нибудь — не поверят.
— Не рассказывать надо, а показать. Позови своего дядю Васю из райотдела милиции.
— С милицией?! К Антону?!
— Он придумает что-нибудь деликатное…
Она вдруг замолчала и вытянула шею.
— Смотри!
По мосту медленно ехал на велосипеде Антон. Здесь ездили теперь мало, поскольку построили новый мост через Уфалейку в другом, более удобном месте, и сейчас на всей дороге не было никого, кроме Антона.
Отъехав метров двести, он остановился, оттолкнул велосипед в кювет и вынул из почтовой сумки какой-то предмет. Помедлил и решительно выставил этот предмет перед собой, держа его обеими руками.
Мост через Уфалейку исчез. Через мгновение он появился снова. Но теперь по нему ехала телега с копною сена. Вот снова исчез мост, и телега вместе с ним, а Уфалейка в этом месте оказалась подо льдом.
Это было дикое зрелище. Середина лета, жара, а там, где только что был мост, — кусок зимнего пейзажа.
— Что он делает?! — вскричала Клава.
— Он усовершенствовал свою «мышеловку»! — сорвавшимся голосом прохрипел я.
А на дороге одна за другой сменялись диковинные картины. Потом возник автобус. Большой, обтекаемой формы, красивый, каких в наших местах я никогда и не видывал. Автобус мчался прямо на Антона.
Клава ойкнула, закрыла лицо руками. Я отвернулся. Что-то бухнуло негромко, и все исчезло — и автобус и Антон.
Когда мы сбежали вниз, все было на дороге как прежде. Не было только Антона Мезовцева. Велосипед его лежал в кювете кверху колесами, и колеса эти вращались с бешеной скоростью…