Скитальцы

Эдеварт: Бог с тобой, Провидение не может находиться сразу во всех местах, оно должно было заботиться о тебе!

Ха-ха-ха! В доме грянул смех.

Верно, верно, терпеливо сказал старик, пусть так! Но вот ты вернулся домой, и Поллен уже недостаточно хорош для тебя, здесь невозможно жить, говоришь ты. Неужто же там, откуда ты приехал, намного лучше? Что ж тогда ты там не остался? Я что-то не пойму. Вот Август тоже из тех, кто всё плавает, плавает и нигде не остановится, а придёт его час, и его похоронят в чужой земле. Для чего же он тогда плавал? Жил бы себе дома. В детстве он был добрый и хороший мальчик, в нашей лодке он был бы на своём месте...

Нет-нет! — прервал его Эдеварт. Август до смерти боится лодок.

Что ты болтаешь? — воскликнул Теодор. Я сам плавал с Августом и что-то не припомню, чтобы он в море боялся.

А ты, болтун, заткнись! — рявкнул на него Эдеварт. Я знаю, что говорю!

Вспыхнула ссора, они разругались и долго осыпали друг друга грубой бранью, но всё утихло, когда рыбаки уселись за общий котел с кашей и стали по очереди макать в неё куски хлеба. Нет, они были люди незлые и одинаково бедные, но к этому они привыкли с первых дней жизни, небольшая удача да хороший улов радовали их и поднимали настроение, словно им улыбнулось счастье. А большего никому и не требовалось.

Вскоре после начала путины Эдеварт вернул Ездре свой долг, а ещё через некоторое время смог вернуть долг и Йоакиму. Сколько я тебе должен? Этого Йоаким не знал. Вот твои деньги! Йоаким не захотел их брать, и братья поссорились, оба кипятились, ни один не желал уступать другому. Что это за деньги? — спросил Йоаким, побледнев от волнения. Ступай и купи себе на них каши! Эдеварт заявил, что Йоаким беден как церковная крыса и живёт на пособие прихода, а потому не может позволить себе отказываться от денег, но Йоаким ответил, что денег у него хватает, ему не пришлось, как некоторым, влезать в долги, чтобы обеспечить себя на промысел провиантом. — Ну так небось ты их просто украл! Уж не ты ли это стащил вяленую сайду в Нижнем Поллене? Нет, ответил Йоаким, я человек порядочный, а деньги мне заплатила местная управа за то, что я вёл протоколы и дежурил у старосты. Чёрт бы тебя побрал! — крикнул Эдеварт. Возьми деньги, пока я не рассердился! Можешь вложить их в свою усадьбу, вскочив, ответил Йоаким. И если ты сейчас же не замолчишь, прости меня, Господи, я за себя не отвечаю!

Эдеварт глянул на брата и сдался. Йоаким был так же вспыльчив, как и он сам. Ещё молоко на губах не обсохло, а туда же! — буркнул он. Братья не церемонились друг с другом, они желали друг другу добра, но старались не показать этого. Само собой, Йоаким не был транжирой, который сорит деньгами, но он понимал, что брату для отъезда понадобится всё, что тот сможет здесь заработать; сам он ещё не трогал свою лофотенскую долю, промысел был удачный, и заработали они неплохо.

Зима шла к концу; Эдеварт нашёл судно, которое должно было пойти в Поллен, чтобы сушить там рыбу, и подписал контракт. В нынешнем году это был незнакомый шкипер из Уфутена, человек пожилой, надёжный и серьёзный, и шхуна, и груз принадлежали ему. Он хотел сам сушить свою рыбу. Йоаким должен был провести его шхуну в Поллен через Вест-фьорд.

Однажды в середине апреля Эдеварт поговорил с глазу на глаз со старым Мартинусом и сказал ему, что собирается в дальний путь.

Я так и знал, сказал старик, этого я и боялся. Кто же поведёт карбас домой?

Эдеварт засмеялся: Кто поведёт карбас? Да это под силу даже ребёнку. Ты сам и поведёшь.

Нет! Старик покачал головой. Не поведу. Я руль отроду в руках не держал. Всю жизнь был шкотовым, сидел на краю борта, и этого мне было довольно. Это вас носит по морям да по океанам! Куда ты теперь направишься?

Куда мы все направляемся! Ясное дело, в Америку! Хоть у тебя и были только дочери, одна из них ведь тоже уехала в Америку.

Да, с мужем. Там она и померла и лежит теперь в чужой земле.

Как бы то ни было, а только когда промысел закончился и карбас нужно было вести домой, Эдеварт исчез. Он позаботился о снасти Каролуса и приготовил её для отправки домой, свою рыбацкую робу он оставил висеть на крючке, а сам исчез. Он ни с кем не попрощался.

Часть вторая

I

Немногочисленные пассажиры парохода спустились с палубы в салон. Они забились по углам и дрожали от холода, кое у кого началась лёгкая морская болезнь, которую они старались скрыть, те же, кому морская болезнь была нипочём, свысока поглядывали на страдальцев. Эдеварт тоже спустился с палубы.

Трое мужчин играли в карты на мелочь, они смеялись, болтали и хлопали картами по столу; игроки расположились на ящиках и мешках, а столом им служила перевёрнутая вверх дном бочка, время от времени они прикладывались к бутылке.

Молодая женщина, с головой закутанная в шерстяные платки, стонала от морской болезни, других признаков жизни она не подавала. Скоро море успокоится, утешил её Эдеварт. Она молча подняла на него безжизненные глаза. Эдеварт пристроился рядом с ней и задумался, глядя на свои сапоги. Пароход перестало качать, женщина оживилась, и они разговорились, она ехала в Будё на операцию, у неё что-то с горлом. А ты куда путь держишь? — спросила она. Эдеварт ответил неопределённо: он ещё не решил, может, даже весьма далеко. Женщина была занята своими мыслями и больше ни о чём не спрашивала. Время шло.

Картежники предложили Эдеварту: не хочет ли он присоединиться к ним? Нет, пожалуй, не хочет. Может, у него морская болезнь? Эдеварт улыбнулся и покачал головой — он бывалый моряк. Иди, выпей с нами! — позвали они. Он подошёл к ним и сделал глоток из бутылки. Спиртное было некрепкое, пьяных среди игроков не было. Все они были с юга, их списали с судна, которое закупило рыбу на Лофотенах и теперь, загрузившись, собиралось идти на места сушки. Игроки получили деньги за плавание, пребывали в хорошем расположении духа и радовались возвращению домой. А куда направляется он? Эдеварт опять ответил неопределённо.

В самом деле, куда он направляется?

Он оставил свою робу в рыбачьем домишке, давая тем самым понять, что едва ли она ему ещё понадобится, но в глубине души ни в чём не был уверен. Уехать, далеко-далеко, вот только куда? Да, ему хотелось уехать, и он не скрывал этого, но, когда дошло до дела, он заколебался. Где он возьмёт денег на такое путешествие? Покуда всё не решено окончательно, не стоило и прощаться с товарищами по промыслу.

Что с ним творится? Сильный, здоровый человек, но душа его не находит покоя. Он едет прочь с пустыми руками; бездомный, утратив постепенно связь с каким-либо местом, он стал человеком ниоткуда и, где бы он теперь ни скитался, укорениться уже не сможет нигде.

Расположение картежников к Эдеварту не нашло у него отклика, играть с ними в карты он не пожелал, выпивать тоже, в конце концов у них сложилось впечатление, что он человек книжный, и они завели глубокомысленный разговор, чтобы понравиться ему. К игре в карты все относятся по-разному, сказали они, некоторые считают её грехом. А иные считают грехом также и выпивку, и они строго поглядели на него. Эдеварт не хотел выглядеть перед ними святошей, он громко засмеялся и сказал, что выпить всегда неплохо, так что спасибо им за угощение! Он воспользовался опытом своего друга Августа и решил немного прихвастнуть: однажды он, по правде сказать, сильно перебрал и состояние у него после этого было — страшно вспомнить, бр-р! Матросы засмеялись, закивали головами и похлопали его по плечу. Не хочешь ли поменяться часами? — спросил один. Эдеварт отрицательно помотал головой. Но они не отставали от него и спросили, есть ли у него часы. Эдеварт расстегнул тужурку и показал часы. Он думал, что это их успокоит, но не тут-то было, у другого тоже были часы, ходят минута в минуту уже много лет, ни разу не требовали ремонта. Ты свои где купил? У Папста, ответил Эдеварт. У Папста? — Да, а чем он плох, торгует часами ценой от одного до двухсот далеров, но обманывает он только богатых. Я тоже купил свои часы у Папста, сказал один из них, лучшие, какие у него были, гарантия на всю жизнь. Покажи-ка твои! Эдеварт дал им послушать свои часы — слышите, какой у них ход? — но открыть их не разрешил. Матросы обиделись. Да твои часы вовсе и не золотые! — сказали они. Потолковав об этом, они отошли от Эдеварта; теперь все были настроены против него. Потом они снова принялись за игру, Эдеварт смотрел на них. А кончилось тем, чем обычно заканчивается игра: игроки рассорились из-за нескольких шиллингов, тогда вмешался Эдеварт. Сказать вам, что я думаю? — спросил он. Валяй! — согласились матросы. И Эдеварт оказался в дураках — спор их он решил, но приобрёл врага в лице проигравшего.