Страница 5 из 73
Заявление рассматривается в трёхдневный срок и определяется время прибытия медицинского специалиста. По прибытии специалиста уточняется его право на занятие медицинской деятельностью.
Вид дополнительной лечебно-профилактической помощи и её объём фиксируются в медицинской карте осуждённого.
Оплата дополнительной лечебно-профилактической помощи осуществляется путём почтового (телеграфного) перевода денег с лицевого счёта осужденного в адрес медицинского учреждения либо медицинского работника, её оказавшего, в сумме, указанной в заявлении осужденного».
Не знаем, какими словами смеётся и плюется зэк, читая о том, что вот ему, наконец, в целях гуманизации разрешили полечиться на стороне за свои денежки. Но, думается, его средней зарплаты, за вычётом исков, алиментов, удержаний за питание и вещёвку, вряд ли хватит даже на аспирин. Впрочем, и аспирин этот купить «на стороне» может себе позволить только работающий зэк, а таковых не больше 40% от их общей численности.
Евгений П. (Вологодская обл., Белозерский р-н, п/о Карл Либкнехт, учр. ОЕ-256/5):
«Пишет вам осуждённый к пожизненному лишению свободы. Обращаюсь к вам с единственной просьбой: если сможете, пришлите мне, пожалуйста, денег для лечения, удаления и протезирования зубов. На всё это мне нужно 450 рублей. Я бы к вам не обращался, если б зэкам делали это забесплатно, как здесь раньше было, но сейчас за всё надо платить деньги, а их взять неоткудова и никто не может их мне прислать. И вот поэтому я обращаюсь к вам с этой просьбой. Если вы не сможете прислать мне столько денег, то пришлите сколько сможете, а то мне нечем жевать даже хлеб. Все зубы раскрошились, хотя мне всего тридцать лет. Жду от вас ответа, какой бы он ни был. Да хранит вас и благословит вас всех Господь Иисус Христос!»
Очевидно, что предложение самофинансирования лечения – это лихорадочный, но бесперспективный поиск выхода из коматозного финансового состояния тюремной медицины. По тарифам Фонда обязательного медицинского страхования (ФОМС), являющимися минимально необходимыми для организации медобслуживания населения, на содержание медицины УИС ещё в 1997 году требовалось 900 миллиардов тогдашних (неденоминированных) рублей в год, а выделено было 400 миллиардов, причём эта сумма после секвестирования ещё больше «усохла». В 1998 году, в связи с дефолтом, лучше не стало.
Надо иметь в виду также разницу в зарплате: врачи УИС получают в 2-2,5 раза больше медперсонала учреждений Минздрава. Так что до 70% выделяемых средств уходит на оплату труда медиков, и только остальное на материальное обеспечение собственно лечебного процесса, – вот и получается средств на этот «процесс» в 3-4 раза меньше минимальной потребности.
А минимальная потребность, по нормам ФОМС, была в начале 2000-х годов такова: 2,9 тыс. рублей за курс лечения одного тубика, что при 70-дневном нормативе разовой госпитализации составляет 41,4 рубля за один койко-день. В УИС тубики всей гоп-компанией проводят на койках 14,5 млн. дней (9 млн. дней в больницах, 5 – в спецколониях, и 0,5 – в СИЗО), и на их лечение должно отпускаться хотя бы 600 миллионов рублей в год (41,4 руб. на 14,5 млн. дней). За вычетом зарплаты персонала это 400 миллионов рублей, а получает система от силы 100 миллионов.
Размахивая подобными расчётами, ГУИН пытался давать обоснования под Федеральную программу борьбы с туберкулёзом (сейчас она принята), требуя себе эти 600 миллионов рублей. Однако Минфин соглашался дать только 200, причём непосредственно на ст. 7д «Медобслуживание» сметы – лишь 130 миллионов (реально даже их целиком не получили), а остальные 70 заставлял «обосновать» подо что-то другое-подобное. ГУИН объяснил было Минфину, что 65—70 миллионов нужны для строительства, чтобы довести «жилую площадь» заключённых тубиков до нормы, объявленной УИК (3 кв. м на человека – ничего себе?), но эти затраты, оказывается, нельзя подогнать под статью 7д, так как расширение площади связано со строительством, а оно финансируется по другой статье сметы.
Не удалось выбить спорные 70 миллионов и под проблемы ВИЧ, так как это, во-первых, даже рядом не лежало с туберкулёзом, а во-вторых, на лечение инфицированных ВИЧ не требуется никаких медикаментов, они считаются здоровыми и должны работать, и т. д. В общем, замкнутый круг.
Возможно, читатель удивится, чего это мы: ругали, ругали аппаратчину УИС, и вдруг встаём на её сторону в споре с Минфином. Но это как раз легко объяснить: взаимодействие общественных (государственных) структур сами собой, а внутренние противоречия и тенденции – сами собой. Критикуя «негатив», свойственный современной российской пенитенциарной системе, мы всё же не забываем (и читателя просим этого не забывать), что вор должен сидеть в тюрьме, а большинство сотрудников УИС достойны всяческого уважения. А также надо помнить и о том, что «посаженных» воров, ежели заболели, тоже надо лечить, и о том, что среди как воров, так и чиновников такие встречаются моральные уроды, что ого-го!
Жизнь, она многогранна.
А аппаратчина – ну, что аппаратчина? Она и в ГУИНе, и в Минфине, и страшно сказать где ещё, – чем выше сидит, тем круче глядит. Аппаратчина, она и в Москве аппаратчина, и в Смоленске, и в Африке, и даже в Америке.
Кстати, вот вам «опыт друзей»: в тюрьмах США лечение туббольного обходится в 30 долларов в день; у нас по минимальным нормам лечение должно обходиться в 3,5 доллара, а отпускается средств – в пределах одного, а то и полдоллара на человека в день.
Европейские тюремные правила (1987 год) трактуют проблему финансирования медицины исправительных заведений просто: «Оснащение госпиталя и фармацевтическое снабжение должны соответствовать медицинскому уходу и лечению больных заключённых» (п. 26.2). Ни об этом, ни об обязанности медицинских должностных лиц проявлять заботу о физическом и психическом здоровье заключённых (п. 30.1), ни о том, что вся необходимая медицинская, хирургическая и психиатрическая помощь должна быть доступна заключённым (п. 32), в российских Правилах внутреннего распорядка для осуждённых нет ни слова. А почему, – это вам любая девушка объяснит: нету денег, нет и танцев.
Поэтому ничего, кроме горького смеха, не вызывает чтение такого, например, документа, как совместный Приказ Министерства здравоохранения РФ и Министерства внутренних дел РФ от 10 октября 1996 года № 536/358 «О мерах по стабилизации санитарно-эпидемиологической обстановки в учреждениях уголовно-исполнительной системы МВД России»:
«В целях выполнения постановления Правительства Российской Федерации от 27 июня 1996 года № 760 «О мерах по обеспечению условий содержания лиц, находящихся в следственных изоляторах и тюрьмах уголовно-исполнительной системы Министерства внутренних дел Российской Федерации», а также в связи с необходимостью приведения условий содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений в соответствие с требованиями международных стандартов и правил обращения с заключёнными, обеспечения стабилизации санитарно-эпидемиологической обстановки в этих учреждениях приказываем:
1. Министрам внутренних дел, начальникам ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации, главным врачам центров государственного санитарно-эпидемиологического надзора в республиках, краях, областях, автономной области, автономных округах, городах Москве и Санкт-Петербурге провести в 1996 году и в первом квартале 1997 года совместную проверку санитарно-эпидемиологической обстановки в следственных изоляторах и тюрьмах, разработать мероприятия по её улучшению. При необходимости внести соответствующие предложения в органы государственной власти субъектов Российской Федерации…
2. Главному управлению исполнения наказаний (Калинину Ю.И.), Медицинскому управлению (Морозову В.М.) МВД России, Управлению профилактической медицины и статистики (Иванову С.И.) Минздрава России разработать во втором квартале 1997 года план мероприятий, направленных на стабилизацию санитарно-эпидемиологической обстановки в следственных изоляторах и тюрьмах на 1997—1998 годы.