Непокорный ангел

Уилл непроизвольно посмотрел на сэра Дэниела, сделавшего почти незаметное движение пальцем, которое тем не менее дало юноше понять, что теперь он свободен от каких-либо обязательств.

— Еще вина, Генриетта? — Дэниел вновь наполнил ее кубок. — Если хочешь, мы завтра посмотрим львов на базаре.

— Пожалуй. — Она пила вино маленькими глотками. — Но мне хотелось бы утром поваляться в постели. Это такая роскошь. Никуда не надо ехать, и ничего не надо делать.

— Не думал, что ты такая любительница поспать, — смеясь, сказал Дэниел. — Однако если хочешь, так и будет. До полудня мне надо сделать кое-какие дела в городе, Я вернусь к обеду, и тогда мы пойдем погулять.

— Прекрасный план, сэр. Когда ты собираешься уезжать, Уилл? — Голос ее был совершенно спокойным, выражение лица невозмутимым. Можно было предполагать что угодно, но только сама Генриетта знала, какая пустота открылась перед ней после утраты последней надежды. Уилл был ее спасением. А теперь она должна полагаться только на себя. Эта мысль придала ей новые силы. Тщетные надежды истощают, решила она, беря тарталетку с сыром. Они отвлекают внимание. С этого момента она будет руководствоваться только реальностью.

— Может быть, я тоже пойду с тобой на базар, — сказал Уилл, пытаясь говорить бодрым тоном. — Я не видел львов, а говорят, они просто чудо. Их привезли из Африки. Я могу поехать в Оксфордшир и на следующий день.

— Тогда ты можешь составить компанию Генриетте утром, — охотно согласился Дэниел. — Кажется, она решила улыбаться завтра весь день.

— По крайней мере до десяти я буду хмурой, — заявила Генриетта.

— Но не позже. Полагаю, тебя не придется насильно поднимать. — Дэниел встал и зажег маленькую свечу, стоявшую на дубовом буфете. — Ты устала, детка. Спокойной ночи.

Генриетта взяла свечу, подождала секунду поклона, который казался уместным в этой ситуации, но, не дождавшись его и получив в ответ только улыбку, пожелала обоим мужчинам спокойной ночи и покинула гостиную.

«Эта чертова скотина едва держится на ногах, — подумал сэр Эшби уже, наверное, в десятый раз за последний час. — В Везерби ничего нельзя покупать». Сэр Джеральд безжалостно пришпорил взмыленные, тяжело вздымающиеся бока лошади, и на ее губах выступила пена, когда она попыталась ускорить шаг.

Сэр Джеральд раздраженно оглядывал лондонские улицы. Он терпеть не мог города. Ему не нравился Оксфорд, но столица была еще хуже — настоящее вонючее пристанище воров. И кто такой этот Дэниел Драммонд, баронет, опекавший Генриетту? Письмо было достаточно вежливым, грамотно написано, но в нем не было подробностей. Надо, конечно, попытаться скрыть распутство своей дочери. Леди Мэри утверждает, что на девчонку еще можно повлиять, и если через девять месяцев она не родит ублюдка, то есть надежда убедить сэра Реджинальда в ее непорочности. Можно сочинить историю о поездке Генриетты к родственникам, и если заставить эту шлюшку быть послушной, то еще не все потеряно. Отсутствие девственности можно скрыть в брачную ночь… и сэр Реджинальд ничего не узнает, если, конечно, она не зачала ублюдка. Осберты утверждают, что Уилл не принимал участия в исчезновении Генриетты, но сэр Джеральд и леди Мэри знали больше о причине ее побега. Последние два года Генриетта мечтала о браке с этим юношей, и ни слова, ни побои не могли повлиять на ее решение. Но если они совершили глупость и сбежали, с этим легко справиться. Ни один суд в стране не признает действительным брак между несовершеннолетними без согласия родителей. Если только у них не должен родиться ребенок.

Неожиданно из переулка выскочил маленький мальчишка, и лошадь сэра Джеральда резко шарахнулась в сторону, прервав его размышления. Сэр Джеральд грубо выругался и ударил кобылу хлыстом по животу. Та заржала, встала на дыбы и задела копытом руку мальчика. Ребенок упал на мостовую. Проходивший мимо мужчина набросился с громкой бранью на всадника, который был слишком занят попытками сдержать свою лошадь и не обращал внимания на оскорбления в свой адрес.

Орудуя тяжелым хлыстом, сэр Джеральд Эшби наконец сумел справиться с лошадью и пустил ее галопом по неровной мостовой. Когда они миновали Олдерские ворота, несчастное животное споткнулось, но каким-то чудом ухитрилось удержаться на ногах.

— Эй, ты! — крикнул сэр Джеральд женщине, стоящей в дверях с ребенком на руках, еще двое ребятишек цеплялись за ее юбку. — Где здесь находится гостиница «Красный лев»?

— Мой мальчик покажет вам, сэр, — сказала женщина, подталкивая вперед одного из ребят, которому было не более четырех лет. — Сэм покажет, ваша милость.

Ребенок вышел на мостовую, затем побежал впереди лошади, свернул в узкую улочку и остановился перед крытой соломой гостиницей. Он указал на нее, не говоря ни слова. Когда сэр Джеральд спешился, мальчик так же молча протянул руку. Глаза на грязном личике тускло поблескивали. Сэр Джеральд выругался, однако бросил фартинг на грязную мостовую, прежде чем войти в гостиницу, оставив лошадь на попечение конюха, который проворчал что-то, недовольный состоянием кобылы и кровавыми полосами на ее животе.

Генриетта и Уилл находились в уединенной гостиной, где они играли в трик-трак, ожидая возвращения сэра Дэниела. Внезапно из холла до них донесся голос, который невозможно было не узнать. Генриетта вскочила, доска упала на пол, и шашки рассыпались. Лицо ее побелело, когда она повернулась к двери, прижав руку к губам. Как он нашел ее? Только один человек мог выдать ее, и это предательство еще в большей степени, чем страх перед отцом, заставило бешено колотиться ее сердце, так что перед глазами поплыли темные круги и она готова была упасть в обморок.

Дверь с грохотом отворилась. На пороге стоял сэр Джеральд Эшби. Вся его дородная фигура выражала неистовый гнев, и Генриетта с Уиллом знали, что он не станет сдерживаться.

— Шлюха! — Это слово, подобно грому, прогремело в залитой солнцем комнате. Дверь задрожала на петлях, когда он пинком закрыл ее. — И твой подлый любовник! Вы оба прелюбодеи.

— Нет, это не так, — запинаясь, проговорил Уилл. — Никакого бесчестья…

— Не лги мне, подлец! Я отлуплю тебя так, что ты никогда этого не забудешь!

— Сэр, вы не должны винить Уилла, — сказала Генриетта, обретая наконец дар речи и нерешительно приближаясь к отцу.

— Вы оба виноваты, в этом нет сомнения, — сказал он злобно. — Но в первую очередь я расправлюсь с этим негодяем.

— Сэр, я не позволю обзывать меня так. — Уилл поднялся, побледнев от нанесенного оскорбления, но тотчас рухнул на пол от удара кулака сэра Джеральда. Юноша стукнулся подбородком об угол каминной решетки и затих перед весело потрескивающим огнем.

— Ты убил его! — Генриетта опустилась на колени рядом с поверженным телом.

— Не я начал. Однако он сейчас придет в чувство! — Сэр Джеральд поднял свой тяжелый хлыст. — Отойди в сторону.

— Нет. — Генриетта смотрела на отца, ужасаясь его жестокости, так как тот собирался бить хлыстом бесчувственного человека. — Ты не прикоснешься к нему. Он ничем не оскорбил тебя.

— Ты предпочитаешь, чтобы я заставил тебя отойти? — Раздался щелчок длинного хлыста. Генриетта со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы, когда боль пронзила ее плечи, но не двинулась с места, заслоняя Уилла своим телом. После следующего удара она вскрикнула, но природное упрямство, хорошо знакомое отцу, удерживало ее в прежнем положении, только усиливая сопротивление.

Войдя в гостиницу, Дэниел Драммонд услышал щелканье хлыста и крик, доносившийся сверху. Хозяин стоял у подножия лестницы с выражением негодования и ужаса на лице.

— У нас приличное заведение, сэр, — возмутился он, когда Дэниел проходил мимо него. — Это отец юной леди, приехавший за ней. Я не хочу неприятностей, сэр. Является девушка вашей племянницей или нет, но вы никогда не получили бы комнаты, если бы я знал.

— Знали что? — резко спросил Дэниел через плечо, проклиная себя за то, что не смог предвидеть столь быстрого приезда отца Генриетты. Он полагал, что у него будет время подготовить ее и объяснить свой поступок. — Здесь нечего знать! — Он устремился наверх, шагая через две ступеньки, и ворвался в гостиную.