Одиннадцать

– Не знаю! Иду, думаю… Но ничего объяснить пока не могу. И вообще…

– Что, вообще?

– Вообще, стоит ли это пытаться объяснить? Ну, идем, да идем. Ну, шлем… Ну, старикашка… В городе таких пассажиров – пруд пруди! А здесь, на природе – это, якобы, чудо. А, – Ефим махнул рукой, – мозги закипают! Птички поют? Поют! Травка зеленеет. Небо голубое. Машка-промокашка с нами – чего ещё надо? Побриться бы – это да! А всё остальное – килибирда, ромштэкс и фуфельэкспрессионизм! Теперь понятно?

– Теперь, как никогда, понятно! Спасибо, друг, ты всё нам объяснил! – Вова улыбался, не разжимая губ, как… ну… ну, как… ехидно, в общем, как-то.

– Да-да, – покачал головой Ефим. – Смейтесь все! А я в барокамеру – ни ногой! Галлюциногены, гипноз, мухоморы с рисом – это ещё куда ни шло. А разряд, лучи и серная кислота для полной растворимости – я – пас! У меня спина болит – я же сказал! Инвалид я, вы же знаете!

Вова засмеялся:

– Не похоже на тебя. Струсил что ли?

– Нет. Просто – не верю.

– А если я первым пойду, пойдешь?

Ефим приостановился и почесал затылок так, как это делает Вова:

– Отпущу ли я тебя – вопрос. Не верю я, а поэтому и тебя не хочу подвергать тому, во что не верю. Вот как!

Теперь уже почесал затылок Володя:

– Не отпустишь,… – задумчиво произнес он. – Интересно, как это? Ну, ладно, действительно, мозги плавятся, завязываем эту тему. Придем – разберемся. Нам ещё придти надо!

– А что с нами случится?

– По кругу будем ходить до старости, а триста кэмэ так и не пройдём – вот что случится.

– Пройдё-оом как-нибудь, – потянулся, не останавливаясь, Ефим. – Пройдем!

– О, часы пошли! – Вова приложил часы к уху.

Ефим осталбинел!

– Я же их в костер бросил!

– А я их вытащил!

– Что-то я не видел!

– А ты и не смотрел.

Ефим недоверчиво хмыкнул.

– Дела….

– Дела – ни дела, а часики-то – тикают!

– Во-во, мы пошли – часы пройдут, – вздохнул Ефим, и продолжил путь.

– Не веришь?

– А сколько время?

– На них – одиннадцать часов одиннадцать минут.

– Ну, конечно! – Ефим протянул руку к часам.

– Точно тебе говорю! – Володя повернул циферблат к Ефиму.

– Б! Правда, – брови Ефима улетели к макушке. – Рассказали бы – не поверил! Подвёл?

– Нет.

– Мистика! – брови ещё не опустились.

– А на самом деле, интересно, сколько сейчас? Уже, наверное, час или два?

– Да, где-то так.

– А как узнать?

– Сегодня, – Ефим посмотрел на солнце, – уже никак. А вот завтра, если будет погожий денек, воткнёшь копье в землю, и следи за тенью. На самой короткой тени ставь полдень. Пока и так сойдет – километраж замерять.

– А может, на час лучше поставить?

– Сейчас?

– Завтра.

– Ну, поставь на час.

– Я имею ввиду – время-то летнее, в полдень на часах час должен быть.

– Летнее?… – Ефим почесал затылок. Получается, нас «выгрузили» не в полдень, а в одиннадцать? Интересно!.. Поставь на полпервого – не ошибешься!

Вова понял и отвязался с часами, продолжая, тем не менее, прикладывать их к уху.

И тут в «кадре» появляется Машка, до того ковылявшая чуть позади:

– А ты это здорово с инопланетянами придумал, я иду, и всё думаю про это.

Ефим посмотрел на девочку.

– Ты, Мань, молодец… И что ты надумала?

– Но они же, правда, если с другой планеты прилетели, то они умней…

– Ладно, Маня, не ломай голову. Если они умней и нас не трогают, значит, у них заповеди тоже работают. Да и кто сказал, что они с другой планеты? Хотя, если инопланетяне… У самого башка сейчас треснет! Короче, дорогая, ты их видела?

– Я только «сигару» видела.

– Согласен – только «Сигару». И все же, видела! «Сигарка» не простая – скажи.

Маша кивнула.

– Вот! А значит, (если он есть) они поумней наших будут. А значит, мы для них твари неразумные, папуасы первобытные. Мы загадили всю планету, залепили её асфальтом, обмотали проводами и рельсами, нарубили дров и вспороли поля. Нам за это нужно что? Башку оторвать, вообще-то говоря. А они нас не трогают! Значит, «Ни убий!» у них широко распространено и исполняется. Вот мишка кинулся на нас – получил, бедолага! А они не кидаются. Летают себе тихонечко, присматривают за нами и даже не шумят – молодцы! Не бойся «зелененьких», Маша, они парни спокойные. Пивка бы сейчас!

– Послушай, Ефим, – обратился Володя. – Так, чисто скоротать время спрашиваю: ты, как сочинитель, можешь предсказать (или сочинить) что-нибудь о том, что нас ждет, когда придем? А?

– Конечно, могу! – не задумываясь, ответил Ефим. – Более, того, я могу тебе рассказать, что тебя ждет, когда ты улетишь в одна тысяча сто одиннадцатый.

– Ну-ну, давай, интересно, а то птички уже задолбали – хоть тебя послушать.

– А вы не наслушались ещё?

– Не увиливай.

– Хорошо. Мань, тебе тоже интересно?

– А чё делать то?

– Понятно, – Ефим выдохнул, как перед прыжком в воду. – Слушайте!

Он приподнял ногу и громко «выпустил газ»!

– А теперь и нюхайте!

И заржал, как дебил!

Вова с Машкой сквасили морды, сказали «Фу», качнули головами и ушли от него-идиота вперед!

– Чего вы скукожились?! – хохотал Ефим позади. – Это пролог моего рассказа! Все остальное будет так же реально, как этот прекрасный звук ерехонской трубы. Да стойте же вы! Кинули, понимаешь, инвалида одного в тайге. Стойте! Я пошутил! Больше не буду. Подождите!

Вова с Машкой остановились. Подождали уставшего от смеха Ефима. Машка дала ему подзатыльник. А Вова сказал: «Остроумно!» Ефим ответил: «Чего бы вы понимали в драматургии!»… И снова заржал. Вова и Маша развернулись и зашагали дальше. Ефим семенил следом, не переставая смеяться. Потом ослаб, затих и шел спокойно. Еще через час они все устали и рухнули на привал.

– Да, а тропинка-то не та! – заметил Вова, скинув поклажу.

– Я это уже давно понял, – ответил Ефим. – Ну, и Слава Богу!

– А ведь – тропинка!

– Да, но не наша. Чересчур уж хороша, чтобы считать, что мы вдвоем её неделю назад протоптали.

– Это точно, – согласился Володя. – Но почему-то следов присутствия человека нет. Ни старых костров, ни зарубок, ни сломанных веток, ничего!

– Может, звериная?

– Может, – Вова пожал плечами. – Но не похоже. Хотя…?

– Будем считать, что звериная.

– Как скажешь.

– Главное, что не наша – это говорит, что мы не по кругу ходим.

– А наш бивак?

– А он наш? Видел, как Иван-чаем заросла коптильня?

Вова почесал переносицу:

– Вроде, наш. А вот то, что заросла… за две недели…

– Будем считать, что похож.

– Хорошо. Будем считать! Что ещё делать? Не ходим же мы, на самом-то деле, на Юг по кругу?!

– Будем считать, что не ходим!

– А гора-то похожа, – Вова указал на скалу у горизонта.

– Вот именно – похожа. Ощущение такое, что мы уже здесь были… Но всё равно, всё как-то не так. Очень похожа гора. Очень! Но похожа! Так и будем считать – похожа. Будем так считать.

– Чего вы заладили: «Будем считать, будем считать!» Счетоводы! – Машка подняла руки к верху и, закрыв глаза, подставила солнцу лицо. – Денёк-то какой!

Ефим указал пальцем на Машку и развел руками, дескать, во дает – ей всё по барабану.

Вова скорчил гримасу и махнул двумя пальцами, типа, чего с неё взять? Лишь бы не ныла.

Ефим согласно кивнул.

Машка открыла глаза:

– Хорош там за спиной у меня маячить!

– У тебя что, глаза на…

– Уши! И на голове! Думаете, неслышно, как вы губами щелкаете?

– Ох, Маня-Маня, выпорю я тебя когда-нибудь! – выдохнул Ефим.

– И Вова тоже! – твердо сказала Маша. – Но только перед сном.

Повернулась к друзьям и посмотрела лукаво.

Ефим и Володя засмеялись! (Машка, правда, хорошая баба!)

– Ладно-ладно, профессор, расскажи нам, что будет дальше, предвосхити, так сказать, спрогнозируй и опиши, что должно быть на финише, как ты говоришь, по закону жанра? – Вова, покушунькав, в хорошем настроении разливал всем чаёк из листьев бадана.