Страница 26 из 33
Это было, если не ошибаюсь, летом 1941 года. Юлек получил фальшивые документы, которые неизвестными мне путями достали наши товарищи. На чистый бланк была наклеена его фотография – в очках, с усами и бородой. По этим документам ему было на десять лет больше, чем в действительности, все остальное тоже было вымышленным. Теперь его звали Ярослав Горак.
В 1942 году Юлек писал и издавал по поручению ЦК Компартии Чехословакии, кроме «Руде право», еще шесть газет.
Майский номер «Руде право» 1942 года был последним, который он успел подготовить до своего ареста…
…В субботу 18 апреля 1942 года Лидушка Плаха отвела меня к Юлеку, который находился у Рыбаржей. Он был в отличном настроении. Рассказал мне, как несколько дней назад нес пачку газет «Руде право» и листовки, шел прихрамывая, в одной руке держал свертки, в другой трость. Он прихрамывал, потому что заметил – лестница, по которой он должен подняться, кишит какими-то подозрительными субъектами в штатском, которые наблюдают за всеми проходящими. Они были ни стары, ни молоды и на вид ничем не отличались от прочих прохожих. Но опытные подпольщики-конспираторы обладают более тонким зрением, чем те, кто свободно гуляет по свету. Юлек смекнул – это шпики.
Нескольких он уже благополучно миновал. Как быть дальше? Повернуть назад – значит привлечь к себе внимание. Лучше продолжать идти вперед.
Юлек приостановился, словно желая отдохнуть, положил сверток на землю и отер платком лицо. Затем спокойно продел трость под шпагат, которым был перевязан сверток, перебросил его через плечо и двинулся вверх по лестнице.
Он не был уверен, что благополучно минует шпиков; ведь любой из них каждую минуту мог остановить его, потребовать документы и проверить содержимое свертков…
Юлек смеялся, рассказывая, как сквозь строй гестаповцев ухитрился пронести листовки.
19 апреля 1942 года вечером, когда я уходила от Рыбаржей, Юлек дал мне с собой несколько экземпляров «Руде право», пачку листовок и десять экземпляров «Истории ВКП(б)». Он не проводил меня, было много работы с майским номером газеты. Когда прощались, он сказал, что вскоре даст мне знать о новом месте встречи.
Могла ли я думать, что вижусь с Юлеком на свободе последний раз.
После ареста в феврале 1941 года первого ЦК Компартии Чехословакии в июле того же года удалось создать второй Центральный Комитет, который немедленно приступил к работе. Юлек пишет об этом в своем «Репортаже».
…4 апреля удар обрушился на второй состав ЦК партии: был схвачен Юлек.
Сейчас, когда я пишу эти строки, из показаний гестаповца Бема и тайного агента Вацлава Дворжака стало известно следующее.
Осенью 1941 года агент, работавший на заводе Юнкерса, принес в гестапо нелегальную коммунистическую листовку, найденную им в одном из цехов. Уполномоченный немедленно передал листовку в антикоммунистическое отделение гестапо (11-А-1), которое заподозрило, что у Юнкерса работает тайная коммунистическая организация, и направило на завод Юнкерса своего тайного агента э 26. Это был не кто иной, как чех Вацлав Дворжак. Дворжак оформился механиком в цех, где листовка была обнаружена. Он имел разрешение от гестапо участвовать вместе со всеми рабочими в саботаже – это помогло бы ему войти в доверие к рабочим, нащупать подпольную партийную организацию.
Незадолго до нового, 1942 года ему удалось втереться в доверие к коммунисту Бартоню, который работал в монтажном цехе и жил по соседству с Дворжаком.
На работе и по дороге домой они вели беседы на политические темы. Дворжак с провокационной целью резко высказывался против оккупантов и восхвалял Советский Союз.
Бартонь, порядочный и честный человек, не имел, однако, ни малейшего опыта в нелегальной работе; он не распознал подлых намерений провокатора Дворжака и, хотя это серьезнейшим образом противоречило принципам конспиративной работы, сообщил ему, что является руководителем партийной организации на заводе Юнкерса. Бартонь доверял Дворжаку, который держал себя так, словно был заклятым врагом оккупантов, и очень охотно выполнял задания, которые давал ему Бартонь.
…Дворжак так хорошо «работал» и ему удалось настолько втереться в доверие к Бартоню, что тот предложил связать его с партийной организацией на Панкраце, где они оба жили. Дворжак горячо ухватился за эту мысль.
И вот в конце февраля – начале марта Бартонь велел Дворжаку зайти на квартиру Елинека и получить адрес следующей явки. Елинек передал через Бартоня пароль, который должен был назвать ему Дворжак.
С этого начались трагические события, приведшие к аресту Юлека.
Гестапо искало его, но пока безрезультатно, В середине марта 1942 года в 8 часов вечера Дворжак позвонил в дверь квартиры Елинеков. Открыл Елинек. Услыхав пароль, он впустил Дворжака и сказал, чтобы тот пришел в следующий понедельник в 21 час на такую-то остановку трамвая э 1. Как опознавательный знак Дворжак должен был держать в руках газету «Чешское слово», вместе с ним должен прийти Бартонь.
Весь этот разговор Елинек вел с ним в передней, не приглашая в комнату. Это навело Дворжака на мысль, что в квартире кто-то скрывается.
В назначенный день Дворжак явился вместе с Бартонем в указанное место. Дворжак стал на остановке трамвая, Бартонь перешел на противоположную сторону. Они прождали минут десять, но на явку никто не пришел.
В тот же вечер Дворжак сообщил об этом гестаповцу Бему.
Через некоторое время Дворжак с Бартонем снова отправились на явку. Они прождали уже минут двадцать, когда к Дворжаку неожиданно подошел высокий худощавый человек (позже выяснилось, что это был товарищ Выскочил). Разговаривая с Дворжаком, он держал правую руку в кармане брюк. Он не доверял ему и прятал в кармане револьвер. Затем они направились в сторону Русской площади, за ними следом шел Бартонь и в стороне – гестаповец Бем, который с самого начала наблюдал всю встречу; около полуночи Бем встретился со своим агентом Дворжаком, и тот сообщил ему, что сумел войти в доверие к Гонзе (товарищу Выскочилу). Гонза предупредил его, что предателей ожидает жестокая расправа, и для убедительности показал револьвер, добавив, что эта встреча была ознакомительной, но в будущем он рассчитывает на сотрудничество с Дворжаком.
Гестаповский агент Дворжак сообщил далее Бему, что получил от Гонзы последний номер нелегальной газеты «Правда». Этот экземпляр той же ночью был сфотографирован в гестапо, а оригинал возвращен Дворжаку.
В назначенный день Выскочил снова встретился с Дворжаком. Он был немногословен и договорился о следующей встрече на 24 апреля в 22 часа на том же месте.
В гестапо приняли решение: 24 апреля арестовать Выскочила на явке, а Бартоня и других членов коммунистической ячейки – прямо на заводе Юнкерса. Гестаповцы были уверены, что Выскочил применит оружие, и решили окружить место встречи.
На допросе Бем дал такие показания:
«На двух легковых автомашинах мы направились к месту явки. Я предложил оставить машины у фабрики „Орион“ и оттуда пешком двинуться на место. Мой начальник Леймер был иного мнения и оставил машины перед домом инженера Кубика на Бенешевской улице. Отсюда мы двинулись к зданию кинотеатра „На Мичанках“. Стояла темная ночь, и был виден лишь освещенный вход в кино. Без пяти десять на сходку явился Дворжак. Он вошел в вестибюль кинотеатра…
Ни Выскочил, ни кто-то другой на явку не пришли. Около 22 часов 40 минут мы вернулись во дворец Печека. В 23 часа туда, как было договорено, пришел Дворжак. Он оправдывался и предложил схватить Елине-ка немедленно прямо в его квартире. После короткого совещания было решено арестовать Елинека сегодня же.
Около полуночи Елинек был схвачен».
Бем продолжает:
«Двадцать восьмого апреля тысяча девятьсот сорок второго года около половины первого ночи мы позвонили в дверь к Елинеку. (Дата приведена неправильно. Елинеки были арестованы вместе с Юлеком 24 апреля 1942 года, около десяти вечера. – Г. Ф.) Привратнице мы приказали не запирать вход в дом и не выходить из квартиры.