В мышеловке

Я вздохнул. Даже чтобы обмануть Мейзи, необходим хороший художник, который захочет заняться копированием, а не созданием собственных картин. Ведь таких не густо! Кроме того, она приобрела свою картину на распродаже в Сиднее, а не в Мельбурне. Следовательно, возможно, что и в других местах рискуют баловаться подделками.

Передо мной выросло громоздкое здание отеля. Вечерний воздух остужал голову. У меня возникло острое ощущение отчуждения: иностранец на огромном континенте — песчинка под звездным небом. Шум и тепло «Хилтона» сузили необъятную Вселенную до вполне соизмеримых размеров.

Из своего номера ровно в девять часов я позвонил Хадсону Тейлору по телефону, который дала мне его секретарша. По голосу я понял, что он выпил и хорошо поужинал. Он говорил громко, учтиво и с явными австралийскими интонациями.

— Вы кузен Дональда Стюарта? Скажите, правда, что убили Регину?

— К сожалению, правда.

— Настоящая трагедия! Она была очаровательной женщиной.

— Да.

— Послушайте, не могу ли я вам чем-нибудь быть полезным? Может, билеты на скачки?

— Нет-нет, — ответил я. — Есть дела важнее. Квитанция и паспорт на картину Маннинга украдены. И Дональд хотел бы вступить в контакт с людьми, которые продали ему картину, чтобы получить страховку. Он забыл их фамилии. А я ехал сюда на кубок…

— Все очень просто. — Тейлор был сама любезность. — Я хорошо помню то место. Мы вместе с Дональдом ходили туда смотреть картину, а потом, когда мы уладили дело с оплатой, сотрудник галереи позаботился о доставке Маннинга в отель. — Он задумался. — Нет, сейчас я не могу вспомнить название галереи и фамилию владельца. Понимаете, прошло уже несколько месяцев. Но у меня все записано в мельбурнской конторе. Позвоните мне завтра утром, и я попрошу отыскать. Кстати, вы будете завтра на скачках?

— Буду, — ответил я.

— Тогда, может, встретимся и выпьем?.. Вы мне расскажете, как произошла трагедия, а я разыщу адрес.

Я согласился, и он подробно объяснил мне, где его можно будет найти.

— Там уйма народу, — пояснил он. — Но если вы будете стоять на месте, которое я вам указал, мы обязательно встретимся.

Место, описанное им, было людное, у всех на виду. Я, правда, усомнился, что он меня там разыщет, но вслух сказал:

— О'кей, до встречи!

Глава 8

На следующее утро позвонил Джик.

— Приходи завтракать в кофейню.

— Ладно.

Я спустился и через фойе прошел в небольшой ресторан для обитателей отеля. Джик в темных очках сидел за столом и ковырял вилкой яичницу.

— Сейчас тебе принесут кофе, — сказал он. — А остальное притащи себе с того буфета. — Он указал на стол, заставленный разнообразными закусками. — Как дела?

— Неожиданные повороты.

— Недоносок! — скривился он.

— Как твои глаза?

Он театральным жестом снял очки и нагнулся вперед, чтобы я мог лучше рассмотреть. Глаза были еще красными и воспаленными, но дело явно шло на поправку.

— Сара успокоилась?

— Она плохо себя чувствует.

— Да ну! Неужели?..

— Кто знает, — отозвался он. — Надеюсь, что нет. Я еще не хочу детей. Да и она…

— Сара — хорошая женщина.

— Она говорит, — он украдкой взглянул на меня, — что ничего не имеет против тебя.

— Но… — начал было я.

— Синдром курицы! — изрек он.

— Но ты, кажется, не похож на цыпленка.

— Я тоже так думаю. Пусть поскорее кончает со своими взбрыками: ей следует смириться с тем, что она вышла замуж не за рохлю.

— И что же она?

— Я начал переубеждать ее ночью в постели, — криво усмехнулся он.

Почему-то я вдруг подумал, насколько хороша их сексуальная жизнь. Когда-то девчонки, которые часами ожидали в нашем доме, придет или не придет Джик, рассказывали мне, что его любовь зависит от настроения, он быстро возбуждается и быстро остывает. «Где-нибудь только собака залает, и уже всему конец», — жаловались они. Скорее всего с того времени вряд ли что изменилось.

— Во всяком случае, — продолжал он, — у нас есть машина. И будет глупо, если ты не поедешь с нами на скачки.

— А Сара, — осторожно поинтересовался я, — она не будет сердиться?

— Она говорит, что не будет.

Вздохнув, я принял его предложение. Похоже, что он теперь и шага не сделает без нее. Неужели так всегда бывает, когда женятся мужчины с необузданным темпераментом? Что ж, брачное счастье ловило в свои сети и не таких орлов!

— Куда тебя понесло вчера вечером? — неожиданно поинтересовался он.

— В пещеру Аладдина. Сокровищ было навалом, куча разбойников, но мне удалось избежать кипящего масла.

Я рассказал ему про галерею, Маннинга и про свое кратковременное заключение, а потом поделился своей идеей относительно организации ограблений. Она ему понравилась. Его глаза весело вспыхнули, и в нем пробудилось знакомое мне возбуждение.

— А как мы собираемся все доказать?

Джик спохватился, как только злосчастное «мы» слетело с языка. Он принужденно засмеялся, и оживление понемногу рассеялось.

— И все-таки как? — снова спросил он.

— Пока еще не знаю.

— Я так хотел бы тебе помочь!

У меня чесался язык от желания едко ответить ему. Но я воздержался. Ведь именно я ломаю строй, а не они. Прошлое не имеет права ломать будущее.

— Ты будешь делать то, что хочет Сара. — Это прозвучало как приказ, без всякой издевки.

— Раскомандовался тут, черт бы тебя побрал! — ответил он.

Мы закончили завтракать, изо всех сил стараясь построить новые приемлемые отношения на руинах старых, причем оба прекрасно понимали тщетность своих намерений.

Когда через некоторое время мы снова встретились в холле, было видно, что Сара тоже кое-что пересмотрела в отношении меня и решила контролировать свои эмоции. Она приветствовала меня, принужденно улыбнувшись, и протянула руку. Я слегка пожал ее пальцы и многозначительно поцеловал в щечку. Она все правильно поняла. Перемирие было достигнуто, условия согласованы, договор подписан. Посредник Джик стоял с довольным видом и мысленно потирал руки.

— Вы только взгляните на него! — сделал он жест в моем направлении. — Настоящий биржевой маклер. Костюм, галстук, кожаные туфли. Если он не побережется, то наверняка очутится в Королевской академии!

— А разве это не почетно? — простодушно удивилась Сара.

— Процесс избрания академиков непредсказуем, — отозвался Джик, радостно сопя. — Художников с безукоризненными манерами выбирают после тридцати. Посредственные манеры приведут к выборам после сорока, не умеющих вести себя навряд ли изберут раньше пятидесяти. Гениев же, которые чихают на такие выборы, промаринуют до самой смерти.

— Вероятно, Тодда ты относишь к первой категории, а себя — к гениям? — спросила она.

— Естественно.

— Такое можно понять, — поддержал я. — Молодых мастеров не бывает. Они все старые.

— Ну вас! — сказала Сара. — Едем на скачки!

Мы отправились, но ехали медленно, так как улица была забита.

Стоянка возле ипподрома, куда мы наконец добрались, была похожа на гигантскую площадку для пикника, где между машинами расположились на роскошно сервированный обед сотни семей. Столы, стулья, скатерти, фарфор, серебро и хрусталь. Тенты от солнца готовы смело дать отпор грозным дождевым тучам в небе. Веселый гомон и суета, и надо всем парит транспарант: «Вот это была жизнь!»

К некоторому моему удивлению, Джик и Сара тоже приехали подготовленными. Из багажника своей нанятой на время скачек машины они достали стол, стулья, напитки и еду, после чего пояснили, что все не так сложно, просто нужно знать, где что заказывать.

— У меня есть дядя, — сказала Сара, — который у нас на Западе получил прозвище «Бар-молния». От момента торможения до наливания первой рюмки у него проходит ровно десять секунд.

«Она и вправду старается, — подумал я. — Не просто приспосабливается, но действительно хочет все поправить. А если и делает над собой усилие, то так, чтобы это не было заметно».