Страница 24 из 40
ДВА БЕСА
Мне не страшен ночью темной
Бес, явившийся некстати,
Что кивает так потешно
С глупой миной у кровати.
Это призрак и к тому же
Слишком немощный для мира,
У него два темных рога,
Как у древнего сатира.
Не его уму лукавить,
Не пред ним дрожать в испуге,-
По всему в нем видно мужа
Благодетельной супруги.
Я боюсь другого беса:
Он не высох в лихорадке,
Рожки шляпою прикрыты,
Когти спрятаны в перчатки.
Он танцует очень ловко,
Разговаривает сладко,
Но в очах его злодейство,
Но душа его – загадка.
Легкомысленный и дерзкий,
Не бояся громовержца,
Он, того гляди, похитит
Нечто милое из сердца…
‹1896›
«Дай мне звуков, дай музыки стройной…»
Дай мне звуков, дай музыки стройной;
Пусть на миг я душой оживу;
Пусть, что было лишь грезою знойной,
Разрешится, как жизнь, наяву.
Я хочу в эти дни голубые,
В ароматные майские дни,
Позабыть свои думы больные,
Что, как змеи, таятся в тени.
В той тени, леденящей мне душу,
Где лучом догоревшей мечты
Только мрачную тьму я нарушу -
Как создаст ее ночь суеты.
Горькой мукой, бессильной борьбою,
Злой обидой врагов и друзей,
Где один я стою под грозою
С беззащитною Музой моей…
‹1896›
ДВА ГЕНИЯ
Их в мире два, они – как братья,
Как два родные близнеца,
Друг друга заключив в объятья,
Живут и мыслят без конца.
Один мечтает – сильный духом
И гордый пламенным умом.
Он преклонился чутким слухом
Перед небесным алтарем.
Внимая чудному глаголу
И райским силам в вышине,
Он, как земному произволу,
Не хочет покориться мне.
Другой – для тайных наслаждений
И для лобзаний призван в мир,
Его страшит небесный гений;
Он – мой палач и мой вампир.
Они ведут свой спор старинный,
Кому из них торжествовать;
Один раскроет свиток длинный,
Чтоб всё былое прочитать.
Читает гибельные строки,
Темнит чело и взоры грусть;
Он всё: тоску мою, пороки -
Как песни знает наизусть.
И все готов простить за нежный
Миг покаянья моего…
Другой – холодный и мятежный -
Глядит, как демон, на него.
Он не прощает, не трепещет,
Язвит упреками в тиши
И в дикой злобе рукоплещет
Терзанью позднему души.
‹1896›
«Дай горе выплакать! Дай вынесть одному…»
Дай горе выплакать! Дай вынесть одному
Всю ревность, злость мою и муку!
Ты видишь, я мечусь и окликаю тьму,
Пытая дерзкую разлуку…
Напрасно сердцу вновь, как легковерный друг,
Рассудок шепчет утешенье.
Душа моя в огне; в ней пламень и недуг,
В ней жажда счастья и смятенье!
И холодно в огне, и ропотно в тиши,
Как будто я делю страданья
Другой, измученной, но любящей души
Под гнетом долгого изгнанья…
‹1896›
ГИМН ОТСТРАДАВШИМ
Они отстрадали на грешной земле,
Все лучшие песни отпели.
И тихо уснули в таинственной мгле,
В подземной своей колыбели.
Года за годами прошли и пройдут.
Мир в гордом величьи лукавит;
Но вечные розы в их звуках цветут
И вечная память их славит.
Их слава растет!.. В непогожую ночь
Так смелый прибой, ударяя
О берег, бежит, рассыпаяся, прочь,
Все гульче и гульче вздыхая…
‹1896›
ЛЕТО
Июнь. Пронизан мрак полночный
Душистым запахом теплиц.
Спадает яблонь цвет молочный,
Мерцают отблески зарниц.
Над полем жаворонок вьется,
Во ржи синеют васильки,
И солнце весело смеется
В прозрачном зеркале реки.
Светло и радостно и пышно!
Повсюду зной и жизнь и цвет…
Но соловья уже не слышно,
И гуще ночи полусвет.
Прекрасно в солнечном июне,
Но зноем мы утомлены…
Прекрасней было накануне -
Душистым маем – в дни весны!
Тогда звучней журчали воды,
Перекликаясь с соловьем,
И краски юные природы
Сияли новым торжеством.
Тогда по саду негустому
Бродили сны, восторги, лень…
Теперь тропинка гуще к дому,
Но там – раздумье целый день.
И с первым цветом опадает
Мечта – весны моей звено…
Так все светлей, что обещает,
И все темней, что свершено!..
Январь 1896
«Сегодня в ночь весна-колдунья…»
Сегодня в ночь весна-колдунья
На молодое новолунье
Снега последние смела,
Сережки ивы растрепала
И окаймлять цветами стала
Озер сквозные зеркала.
Зажглась румянцами по тучам,
Прошла дождем в лесу дремучем
И бальзамичною смолой
По хвоям елок проблеснула,
Шум ободряющего гула
Неся в их сумрак вековой…
Апрель 1896
АЛЛЕЯ ОСЕНЬЮ
Пышней, чем в ясный день расцвета,
Аллея пурпуром одета.
И в зыбком золоте ветвей
Eщe блистает праздник лета
Волшебной прелестью cвoeй.
И ночь, сходящую в аллею,
Сквозь эту рдяную листву,
Назвать я сумраком не смею,
Но и зарей – не назову!
1896
РАКЕТА
Взвилась летучая ракета
Из темной зелени ветвей,
И сноп рассыпчатого света
Мелькнул и скрылся от очей;
Вослед ее летит другая,
Огни цветные рассыпая,
И брызги легкие огня
Чертят и брызжут в тьме лазурной,
Но шум и блеск и бег их бурный
Не принесет живого дня.
Напрасно в дерзости надменной
Стремятся чадные огни
Туда, где тихо свет нетленный
Льют звезды в сладостной тени.
Им не затмить звезды прелестной,
Сверкнувшей с чуждой высоты,
Как не затмят любви небесной
Земные, бурные мечты!..
1896
ГРУСТЬ CОСЕН
Шел я весною, в сумерках туманных,
Рощей сосновой, тихою дорогой.
Хмурые сосны в думах неустанных
Вслед мне шептали с тайною тревогой:
“Грустно нам, гpyстно, соснам молчаливым,
Грустно нам думать думы вековые!
Снежной метелью, вечером тоскливым
Мы одевались в ризы ледяные;
Пели нам, пели зимние метели;
Слаще их птицы майские споют нам!
Вот из-под снега воды зашумели,
Птицы щебечут в гнездышке уютном.
Долго и долго солнышко нас грело!
Встретили много белых зим и в сен,
Долго росли мы, тихо и несмело,
Много погибло нас, косматых сосен…
Много сорвало бурями сердито…
Плачем смолою, если вечер зноен!
Радостное солнце нами позабыто,
Траур наш темен, ропот наш нестроен”.
Так мне шептали сосны-великаны,
Шлемы колебля в воздухе румяном…
Дымно вставали влажные туманы,
Плыли над ними тучи караваном.
В роще сосновой хвоями и мохом
Почва дышала в трепете унылом…
Плакало сердце; с облегченным вздохом
Слезы катились о далеком милом!..
1896