Страница 8 из 11
КАРТИНА XVII
Унывна осени пора;Но день сегоднишний прекрасен:На небе волны серебра,И солнца лик блестящ и ясен.Один дорогой почтовойБредет, с котомкой за спиной,Печальный путник из чужбины.Уныл, и томен он, и дик,Идет согнувшись, как старик;В нем Ганца нет и половины.Полупотухший бродит взорПо злачным холмам, желтым нивам,По разноцветной цепи гор.Как бы в забвении счастливом,Его касается мечта;Но мысль не тем уж занята. —Он в думы крепкие погружен.Ему покой теперь бы нужен.Прошел он дальний, видно, путь;Страдает больно, видно, грудь;Душа страдает, жалко ноя;Ему теперь не до покоя.О чем же думы крепки те?Дивится сам он суете:Как был измучен он судьбою;И зло смеется над собою,Что поверял своей мечтойСвет ненавистный, слабоумной;Что задивился в блеск пустойСвоей душою неразумной;Что, не колеблясь, смело онСим людям кинулся в объятья;И, околдован, охмелен,В их злые верил предприятья. —Как гробы холодны они;Как тварь презреннейшая низки;Корысть и почести одниИм лишь и дороги, и близки.Они позорят дивный дар:И попирают вдохновенье,И презирают откровенье;Их холоден притворный жар,И гибельно их пробужденье.О, кто б нетрепетно проникВ их усыпительный язык!Как ядовито их дыханье!Как ложно сердца трепетанье!Как их коварна голова!Как пустозвучны их слова!И много истин он, печальный,Теперь изведал и узнал,Но сам счастливее ли сталВо глубине души опальной?Лучистой, дальнею звездойЕго влекла, тянула слава,Но ложен чад ее густой,Горька блестящая отрава. —Склоняется на запад день,Вечерняя длиннеет тень.И облаков блестящих, белыхЯрчее алые края;На листьях темных, пожелтелыхСверкает золота струя.И вот завидел странник бедныйСвои родимые луга.И взор мгновенно вспыхнул бледный,Блеснула жаркая слеза.Рой прежних, тех забав невинныхИ тех проказ, тех дум старинных —Всё разом налегло на грудьИ не дает ему дохнуть.И мыслит он: что это значит?..И, как ребенок слабый, плачет.ДУМА
Благословен тот дивный миг,Когда в поре самопознанья,В поре могучих сил своих,Тот, небом избранный, постигЦель высшую существованья;Когда не грез пустая тень,Когда не славы блеск мишурныйЕго тревожат ночь и день,Его влекут в мир шумный, бурный;Но мысль и крепка, и бодраЕго одна объемлет, мучитЖеланьем блага и добра;Его трудам великим учит.Для них он жизни не щадит.Вотще безумно чернь кричит:Он тверд средь сих живых обломков.И только слышит, как шумитБлагословение потомков.Когда ж коварные мечтыВзволнуют жаждой яркой доли,А нет в душе железной воли,Нет сил стоять средь суеты, —Не лучше ль в тишине укромнойПо полю жизни протекать,Семьей довольствоваться скромнойИ шуму света не внимать?КАРТИНА XVIII
Выходят звезды плавным хором,Обозревают кротким взоромОпочивающий весь мир;Блюдут сон тихий человека,Ниспосылают добрым мир;А злым яд гибельный упрека.Зачем же, звезды, грустным выНе посылаете покоя?Для горемычной головыВы – радость, и, на вас покояСвой грустный стосковалый взор,Страстей он слышит разговорВ душе, и вас он призывает,И вам он пени поверяет.По-прежнему всегда томна.Еще Луиза не разделась;Не спится ей; в мечтах онаНа ночь осенню загляделась.Предмет и тот же, и один…И вот восторг к ней в душу входит:Песнь стройную она заводит,Звучит веселый клавесин.Внимая шуму листопада,Промеж деревьев, где сквозитИз стен решетчатых ограда,В забвеньи сладостном, у сада,Наш Ганц закутавшись стоит.И что же с ним, когда он звукиДавно-знакомые узнал,И голос тот, со дня разлукиЧто долго, долго не слыхал;И песню ту, что в страсти жаркой,В любви, в избытке дивных сил,Под строй души в напевах яркой,Ее, восторженный, сложил?Чрез сад она звенит, несетсяИ в упоеньи тихом льется:Тебя зову! тебя зову!Твоей улыбкою чаруюсь,С тобой не час, не два сижу,С тебя очей я не свожу:Дивуюся, не надивуюсь.* * *Поешь ли ты – и звон речейТвоих, таинственный, невинный,Ударит в воздух ли пустынный —Звук в небе льется соловьиный,Гремит серебряный ручей.* * *