Улей

— Не понимаю! — неожиданно выпалил капитан, пожимая плечами. — Какого черта ему понадобилось умирать в столь юном возрасте?! Он что, ненормальный?!

— Сейчас узнаем, сэр. Еще пару минут…

Техник следил за диаграммами, повисшими прямо перед ним в воздухе. — А насчет нормальности, сэр, могу сказать уже сейчас, никаких отклонений Мозгом не обнаружено. Может быть, стресс, может, хотел кому-то что-то доказать, но мышление парня вполне соответствует норме. Еще минутку…

Наконец верхняя часть «саркофага» ушла в сторону. Прошло всего несколько минут, а тело этого человека уже никак нельзя было назвать истощенным. Вполне обыкновенный мальчик, почти мужчина. С развитой мускулатурой, хорошо сложенный. Цвет кожи здоровый. Огромные глаза наполнились жизнью и блеском, хоть он и не спешил пока выбрать какой-либо объект для детального осмотра, и, словно испугавшись, отводил глаза, каждый раз натыкаясь на заинтересованные, голодные взгляды зрителей.

— Пусть еще полежит немного, — сказал техник. — Час или два. Подкормим организм как следует. Но он вас видит и слышит.

Гаерд отошел, пропуская вперед капитана.

Тот встал перед саркофагом на расстоянии не менее двух метров — словно перед ним лежал не человеческий отпрыск, а плотоядное инопланетное существо с неуравновешенной психикой и непредсказуемой реакцией. Видя, насколько осторожен капитан, солдаты службы безопасности оцепили саркофаг кольцом — так, на всякий случай.

— Как тебя зовут? — на повышенных тонах, как учитель у провинившегося ученика, спросил капитан. Ответа не последовало. Юный пилот нахмурил брови, словно пытался что-то понять или вспомнить.

— Я спросил: как тебя зовут, парень?! — Капитан кинул нетерпеливый взгляд на техника, — Гаерд, у меня нет времени, чтобы здесь развлекаться! Он что же, ничего не слышит?

— Нет, сэр, должен слышать. — Техник еще раз сверился со своими диаграммами. — Его мозг реагирует на звук, но не интерпретирует его.

— Как это понимать?

— Парень не понимает язык, сэр.

— Хорошо. Попробуем на другом. — Капитан перешел на фаянский, затем на ирский, затем на корский: — Как те-бя зо-вут?

— Нет, сэр. Не понимает. Капитан развел руками:

— Других языков я не знаю! Откуда он взялся, если не говорит на «стандарте» и не хочет общаться мысленно?

— Скажи капитану, как тебя зовут? — попросила Линти. Альтинский прозвучал как музыка, но взгляд парня все равно остался вопросительно сосредоточенным.

— Как зовут, как зовут… Мне уже становится скучно! — неожиданно заявила Кани. — Григ его зовут, вот как!

Юный пилот чуть встрепенулся. Линти резко повернулась к подруге:

— Кани!!!

Брюнетка повела плечом, как бы говоря: подумаешь, какие мы нежные.

— А что, так и будем ждать, да? — обратилась она к капитану.

Техник едва не зааплодировал Кани, но вовремя осознал, что никто в ангаре не разделит его восторга, только он один следил за диаграммами, и только он видел реакцию парня — его действительно звали Григом.

Практически каждый из присутствующих мог бы услышать имя парня, если бы тот мысленно произнес его. Прочесть же в голове информацию, которую тебе не намерены открывать, да еще сделать это так, между делом, играючи — для этого нужно было родиться альтином! Даже если Кани воспользовалась «полицейским» приемом и сыграла с юношей (или с его подсознанием, что одно и то же) в игру «вопрос-ответ», то есть подкинула парню пару мыслей вроде: «Я же, наверное, забыл, как меня зовут… не может быть… как же это…», — все равно подобная ментальная мощь заслуживала уважения.

— Вот именно — ждать больше не будем. — Капитан кивнул технику. — Давай, Гаерд, прозондируй его — можно, конечно, загрузить мальчишке и «стандарт», но это долго и дорого. Сэкономим время и определимся, на каком языке общаться с гостем. Не стоит более задерживаться в этой зоне — есть вероятность столкнуться со следующим лайнером компании, выходящим из прыжка. И уйти не можем — вдруг у нашего юного друга найдутся товарищи, умирающие где-то поблизости в ожидании помощи. Хорошо бы не было, ведь мне давным-давно пора заняться делом, а не нарушать расписание, разгадывая с вами всякие ребусы!

То, что Кани так грациозно исполнила, прибегнув к своему природному дару, можно было выполнить грубо и надежно, с помощью соответствующей аппаратуры. На голову юноше медленно опускался тяжелый колокол зонда. Однако этот прибор парень, видимо, узнал — его руки мгновенно вырвались из плена капиллярных трубочек саркофага и метнулись к голове, закрывая ее от чрезмерно интеллектуального шлема.

— Я против зондирования! Я не согласен! Уберите это! — хрипло прорычал Григ. Капитан оглядел людей в зале:

— Ну? Кто узнал язык? Все молчали.

— Похоже… начала Линти, но замолчала, наморщив лоб и закрыв глаза.

— Да, леди, на что похоже? Гаерд, что сказал Мозг?

— Ничего не сказал, сэр! Мы пополняем языковую базу знаний Мозга лишь при покупке билетов пассажиром новой языковой формации. Выходит, «соплеменников» нашего гостя компания ни разу не перевозила.

Линти резко открыла глаза:

— Кажется, диалект древнемантийского… Даже, скорее всего, древнемантийский! Этот язык уже почти тысячу лет считается мертвым. С момента гибели Мантии.

— Ха! Линти! Ты загружала в себя такую чушь?! — Кани насмешливо фыркнула: — Ну ты даешь, подруга! Блондинка чуть смутилась:

— Мне было интересно… Историю надо знать… Пригодилось же!

Тем временем прибор остановился, упершись в кулаки юного пилота.

— Мозг ждет указаний, сэр, — заметил техник. — Продолжаем?

— Да, да! Конечно, продолжаем…

— Я протестую! — уже глуше — мешал колокол над самым лицом — повторил парень.

— Он не согласен, — поняла Линти. — И он испуган. Сэр, вы должны прекратить операцию! Капитан заметно удивился:

— Это почему, леди?

Линти подняла на него глаза. Капитан действительно недоумевал. Ошарашенная такой намеренной жестокостью, девушка вспыхнула.

— Вы что, не в своем уме, сэр?! — набросилась она. — Вы не учили устава?! Кто вам дал право насильственными методами воздействовать на пассажиров лайнера?!

— Да какой же он пассажир? — не понял капитан.

— Такой же, как и мы, сэр! Что бы вы сказали, если бы ваш сын вот так вот попал в беду, а его спасли и прозондировали против воли?

Видя, что оппонент заколебался, Линти окончательно добила его:

— Мальчик имеет такие же права, как и все мы! Если попробуете продолжить операцию, я расскажу отцу!

Представитель компании, до этого момента просто молча смотревший и слушавший, широко улыбнулся:

— Как вам такой аргумент, капитан?

— Ничего смешного не вижу! Гаерд, убирай свой зонд! Кани вздохнула.

— Ухты моя воительница! — насмешливо произнесла она, гладя Линти по голове. — Так мы ни-ког-да ни-че-го не уз-на-ем!

Говоря, Кани внимательно посмотрела на юношу. Линти же, как ошпаренная, вдруг развернулась лицом к подруге и резко выкрикнула:

— Кани!!! Прекрати!

— Что прекрати?! — Брюнетка залилась смехом. — Я все равно ничего не услышала. Мальчик защищается…

Девушка, похоже, сочла последнюю свою реплику двусмысленной, потому что стала смеяться гораздо громче.

Все видели, как Линти покраснела. Потом Кани резко оборвала смех. Глаза подруг встретились. Несколько минут они смотрели друг на друга, а экипаж с восхищением и тревогой взирал на их изменившиеся в гневе прекрасные личики, на сжатые до крови от длинных ноготков кулачки, на позу широко расставленных ног. Напряжение ощущалось в зале так же реально, как реально ощущается приближение силового поля. Подружки сцепились в поединке. Сцепились, не делая ни единого движения. Они что-то доказывали друг другу, хотя тишина, повисшая в зале, казалась сейчас абсолютной. Так могли только альтинки… Никто не рискнул вмешаться: ни офицеры корабля, ни солдаты службы безопасности, ни бар-терианские наемники. Все растерянно смотрели на девушек, боясь издать хоть один звук