Страница 18 из 25
Глава VI
Вместе с заботами об улучшении положения «вверенных» Каразину крестьян деревенскую жизнь его наполняли ученые работы и хозяйственные занятия. И во всех этих областях деятельность Каразина являлась выдающейся, совершенно необычайной для того времени.
Как ученый Каразин остается совершенно неизвестным. А между тем в этом отношении он являлся настолько передовым человеком, что многие идеи его могли бы дать на Западе человеку крупное научное имя. Некоторые научные идеи Каразина, оставленные без внимания в то время, когда он их высказывал, и основательно забытые, только в самое последнее время сделались достоянием науки и считаются справедливо крупным научным завоеванием.
Научная деятельность Каразина была крайне разнообразна. История, современная литература, экономические вопросы и обширная область естествознания – таковы предметы научных занятий Каразина в течение почти сорокалетнего пребывания в деревне. Сообразно такой разносторонности, Каразин является членом разнообразных ученых обществ. В Харькове, при его участии и в значительной мере благодаря его инициативе возникает «Общество наук, состоящее при императорском Харьковском университете». Другое харьковское общество – «Филотехническое» – обязано своим возникновением исключительно Каразину. Как почетный член Харьковского университета Каразин принимает близкое участие в его деятельности, и мы встречаем его речи, произнесенные по разным поводам в университетских собраниях. В то же время Каразин состоял деятельным членом московского «Общества испытателей природы» и петербургского «Общества любителей словесности». Сохранились речи и доклады, читанные Каразиным в этих обществах. В «Обществе любителей словесности» он одно время был помощником председателя.
Некоторые исторические работы Каразина напечатаны в «Молодике на 1884 г.», украинском литературном сборнике, изданном в Харькове в 1843 году. Они касаются прошлого местной жизни и содержат ряд исторических материалов. К историческим изысканиям Каразин обратился уже в конце своей жизни. В более молодом возрасте он работал над исследованием современного ему положения родного края. Плодом работ в этом направлении явилась «Подробная таблица обстоятельств народонаселения в Слободско-Украинской губернии, на основании 10-летней сложности (с 1808 по 1817 гг.), с обозначением уездов, сел, числа рождений, смертности и браков». Об этом труде мы упоминали уже выше по поводу представления его в 1820 году тогдашнему министру внутренних дел, графу Кочубею, внимание которого он обращал на явствовавшую из таблиц страшную смертность среди государственных крестьян и необходимость принятия мер для устранения ее причин. При этом Каразин высказал, какое серьезное значение должны иметь статистические исследования, которые предрешают государственные мероприятия на благо населения и служат основанием при их осуществлении.
В качестве члена петербургского «Общества любителей словесности» Каразин произнес в 1820 году на его заседании «Рассуждение об ученых обществах и периодических сочинениях в России». Речь эта показывает, что Каразин внимательно следил за современной литературой и был au courant[8] всего в ней. В речи высказываются взгляды на задачи ученых обществ и литературы, которые должны были казаться для того времени революционными, да и для нашего времени небезынтересны. Решаемся привести длинную выписку из «Рассуждения», так как подлинные слова Каразина всего лучше характеризуют эту замечательную личность с рассматриваемой стороны.
«Теперь, когда публика требует занятий более мужественных, нежели мадригалы и вздохи сказочных любовников, какое впечатление произведем мы на нее поэзиею, которая только – поэзия, прозою, которая не представляет уму никаких полезных истин?.. Нет, мм. гг., сии почтенные сословия должны иметь возвышеннейшую цель. Они должны действовать на сердца, на умы сограждан своих… Не обязаны ли они развивать полезные знания, образовывать вкус, действовать на нравы? Сколько вызовов представляется к сношениям между собою отдаленнейших, друг другу неизвестных краев обширной империи! Сколько в ней любопытного, заслуживающего быть известным не нам только одним, но и чужестранцам; у нас, в целой России, нет ни одного периодического сочинения для всех оных предметов, столько необходимых, сколько занимательных! А мы будем преподавать слушателям шарады на горок, соблазнительные элегии и стишки в альбомы!., и, не стыдясь, называться соревнователями просвещения!..
Весьма справедливо, мм. гг., сравнивают жизнь царств, жизнь человечества вообще с жизнью человека в отдельности. Младенец требует игр, юноша забав, а муж – радостей другого рода. В XV и XVI, веках пределы словесности, в собственном смысле, весьма резко отделялись от учености. Зато ученость эта отзывалась с кафедр и в книгах самым суровым образом. Надменная ее, нахмуренная физиономия ужасала, между тем как смеющиеся музы беседовали приторным языком о безделицах. Но с тех пор, как научились о самых важных, отвлеченнейших вещах говорить приятно, когда блеск красноречия и бесценные перлы поэзии начали одевать философию, собственно так называемая словесность, словесность без цели, мало привлекает. Это орудие, а не предмет искусства; краски, а не картина! Так и быть должно в настоящее время, в век возмужалости.
Вместо того, чтобы описывать в десятитысячный раз восход солнца, пение птичек, журчание ручейков, употребим то же дарование, то же счастливое воображение на предметы более дельные. Взяв за образец Бюффона, вместо путешествий небывалых опишем лучше путешествия, действительно совершённые в недрах отечества нашего. Исчислим естественные произведения России, опишем нравы ее разновидных обитателей, от кочующего на льдах полярных чукчи до индийца, благоговейно поклоняющегося бакинскому огню. Или с Тацитом и Карамзиным испытаем углубиться в историю народов…
Для поэзии же какое поле перед нами!.. Пора перестать быть подражателями только. Ломоносов, Державин, малое число известных новейших драмматиков и баснописцев указали нам богатство отечественных руд у самого лишь входа к ним, так сказать. Сделаем И5 языка богов достойное употребление. Вместо того чтобы нежить, баловать воображение людей праздных, не лучше ль испытать рукою граций разбудить в сердцах любовь к наукам, к должностям (т. е. нравственным обязанностям), к изящной простоте во вкусе и нравах, к жизни в городах и селах, свойственной просвещенному человеку, к истинной благотворительности во всяком кругу действия?»
Это воззвание к тогдашним «соревнователям просвещения» является образчиком того наивного идеализма, который остался присущ Каразину до конца дней. Рекомендовать людям, весь кругозор которых не выходил за пределы детских шарад и воспевания «журчанья ручейков», оставить все эти глупости и заняться «дельными предметами»: описанием родины, естественными науками, технологией, историей и воспитанием в обществе гражданских доблестей – было в высшей степени наивно. Единственным результатом, которого достиг Каразин, явилось крайнее возбуждение против него господ «соревнователей просвещения». После его речи в заседании общества произошла такая бурная и грубо-неприличная сцена, что Каразину оставалось только выйти из членов общества, что он и сделал. «Естественные науки, домоводство, искусства, изделия всех родов» – то, что он рекомендовал «соревнователям просвещения», – и были главным предметом занятий Каразина после выхода в отставку. Любовь к естественным наукам у него явилась еще в юности и не покидала его до самой смерти. В деревне он выписывал множество научных журналов, приобретал все выходящие выдающиеся научные сочинения и таким образом следил за состоянием научных занятий. Вместе с тем он работал сам в различных отраслях естествознания, преимущественно имея в виду практические приложения его. Наибольшею любовью его пользовались метеорология и химия. Немедленно по приезде в деревню в 1804 году он начал метеорологические наблюдения. Наблюдения эти производились почти в течение 40 лет, до самой смерти Каразина. С 1817 года выписки из метеорологических записей Каразина печатались в «Харьковских известиях». Но личными наблюдениями Каразин не мог довольствоваться. Он еще в самом начале XIX столетия пришел к мысли, – которая значительно позднее легла в основу современных метеорологических исследований, – о необходимости организации повсеместных наблюдений над метеорологическими явлениями, для того чтобы получить возможность предсказывать погоду. Мысль эту Каразин высказал в 1810 году в докладе московскому обществу естествоиспытателей; затем она была повторена в 1817 году в «Сыне отечества» и в 1839 году – в «Харьковских губернских ведомостях». Будь эта мысль высказана в Европе, она на полстолетия ускорила бы создание существующей ныне в мире сети метеорологических станций. У нас же эта мысль прошла незамеченною, была забыта и совершенно погибла для науки. Через пятьдесят лет после того, как Каразин впервые высказал публично указанную мысль, она была повторена астрономом Леверье и с восторгом принята ученым миром, послужив могучим толчком к развитию метеорологии и сообщению ей характера точной науки, равно как и основою организации предостережений для моряков и предсказаний погоды для сельских хозяев. Чтобы показать, до какой степени новейшая организация метеорологических наблюдений тожественна с тем планом, который Каразин развивал еще в 1810 году, и как предугадывал он великое практическое значение метеорологии, которое еще и доселе почти всё в будущем и на которое только слабые намеки имеем мы в настоящем, мы приведем здесь выписки из вышеупомянутого доклада Каразина московскому обществу естествоиспытателей. Для Каразина метеорология была
8
в курсе, на уровне (фр.)