Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 103 из 105

— Они ее убили? — Гилбер пришел в ужас.

— За это всегда убивают, — отозвалась Бекка.

Она подумала о собственной сводной сестре Маргарет — дочери Рэй. У Маргарет всегда находилось время взять маленькую Бекку на руки и рассказывать ей дивные сказки из старых книжек, чтобы осушить слезки или утихомирить расшалившуюся девчурку. Бедная Маргарет, ей не удалось выдержать ночь бдения. В один прекрасный день Бекка потянула Хэтти за юбку и спросила, где ее обожаемая старшая сестричка. В ответ она получила шлепок и резкий выговор, причины которого она так и не поняла из-за своего юного возраста. В ее памяти застряло только: «…проклятая… нельзя позволять жить… ушла…»

— В нашем хуторе считалось, что женщина, которая входит в пору неправильно, отмечена дьяволом, — сказала она Гилберу.

— Так они все говорят, — ощерилась Вирги, — но я-то знаю другое. Та старуха, которая пришла передать моей ма, что ее дочь умерла, сказала правду. Она была стара и вряд ли прожила бы еще год, не попав под Чистку, так что терять ей было нечего. «Мы не можем позволить им жить, потому, как сама понимаешь, иначе получится полный кавардак, — говорила она. — Спустя малое время все мужики на многие мили вокруг знали бы, что есть такая женщина, которая может принимать мужчин в любое время… а не давать им какой-то там Поцелуй или Жест! А эти мужики, они ведь думают тем, что у них между ног, а не тем, что между ушами! Только унюхают, что есть женщина, которая может принимать постоянно, и уж никакой другой музыки им и не потребуется! А потом появятся и другие такие же музыкантши. И что тогда станется с нами, а? Зачем защищать и кормить нас, если мы годимся всего раз или два раза в год? А может получиться и так, что дети, которых родят такие женщины, унаследуют особенности противоестественных матерей! Поэтому осуши слезы, женщина, и возблагодари судьбу, что умерла твоя дочь, а не ты сама и все остальные твои дочери».

— Я слышал такие истории, — задумчиво проговорил Гилбер. — А дома у нас ребята болтали о потаенных городах, которыми правят женщины. Они точно такие же — всегда свободные и могут принимать мужчин, когда только захотят, в любое время, и это им не приносит вреда. И говорят, за это мужчины им поклоняются. Но если это правда и они рожают таких же девочек, то тогда в мире должно быть гораздо больше женщин с такими качествами?

— Это просто сказки, — сказала Бекка. — У нас в Праведном Пути тоже рассказывали по вечерам о городах королев. А вот то, что говорила Вирги, — это не сказка. Это правда.

— А то, что о тебе говорил Гилбер, это тоже правда? — Вирги хотела знать, и Бекке не оставалось ничего другого, как признаться.

— Это уравнивает нас, Вирги. Тайна за тайну. Я не знаю, что делают в городах, если женщина не… если она отличается. Не знаю и боюсь. Ты понимаешь, это гарантия того, что я в свою очередь не проговорюсь городским о хуторе Марка без твоего согласия. И Гилбер тоже. — Бекка бросила на него суровый взгляд.

— Клянусь, — сказал он. И он подтвердил свое обещание, произнеся скороговоркой неразборчивые слова на языке Скрижалей. Бекка, однако, сочла, что этого достаточно и что эти слова имеют то же значение, что у обычных людей имена Божьей Матери, Господа или Господина нашего Царя, когда их призывают в свидетели клятвы. — Ни слова о тебе, любимая, раз твой народ так обращается с чудесами самого h'shema.

— Чего, чего? — спросила Вирги, а затем ей долго пришлось выслушивать рассказы Гилбера о его Боге. Бекка же даже не пыталась что-либо понять из этих объяснений.

Обещанные десять дней пути превратились в пятнадцать, а потом в двадцать. Наконец им попалось озерцо, берега которого были окаймлены коричневым кружевом еще не засохшего папоротника.

— Чудесно, — воскликнул Гилбер, когда они подошли к самому урезу воды. — Теперь ты можешь очиститься по всем правилам.

— Правилам? — Брови Бекки сошлись. — Я воспитана на том, чтобы стирать то, что нуждается в стирке, и мне для этого никакие правила не нужны.

— Но тебе придется выстирать и себя, — ответил Гилбер. — На этот случай мой народ имеет специальные и очень определенные правила, которые должны выполняться неукоснительно. Я изложу их тебе, и ты снова будешь чиста.

— Меня тошнит от болтовни твоего народа насчет очищения. У меня давно уже нет кровей! Что может быть чище этого, хотела бы я знать?

— Закон говорит, что пока ты не очистишь себя как положено, скверна еще находится на тебе.

— Сдается мне, что и твой и мой народы могли бы обойтись гораздо меньшим числом законов и обычаев, — буркнула Бекка. — Надеюсь, ты мне дашь знать, когда твой Бог сочтет меня достаточно чистой?

Его губы чуть тронула улыбка, которую он вовсе не собирался демонстрировать.

— Ну а надо ли говорить об этом столь прямо, мой ангел?

— А что ты мне сделаешь? — парировала Бекка, которой было приятно, что наконец можно немного пошутить. — Швырнешь меня в озеро? Посмотрела бы я, как ты это сделаешь! Ты же до меня дотронуться не можешь, пока на мне скве-р-р-на! — И она показала ему язык.

— Зато я могу, — закричала Вирги и, не тратя лишних слов, сильно толкнула Бекку. Раздался всплеск. Вирги и Гилбер чуть животики не надорвали от смеха, глядя на барахтающуюся и отплевывающуюся Бекку.

Бекка вскочила на ноги и зашлепала к берегу, крича:

— Ну, Вирги, когда я вылезу отсюда, я тебя…

Черная девочка, пританцовывая, отбежала от берега, подпрыгивая, как шарик, наполненный радостью, и не обращая внимания на угрозы.

— Сначала ты жаловалась, что он не подходит к тебе и не подпускает к себе, а теперь не хочешь сделать то, что разом покончило бы со всеми твоими заботами, — радостно вопила она. — Вот я и помогла тебе решиться!

Гилбер ждал, чтобы помочь Бекке выйти на сухое место. Она бросала на него яростные взгляды из-под мокрой массы волос и сурово предупредила:

— Только хихикни, Гилбер Ливи, и сам испробуешь того же!

— Даже и во сне не позволю себе такого, — ответил Гилбер, делая серьезное лицо и протягивая руку. — Я не знаю, соответствует ли это купание букве закона об очищении, но полагаю, что его хватит.

Пока закутанная в одеяло Бекка сохла, Вирги явилась, чтобы постирать ее грязное белье, хоть ее о том и не просили.

— Плата за смех, — сказала она, не прекращая работы. — А хорошо ведь посмеяться!

Промокшую одежду Бекки и выстиранное белье надо было сушить. Гилбер развел маленький костер из того, что ему удалось собрать на берегу озера (вообще-то там почти ничего не было), и приготовил еще более жалкий обед. Вирги поглядела на клейкую кашку и сказала:

— Как жаль, что тут нет рыбы, — и кивнула на озеро.

— Это все из-за тебя, — поддразнила ее Бекка. — Не толкнула бы ты меня туда, не распугали бы рыбу.

Гилбер же только печально покачал головой.

— Тут дело не только в этом, Вирги. Даже если б рыба в озере и была, я бы ее есть не смог, так как Бекка использовала озеро для своего очищения. Когда на ней была кровь, она считалась нечистой, когда же очистилась от скверны, она отдала ее воде и всему, что в ней содержалось.

Вирги нахмурилась:

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я поверила, что тогда и у этих рыб крови будут идти каждый месяц?

Гилбер расхохотался:

— Позволь, я попробую объяснить тебе это, милая, — сказал он и постарался выполнить свою задачу как можно лучше. Вирги слушала его объяснения с живейшим интересом. Когда они снова пустились в путь, оказалось, что она далеко не все свои вопросы оставила на берегу озера. Гилберу учить доставляло почти такое же удовольствие, как ей учиться. Ей было так интересно все, что относилось к шаббиту, что однажды Бекка застала Вирги за тем, как она напевала возле костра одну из песен Гилбера на языке Скрижалей.

— Может, ты подождешь, пока она подрастет, и женишься на ней? — пошутила Бекка. — Она-то явно обучается вашим еврейским штучкам. А я — нет.

Гилберу слова Бекки не показались смешными.