Страница 31 из 72
Чарли допил остатки кофе и провозгласил:
— Думаю, что где-то в процессе профессорша Хэймар превратилась в замаскированного гностика.
— В своих последних статьях она этого и не скрывает. — Карлота разложила на столе пять распечаток. — Тут профессор без обиняков заявляет, что принятием Символа веры и посулами полного отпущения грехов на исповеди церковь намеренно упростила вероучение Иисуса.
— Надеюсь, отец Романо знает, с кем имеет дело в лице этой профессорши.
— Завтра у меня встреча с одной из ее студенток. Вероятно, какие-то события заставили ее выбрать этот путь — и наверняка не совсем учебного свойства.
— Хорошо, что отец взял с собой «Блэкберри». Я пошлю ему сводку наших последних наработок.
Чарли вновь подкатился к столу и застучал по клавиатуре.
43
В кабину проникли солнечные лучи. Пассажиры открывали шторки иллюминаторов, а стюардессы начали подавать завтрак. Романо уловил безошибочно узнаваемый кофейный запах, открыл один глаз и прищурился от яркого света. Голова попутчицы по-прежнему лежала на его плече, но вскоре общие шевеления разбудили Бритт, и она тоже открыла глаза. В первое мгновение взгляд ее казался затуманенным, словно профессор была в прострации и не понимала, кто она и где находится. Моргая, она осмотрелась вокруг и помотала головой.
— Я не сразу сообразила, где я. Мне снилось что-то про покушение, и я решила, что до сих пор нахожусь в больнице.
Стюардесса подкатила к ним тележку и застопорила ее ножным тормозом. Она улыбнулась пассажирам, передала им подносы с завтраком и, пока они распечатывали тарелки, упакованные в фольгу, разлила по чашкам кофе.
— Вообще-то надо было бы самому заварить себе эспрессо, — констатировал Романо, сделав глоток с добрые полчашки.
— Подумать только, вы — и ценитель эспрессо. Бритт ощупала рукой левое плечо и вздрогнула.
— Болит?
— Чуть-чуть. Не привыкла я к огнестрельным ранениям. Но все будет нормально. Эспрессо — это ваша утренняя традиция?
— Да, можно сказать, слабость. Выпьешь с утра обжигающий эспрессо — и все дела спорятся.
— Сами завариваете?
Романо виновато признался:
— Есть у меня тайная блажь — замечательный итальянский эспрессо-автомат «Френсис-Френсис». Сам мелю, сам смешиваю, закладываю по собственной системе, заливаю — и через двенадцать секунд получаю вкуснотищу с золотистой пенкой. Несколько глоточков — и мозги включаются.
— Скоро вас ждет настоящий рай, — засмеялась Бритт. — Кофейни в Вене — просто улет. Меня уже предупреждали, чтобы я не слишком злоупотребляла тамошней несравненной выпечкой.
Романо дожевал круассан и допил остатки кофе.
— Я несколько раз бывал в Вене. Мой девиз: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», поэтому я позволяю себе эспрессо не только утром и особенно налегаю на сласти. Мы с моим старинным приятелем по иезуитскому колледжу когда-то жили в одной комнате. Теперь он обосновался в иезуитском епископате. В числе прочего он занимается религиозными изысканиями и, надеюсь, выручит нас по поводу этого Феликса. Кстати, вы уже назначили встречу? Вам удалось с ним связаться?
Бритт отвела глаза и стала что-то счищать со своей вязаной кофточки.
— Я ведь уже предупреждала вас о его скрытности. — Она взглянула на Романо с неловкой улыбкой: — Я звонила в тот книжный магазин. Сообщение уже забрали.
— Он вам перезвонил? Что он сказал?
— Предварительная договоренность была, что в сообщении я укажу время прибытия в Вену и название гостиницы, где собираюсь остановиться. Когда я доберусь до места, он сам меня найдет.
Романо не верил своим ушам: они вот-вот сядут в Вене, а Бритт даже не позаботилась точно договориться о встрече с таинственным инкогнито. В любом случае на такое он никак не рассчитывал.
— Вы хотите сказать, что мы, возможно, и не увидим никакого Феликса?
— Понимаю, это прозвучит нелепо, но я почему-то ему верю. Мы с ним виделись несколько месяцев назад на таких же условиях: я передала в книжный магазин сообщение для него и потом остановилась в Вене на полпути из Европы в Штаты — нарочно, чтобы встретиться с ним. Тогда я жила в отеле «NH» в самом аэропорту. На регистрации он заранее оставил мне записку, что вечером будет ждать в ресторане неподалеку. Тогда-то Феликс и предупредил меня, что лучше прекратить исследовать Le Serpent Rouge, и рассказал об убийствах во Франции.
Романо решил не упускать удобный момент и поподробнее расспросить Бритт о ее новой книге. Может быть, ее пояснения как-нибудь высветят причину смерти священников. Если встреча с Феликсом обернется провалом и Романо придется ближайшим рейсом лететь обратно в Нью-Йорк, он хотя бы предварительно выудит у профессора Хэймар полезную для ФБР информацию, чтобы помочь им напасть на след убийцы Тэда.
Когда стюардесса собрала подносы, Романо, поглаживая эспаньолку, как бы невзначай обронил:
— Мне все же не дает покоя основной тезис, на котором основывается ваша книга.
— Потому что он противоречит учению церкви?
— Тогда, у меня в кабинете, вы утверждали, что собираетесь представить разносторонний обзор исторических фактов, преданий и мифов, равно как и каноническую версию церкви. Мне показалось, что вы предлагаете весьма ограниченную выборку из таких фактов и привлекаете для их доказательства не связанные друг с другом теоремы. Надеюсь, вы все же признаете важность для церкви очевидных данных, на которых и строится каноническая версия.
Лицо Бритт полыхнуло от гнева, ее лучистые глаза недоброжелательно сощурились, а губы сжались в ниточку.
— А вы утверждали, что преследуете прежде всего истину. Скоро вы убедитесь, что в книге я признаю важность чего угодно, если оно того заслуживает.
— Что же, по-вашему, истина?
— Вероятно, то, что вы пока не готовы воспринять.
Чувствуя, как закипает внутри раздражение, Романо сказал:
— Я постараюсь.
— Что, если покушение на меня и смерти священников — проявление Божьего промысла, поскольку мир пока не способен признать истину?
— Это полная ерунда. Вы рассуждаете, как поборница каких угодно конспираций.
Бритт еще плотнее стиснула зубы, отчего ее лицо стало прямо-таки свирепым, а в глазах появилось плохо скрываемое высокомерие.
— Может, вам и лучше знать, отчего умер ваш друг, но вы же сами предположили, что причину следует искать в моем исследовании. Я тут вам втолковываю, что мне удалось выяснить в ходе моих изысканий, а у вас, похоже, одна цель — заклеймить меня как любительницу безрассудных теорий или, пуще того, глупую конспираторшу.
Романо сообразил, что вышел за рамки.
— Простите меня, я вовсе не хотел умалить значение вашего исследования. Я лишь пытаюсь глубже проникнуть в источник ваших посылок.
— Практически всю свою сознательную жизнь я слепо придерживалась церковного учения, пока меня не осенило однажды, что церковники, возможно, не говорят всей правды, что они трансформировали изначальную доктрину с целью оправдать свои земные слабости, стремление к власти и могуществу. Эта мысль и привела меня к гностицизму и гностическим евангелиям. Думаю, вам стоило бы изучить их более пристрастно и оценить по достоинству.
Романо заметил, что Бритт готова сбросить свою защитную маску, и решился копнуть глубже:
— Я тоже изучал гностические Евангелия.
— Ну вот в них, несомненно, можно найти немало пищи для размышлений. Например, почему вы столь уверены, что Иисус был физически и духовно един? Откуда взялось такое представление? Есть ли на этот счет какие-либо убедительные, последовательные теории или неопровержимые факты?
Священнику хотелось понять, куда клонит Бритт с подобной аргументацией, и он решил пока ретироваться:
— Видите ли, с нынешним уровнем развития науки и техники не так-то просто изучить духовный аспект проблемы. Но с другой стороны, за прошедшие два тысячелетия наука ничем не опровергла ни церковные каноны, ни основы, на которых зиждется Новый Завет.