Страница 20 из 113
На ранней стадии своей карьеры Прудон не интересовался практически ничем, кроме проблемы экономической организации нового общества. Его недоверчивое отношение ко всему политическому привело к тому, что он полностью проигнорировал проблему территориальной администрации. Ему было достаточно отметить, что рабочие должны занять место государства, не уточняя при этом, как именно. В более поздние годы жизни он уделил политике больше внимания, и здесь он, как истинный анархист, начал свой анализ снизу и понемногу продвигался кверху. В отдельно взятой местности людям надо собираться в «естественные группы», из которых затем формируется «город или иная политическая единица, цельная и утверждающая себя независимостью и автономностью». «У похожих групп, пусть расположенных на некотором расстоянии друг от друга, могут быть общие интересы; вполне можно себе представить, что такие группы захотят связаться между собой и образовать с целью взаимной безопасности группу более высокого уровня». Здесь мыслителю-анархисту с готовностью увиделся призрак ненавистного государства: никогда, ни при каких условиях не должны группы на местах «по мере объединения для охраны своих интересов и приумножения своих богатств... опускаться до радостного и добровольного принесения себя в жертву у ног нового Молоха».
Однако Прудон вполне четко определял автономные коммуны: это, по его мнению, были бы «суверенные единицы», и, как таковые, они имели бы право «управляться изнутри и так же администрироваться, облагать налогом, распоряжаться своим имуществом и доходами, создавать школы для молодежи и назначать учителей», пр. «Такова коммуна, поскольку такова коллективная политическая жизнь... Она отрицает всякие ограничения — она сама себя ограничивает по необходимости; любое внешнее принуждение чуждо ей и являет собой угрозу ее выживанию». Как уже было отмечено, по мнению Прудона, самоуправление было несовместимо с авторитарным государством; аналогичным образом и коммуна не могла сосуществовать с властью, централизованной сверху:
Никакой компромисс не возможен. Коммуна будет либо суверенной, либо субъектом, всем или ничем. В каком бы благоприятном положении она не оказалась изначально, стоит ей потерять возможность устанавливать закон для самой себя, стоит ей признать верховную власть, частью которой она является, и... поставить интересы объединения над своими... как результатом непременно станут разлад и конфликт. Где есть конфликт, там логика силы непременно принесет победу централизованной власти, и это произойдет без обсуждения, переговоров или суда, поскольку спор между властью и подчиненными недопустим и абсурден.
Бакунину удалось значительно более стройно и логично, чем Прудону, вписать коммуну в структуру социальной организации будущего. Ассоциации рабочих-производителей должны были свободно объединяться внутри коммун, а коммуны, в свою очередь, должны были свободно вступать в федерации. «Спонтанность жизни и действий на протяжении веков удерживалась в узде монополистической и всепоглощающей властью государства; его уничтожение вернет эту спонтанность коммунам».
Как будут связаны с коммунами профсоюзы? В 1880 г. в районе Куртелари «Федерации Юры»[14] был дан такой ответ: «Орган местного самоуправления станет федерацией профессий, и эта местная федерация станет коммуной». Но те, кто составлял отчет, полностью не определились со своим решением и подняли вопрос: «Будет ли конституция коммуны составлена... ассамблеей всех жителей или делегациями от каждой профессии? » В результате было решено, что можно рассматривать две альтернативные системы. Но кому надо было отдать предпочтение — профсоюзам или коммунам? Позднее, особенно в России и Испании, этот вопрос отделил анархо-коммунистов от анархо-синдикалистов.
Бакунин видел в коммуне идеальный аппарат для экспроприации орудий производства на пользу самоуправления. В течение первой фазы социальной реорганизации именно коммуна даст необходимый минимум каждому «обездоленному» в качестве компенсации за конфискованные товары. Внутреннюю организацию такой коммуны Бакунин описал в деталях. Она будет управляться советом выборных делегатов с мандатами на управление; в случае, если делегат не будет отвечать требованиям электората, мандат можно будет отозвать. Совет коммуны может из своего числа выбирать исполнительные комитеты для каждой конкретной отрасли революционного управления коммуной. Разделение обязанностей между таким большим количеством людей позволяет вовлечь в процесс управления как можно больше рядовых исполнителей; оно позволяет избежать ситуации, в которой небольшое количество избранных делегатов осуществляло бы весь контроль, в то время как большинство людей оставались бы практически пассивны, имея право голоса лишь в изредка созываемых общих ассамблеях. Бакунин инстинктивно понимал, что выбираемый совет должен быть «рабочим органом», с обязанностями как исполнительными, так и нормативными — позже Ленин, впав в либертарианское настроение, назвал это «демократией без парламентаризма». И опять эту идею развил район Куртелари:
Чтобы не допустить отката к ошибкам централизованной, бюрократической администрации, мы считаем, что в общих интересах коммуны - управляться различными специализированными комиссиями по каждой сфере деятельности, а не единым местным административным органом... Такое положение вещей позволит администрации не принимать характера постоянного правительства.
Последователи Бакунина не выказали единодушия по поводу того, какие именно стадии исторического развития были необходимы. В 1880-х к делу были привлечены анархисты-коллективисты. Критикуя прецедент Парижской коммуны 1871 г., Кропоткин ругал народ за то, что он «опять использовал представительскую систему внутри Коммуны», за то, что «личная инициатива была отринута в угоду волеизъявлению людей, избранных практически случайным образом», и сокрушался, что некоторые реформаторы «пытаются любой ценой сохранить хоть чучело правительства». По его мнению, представительская система себя изжила; она была формой организованного доминирования буржуазии и должна была исчезнуть вместе с ней. «Ибо наступает новая экономическая эра, мы должны найти новую форму политической организации, основанную на принципе, отличном от представительства». Общество должно отыскать формы политических отношений, которые ближе к людям, чем репрезентативное правительство, «ближе к самоуправству, к правлению себя над собой». Для авторитарных или либертарианских социалистов идеалом, конечно, должна быть именно такая непосредственная демократия, которая, если довести ее до логического завершения, как в части экономического самоуправления, так и в части территориального администрирования, уничтожит последние признаки какой бы то ни было власти. Но совершенно необходимым условием для ее функционирования является такая стадия социальной эволюции, на которой у всех рабочих уже появились необходимые знания, навыки и добросовестность, а место недостатка занял избыток. В 1880 г., задолго до Ленина, район Куртелари провозгласил: «Более или менее демократическая практика всеобщего избирательного права в обществе, организованном на научных принципах, станет с течением времени все менее важной». Но не до появления такого общества.
Читатель уже знает, что анархисты отказались использовать термин «государство» даже в переходных ситуациях. Различия в трактовках взгляда на этот вопрос авторитаристов и либертарианцев не всегда были столь велики. В Первом интернационале коллективисты, выразителем идей которых был Бакунин, допустили, чтобы термины «восстановить Государство», «новое и революционное государство» или даже «социалистическое государство» использовались как синонимы «социального коллектива»! Вскоре анархисты увидели, однако, что для них довольно опасно было использовать то же слово, что использовали авторитаристы, вкладывая в него при этом другой смысл. Они почувствовали, что новая концепция требовала и нового слова и что использование старого термина могло стать опасно двусмысленным; поэтому с тех пор они перестали называть именем «Государство» социальный коллектив.
14
Швейцарская ветвь Интернационала, принявшая идеи Бакунина. (Юра - кантон Швейцарии. - Прим. пер.