Страница 70 из 74
— Поговорим! — рыкнул Конан в ответ, выхватывая верный свой меч.
Но драки не получилось. В одно короткое мгновение, равное всего лишь взмаху ресниц, пол под его ногами разошелся, и он рухнул в черную сырую бездну, сопровождаемый омерзительными звуками хохота, похожего на лай истеричного пса.
Он еще летел вниз, когда дыра над ним захлопнулась; каменная плита отделила его от всего мира, но она же подарила ему тишину — то единственное, о чем желал он в этот момент, ибо душа разрывалась от злобы и ненависти. По-кошачьи извернувшись, Конан приземлился на все четыре конечности, тут же вскочил на ноги и выставил во мрак острие меча.
В полной тишине он слышал только свое собственное дыхание, тяжелое, прерывистое. Если б ярость могла рождать настоящий огонь, то Конан наверняка выдыхал бы сейчас языки пламени. Он попался! Попался, как неоперившийся юнец, лишь накануне впервые взявший в руки оружие. Он не хотел думать, что Элерио его предал, однако все сходилось на этом. Именно он, его старинный приятель, привел его в ту комнату, именно он уговорил не вступать в бой с бандитом, а прежде подслушать его разговор с девицами. И где он сейчас? Киммериец отлично помнил, что он стоял за его спиной и тоже вслушивался в слова, доносящиеся из соседней комнаты.
И все же, несмотря на ярость и унизительную беспомощность, Конану стало стыдно. Он не должен был думать так об Элерио. Да, тот служил у Кармашана, но мало ли что бывает в этом странном мире!
Сев на земляной пол, варвар углубился в размышления о нынешнем своем положении. Он в плену; что намеревается делать с ним бандит — верно, известно одному лишь Нергалу, его вонючему папаше; зато совершенно ясно, что он намеревается делать с Лалом Богини Судеб — заказать некую мерзость, которая, несомненно, принесет целый сонм несчастий и Мандхатту, и, может быть, всей Вендии. Когда произойдет богопротивное действо сие? Утром. Нельзя медлить. Надо что-то делать. Конан встал и начал исследовать стены, руками шаря по ним в поисках хоть какого-нибудь отверстия, в каковое можно будет сунуть клинок и расшатать камни. Сплошную ровную поверхность ощущали его ладони и снизу, и сверху, и посередине… Тогда он принялся осматривать пол — тоже ничего. Глаза, быстро привыкшие к темноте, обратились к потолку, но и тот был гладок, а если и имелся в нем люк, так его не было видно. Истина, открывшаяся варвару сейчас, оказалась весьма неприятной и раздражающей: Кармашан поймал его в каменный мешок.
Вновь усевшись на пол, Конан начал перебирать в Уме различные способы спасения — сначала себя самого, а затем и Лала Богини Судеб. Голова его, однако была совершенно пуста. Похоже, Сервусу Нароту долго придется ждать свое сокровище… Киммериец невесело усмехнулся. Ему становилось понятно, что хочет сделать с ним Кармашан — ничего особенного, просто уморить в этом каменном мешке. Он уже чувствовал, что ему не хватает воздуха, а что будет дальше, легко представить.
А жаль, если не удастся напоследок хотя бы плюнуть в хохочущую рожу ублюдка… Конан насторожился. В абсолютной тишине он расслышал вдруг посторонний звук. Кажется, где-то в углу скреблась мышь… Что ж, если тут нашелся лаз для мыши, то найдется и для человека!
Он вскочил, вслушиваясь и одновременно вглядывась во мрак, стараясь определить, откуда доносится шорох, и тут совсем рядом, за спиной его, раздался голос…
— Ко-о-онан! Конан!
Киммериец резко развернулся. Всякий миг ожидая подвоха, подошел к стене, коснулся ее пальцами и — она отъехала от него на два шага, открыв темный как пасть Нергала проем, из которого на Конана пахнуло затхлостью и гнилью. В следующий момент в проеме показалась встрепанная голова Элерио.
— Что ж ты стоишь как истукан? — сердито сказал он. — Лезь сюда, и поживее!
Конан хмыкнул, сунул в ножны меч и нырнул вслед за другом в дыру. Он услышал, как стена за его спиной со скрипом возвращается на место, разделяя мрак надвое: из одного варвар только что ушел, а в другой только что вошел. Признаться, здешний мрак был ему гораздо приятнее, ибо не был замкнут в четырех стенах. К тому же впереди шел Элерио, и пусть он каждое мгновение изрыгал страшное ругательство, для Конана сейчас не существовало звуков приятнее.
Широкий темный коридор все не кончался. Вот он повернул направо, еще раз направо, потом налево, потом вдруг превратился в нору с земляными стенками, где приходилось идти, согнувшись в три погибели, потом снова выровнялся и расширился. Когда вдали мелькнуло светлое пятно, Элерио прибавил шаг.
— Откуда свет? — прервал Конан поток нескончаемых ругательств.
— Утро, — лаконично ответил друг.
Варвар вздрогнул. В этот миг он готов был получить клинок в печень, только бы не слышать этого слова. Уже утро… Может быть, Кармашан уже достал Дал Богини Судеб и начал вещать свое ублюдочное желание? Сплюнув в досаде на свою беспечность, позволившую бандиту избавиться от него на целую ночь, Конан оттолкнул Элерио и пошел впереди сам, рассекая мрак могучим торсом и попирая чавкающую грязь мощными ногами. Свет был совсем близко.
Спустя короткое время оба уже выбирались из подземного хода.
Первое, что киммериец увидел, очутившись на земле, привело его в бессильную ярость. Славная троица — Трилле, Клеменсина и Энарт — стояла под раскидистым каштаном и ласково ему улыбалась.
— Прах и пепел!.. — прогремел Конан. — Убирайтесь прочь!
— Погоди, брат. — Опять голос Повелителя Змей звучал таинственно. — А ну-ка, посмотри сюда…
С видом заправского фокусника он сунул руку в мешок и достал оттуда… Синие глаза варвара за мгновение трижды поменяли свой цвет, а сердце за то же мгновение успело остановиться и вновь застучать так бешено, что Конану пришлось прижать к груди ладонь, дабы хоть чуть успокоить его. Ничего удивительного: на ладони Трилле покоился целый и невредимый Лал Богини Судеб.
— Откуда?.. — выдохнул киммериец, заворожено глядя на камень.
— Ха! — Миг торжества прошел, и бродяга, сунув сокровище в руку друга, затараторил, стремясь скорее рассказать ему о своем подвиге. — Мы стояли у ворот. Тут прибежал Элерио и сообщил, что Кармашан бросил тебя в подвал, а сам…
— Э-э… — прервал его Элерио. — Не сердись, Конан, я им открыл твою тайну о Лале… Но что оставалось делать? Ведь они — твои друзья…
Сумбурное объяснение старинного приятеля Конан воспринял с усмешкой, однако сердиться не стал.
— Да, так вот, — продолжал Повелитель Змей. — Клеменсина с Энартом пошли с Элерио искать подземный ход…
— О нем никто не знает, кроме меня, — опять перебил Элерио, с гордостью глядя на Конана.
— Да, так вот… Они побежали искать подземный ход, а я тем временем позвал моих милых змеюшек и велел им отыскать в неком дупле этот рубин. Нет ничего проще! Я ждал всего около четверти ночи, и что ж? Одна маленькая — такая красивая! — и любезная гадюка принесла мне камень!..
— Поблагодари свою любезную гадюку от всех нас, — сказал вежливый Энарт. — Конан, а не пора ли нам выбираться отсюда?
Киммериец очнулся. Лал Богини Судеб сверкал в его руке, друзья, живые и веселые, стояли рядом, монеты рыцаря звенели в кошеле — что еще нужно для полного счастья?
— Да, вам пора идти, — молвил он твердо, засовывая магический кристалл в свою суму. — Ждите меня у западных ворот — я скоро.
С этими словами он повернулся и зашагал в сторону дома Кармашана, не обращая ровно никакого внимания на горестные восклицания друзей. Ибо ему для счастья нужно было кое-что еще…
— О, как я люблю тебя! — услышал он, подходя к дверям комнаты.
— И я — я тоже люблю тебя!
— И я вас люблю, — вяло отКечал Кармашан. — Еще как люблю… А вот что: выпейте-ка моего вина! Помнишь, Лайна, ты научила меня готовить вино? Я приготовил.
— О-о-о, как прекрасно! — В голосе Лайны слышалось удовлетворение: Кармашан приготовил вино по ее рецепту, значит, и любит он ее больше, чем Лавинию.
— Ну и выпей, если прекрасно. Видишь, в углу, на столике, бутыль желтого стекла? Возьми ее и налей себе и Лавинии.