Страница 7 из 14
— Я подсунул визитки под дверь, мсье не открывал, — тут же осведомил гарсон голосом завзятого ябедника. Схватил машинально протянутую доктором Шпилером купюру в десять франков и немедля сбежал. Жандарм пока оставался возле лестницы, наблюдая.
— Ничего себе живут банкиры в веселом Париже, — беззаботно присвистнул Тим, остановившись на пороге обширного кабинета.
— Познакомьтесь, это мадемуазель Мари, — Робер, слегка потолстевший и отрастивший короткую черную бородку, ничуть не смутился, продолжая застегивать пуговицы на сюртуке. — Мари, это мои друзья из Североамериканских Штатов.
Брюнетистая девица; вся в легкомысленных розовых кружевах, улыбнулась профессионально-приветливо. Продолжила натягивать шелковые чулки, выставив на всеобщее обозрение воздушную точеную ножку.
— Значит; обед, — хмыкнул Тимоти. — Боже мой, Робер, в прежние времена ты не мог даже взглянуть на женщину не краснея!
— Прошлое в прошлом, — невозмутимо отреагировал мсье де Монброн, поправляя фиолетовый галстук-бант с аметистовой брошью. Повернулся к фривольной особе: — Мари, крошка, я телефонирую вечером. Клод тебя проводит…
Особа, так и не произнесшая и единого слова, упорхнула за дверь.
— Господа, кстати насчет обеда! Я заказывал на двоих, но мы… Впрочем, это неважно. Я немедленно позвоню в ресторацию мсье де ла Креси, это на соседней улице! Очень советую лосося в бретонском соусе!
— Робер, мы не хотим кушать, — сказал доктор Шпилер.
— …А вот я бы выпил, — продолжил Тимоти. — Где у тебя бар?
— Ирландский варвар! Какой бар в деловом кабинете? Посмотри на столике, в ведерке со льдом осталось шампанское, мы почти не пили…
Тимоти отродясь был человеком простым и незамысловатым. Техасец, что возьмешь! Нашел бутылку темного стекла с «Мадам Клико» 1902 года, зубами вытащил пробку, налил в бокал. Предложил доктору, но Шпилер отказался — он позволял себе спиртное только вечером.
Выглядел Робер блестяще. Во-первых, новоиспеченный директор всегда одевался в соответствии с модой; даже тогда, на Рейне, предпочитал носить костюм, а не рабочую робу и прорезиненный плащ, как все остальные. Во-вторых, Монброн следил за собой — темные волосы и бородка аккуратнейше пострижены лучшим куафером, маникюр, запах дорогой кёльнской воды, здоровый цвет лица, приятная полнота (правда, не особо сочетающаяся с невеликим ростом Робера), уверенно-спокойный взгляд карих галльских глаз.
Черт, и ведь мсье де Монброн лишь на два года младше всех прочих концессионеров — двадцать четыре ему исполнится только в грядущем августе!
— В чем дело? — Робер, оценив мрачноватые лица Тимоти и доктора, вдруг построжал. Сдвинул брови. — Почему вы не предупредили о приезде? Что произошло? Это связано с…
Тим вынул из внутреннего кармана пиджака телеграмму Джералда. Передал Роберу.
— Но… — выдохнул Монброн. Побледнел. — Опять?
— Только не реви!
— Да я и не реву, кретин! Что это значит? Оно вернулось?
— Поверьте, дорогой Робер, пока ничего не известно, — мягко сказал доктор. — Джералд не стал вызывать вас телеграммой, зная, что вы найдете способ отказаться, не поехать. Поэтому он прислал нас. Но если и сейчас вы будете против, мы не вправе настаивать. Решать вам.
Цвет лица Робера де Монброна поочередно сменялся с молочно-белого на зеленоватый, затем на багровый. Было видно, что в нем борются застарелый страх и уверенность в самом себе — та самая уверенность, которую он обрел в ночь на 15 апреля 1912 года, когда «Титаник» протаранил плавучую ледяную гору.
— Я… — пролепетал Робер, — я не знаю. Надо сообщить маме. У меня ответственная должность… Я не могу просто так уехать!
— Ты все еще советуешься с мамой? — поддел Тимоти.
Робер мигом вызверился, сверкнул глазами:
— Так! Билеты в Лондон есть?
— Давно куплены. На всех троих. Отправление сегодня, поездом с Гар дю Нор в семь вечера.
— Отлично. Я успею утрясти все дела. Сколько денег взять с собой?
— Столько, сколько посчитаешь нужным.
— Значит, много. Ничего, в наличных нет затруднений. Как думаете, это надолго? На Рейне мы возились полгода!
— Не знаю, Робер.
— Боже… Вот и кончилась спокойная жизнь! Я знал! Я знал, что эта гадина однажды вернется!
— Монбрончик, давай без истерик.
— Тимоти, умоляю, хватит! Отправляйтесь на вокзал. Я приеду в половине седьмого, к поезду. Какой вагон?
— Четвертый, Точно приедешь, плакса? Робер де Монброн молча шагнул к мистеру О'Доновану и не раздумывая залепил ему прямой хук в переносицу. Сразу схватился левой рукой за ушибленные костяшки пальцев.
— Вот это я понимаю, — восхищенно сказал Тим, утирая хлынувшую из ноздрей кровь медвежьей пятерней. Техасец смотрел на малыша Робера едва не с восторгом. — The best! Где у тебя туалетная комната, мне надо умыться! Я закапаю костюм!
— Вон та белая дверь, — потряс ладонью Монброн. — Извини, пожалуйста, я, честное слово, не хотел!
— Да все отлично! — прохрипел Тим, пуская холодную воду из крана. — Вот тебе и плакса!
В час сорок минут ночи 16 марта 1914 года трое джентльменов, прибывших в Лондон на вокзал Чаринг-кросс поездом из порта Дувр, взяли «motor-cab», извозчика на автомобиле, и отправились в отель «Кларидж» на Брук-стрит.
Пока можно было лечь послать, а уж затем…
Затем следует отправиться в графство Йоркшир, Слоу-Деверил холл, где находится штаб-квартира Джералда Слоу, лорда Вулси. Почему он решил спешно уехать из Лондона в деревню, так же было неизвестно.
Какой сюрприз преподнес старина Джерри, не знал никто, однако сомнений не было — древнее чудовище, неведомая бестия, которую пробудили археологи-любители два года тому, снова начала преследовать несостоявшуюся концессию.
Это вызывало нешуточное беспокойство. И не меньший азарт.
Глава первая
ЗАСЕДАНИЕ КОНЦЕССИИ
Йоркшир,
Слоу-Деверил холл — Ливерпуль
16-24 марта 1914 года
Английская дворянская усадьба является очень сложным организмом, своеобразным государством в государстве со своей иерархией, неписаными законами и вековыми традициями. Замок, сердце поместья лордов Вулси, обслуживают десятки лакеев, кухарок и горничных, возглавляемых дворецким; за протянувшимся на тридцать две мили с севера на юг парком и буковым лесом прислеживают садовники и егеря (охота на лис в Слоу-Деверил славится на все графство, здесь охотится даже король Георг), в постоянный штат входят конюхи, берейторы, псари, кучера, механики и так далее, и так далее…
Маленькая густонаселенная страна, ныне возглавляемая сэром Артуром Слоу, одиннадцатым лордом Вулси, перешла во владение семьи почти триста пятьдесят лет назад, при королеве Елизавете I Великой, благоволившей предкам Джералда и его пожилого отца — портрет знаменитого пращура, так же Джералда, талантливого военного и сподвижника Френсиса Дрейка, в обязательном порядке украшал все принадлежащие семье дома, от Лондона до Йорка и родового гнезда, воздвигнутого на берегу реки Юр, к северу от городка Хэрроугейт.
Если Тимоти и Робер в прежние времена частенько гостили в Слоу-Деверил холле и привыкли к елизаветинскому великолепию замка, то доктор Шпилер испытал легкий культурный шок — он знал, что семья Джералда богата, но и представить не мог, что предводитель концессии обитает во дворце, будто сошедшем со страниц средневековых романов о короле Артуре или Тристане и Изольде.
— Видите справа каменная кладка и башня с острой крышей? — Коляска, встретившая гостей на железнодорожной станции, огибала пологий холм, на котором возвышался замок. Робер взял на себя роль экскурсовода. — Это все, что осталось от старого укрепления, построенного здесь сразу после нормандского завоевания около девятисот лет назад. Большую часть крепости снесли, а главное здание в ренессансном стиле начали возводить в 1572 году, закончили при Карле II. Левое крыло перестроено в восемнадцатом веке, после пожара. Со стороны южного фасада — английский парк, оранжерея и вон там, за бокажами, поля для гольфа…