А если ты ошибся?

Джейси коснулась его, когда проходила к холодильнику, и его тело сразу напряглось. Она потянулась за теркой, и они снова соприкоснулись. У нее явно перехватило дыхание.

Доктор Роббинс сказал Джейси, что секс не возбраняется какое-то время. То, что было категорически невозможно два дня назад, стало осуществимо теперь.

Том мгновение наблюдал за ней, ощущая, как неистово бьется его сердце. Она не глядела на него, но руки ее двигались неуверенно. Он подошел к ней и, положив руку ей на бедро, почувствовал, как она вздрогнула от волнения и удовольствия. Широко раскрыв глаза, она подалась к нему вслед за ладонью, медленно скользившей по ее телу.

Но, когда рука добралась до ее груди, она отпрянула.

– Нет.

– Почему? – удивился Том. В его глазах было замешательство, и он страдал так ужасно, что едва мог справиться с дрожью во всем теле. – Я люблю касаться тебя, Джейси, и тебе это тоже нравится.

– Неважно, – сказала она, отступая, – ты обещал…

– Я обещал не упоминать о браке, – медленно улыбнулся он. – Я не просил тебя сегодня выйти за меня замуж. Позволь мне коснуться тебя. Поцеловать.

– Ну, это не все, чего ты хочешь.

– Не все. Чего я действительно хочу, так это заняться любовью прямо здесь, на кухонном столе. Но, думаю, не стоит спешить. Наверное, сначала разумнее попробовать поцеловать твои губы, дорогая. – Она выглядела напуганной и рассерженной. – И не говори мне, что ты меня не хочешь, – сказал он, подступая ближе и глядя на нее сверху вниз. Ему был виден шелк ее бюстгальтера и слегка набухшие соски.

Она отрицательно покачала головой.

– То, что я чувствую, – это просто физиология. Гормоны. Они провоцируют в беременной женщине… сексуальность. Но этого мало.

Нет, не так. Том был уверен, если она уступит, то согласится, в конечном счете, и на все остальное.

Какой-то миг он хотел сжать ее в объятьях, заставить забыть все эти дурацкие теории, а потом сокрушить собственным вожделением, как однажды уже сделал. Но он помнил о бумагах, лежащих в кейсе.

Нет, не сейчас… Сегодня вечером он собирается кое-что рассказать…

Он подождет. Уже недолго.

У Джейси все еще дрожали колени, когда они сели ужинать.

Почему он остановился? Если бы был чуть-чуть настойчивее, то получил бы ее. Они оба это знали. Так почему же? Это скромность, уважающая ее желания? Трудно поверить, учитывая его характер. С чего бы ему стесняться? Может быть, он не так уж ее и хочет.

– Мы устраиваем вечеринку, – сообщила она с легким придыханием.

– Мы? – с любопытством переспросил он. Если неутоленное желание и отражалось каким-то образом на нем, то внешне он был абсолютно спокоен. – С какой стати?

– Сама не знаю, – пробормотала Джейси, помешивая суп, – я позвонила сегодня утром Нэн, узнать, кого она нанимала для переезда, и, прежде чем успела что-нибудь выяснить, она пригласила людей к нам на вечеринку по поводу переезда.

– Сколько людей она пригласила? Просто, если тебе и разрешено некоторое время двигаться, это еще не значит, что ты можешь затевать такое мероприятие, как большая вечеринка.

– Ох, нет, я ничего не делаю. Неужели ты думаешь, что она позволит мне хоть что-нибудь сделать? – Джейси поморщилась. – Нет, как она сказала, все, что я должна сделать, – это принять дружескую помощь. И уговорить тебя позвонить ей. Она хочет иметь список, цитирую: «копов с крепкими спинами».

Это было огромным облегчением для Джейси – обсуждать что-то сравнительно нейтральное. Впервые с тех пор, как Нэн захватила управление планами переезда, Джейси была рада деспотизму своей подруги. К концу ужина она почти оттаяла. Том настоял, чтобы она прилегла, пока он моет посуду, и, так как ее законные три часа подходили к концу, она согласилась.

Вместо того чтобы отправиться на кухню, он достал кейс.

– У меня кое-что для тебя есть.

– О? – Джейси захотелось, чтобы это был подарок, и она почувствовала наивность своего желания. Том не из тех, кто дарит пустячок, перевязанный ленточкой с бантиком.

А может быть, это что-то для ребенка? Но он достал из кейса несколько страниц и протянул ей.

– Имена, – удивилась она, – женские имена. – Список был разделен на несколько столбцов, каждый из которых начинался названием больницы. Она взглянула на Тома с недоумением. – Ты пытаешься таким странным способом придумать имя нашему ребенку?

– Это имена женщин, которые первого июня тридцать один год назад в Хьюстоне разрешились от бремени здоровым младенцем женского пола.

Первого июня. Ее день рождения. Догадка поразила Джейси как удар молнии. Имя ее матери было на одной из этих страниц.

– Ты не имел права, – прошептала она.

– Ты никогда не искала. Даже не пыталась найти.

– Кто дал тебе такое право? – Она швырнула в него листками, и они разлетелись по полу. – А тот факт, что я не пыталась узнать о ней, тебе ни о чем не говорит? Как ты посмел?

– А что? – Он неожиданно рассвирепел. – Почему ты не ищешь, Джейси? Чего ты боишься? Даже сейчас, когда это может помочь врачу разобраться в твоей наследственности, ты не хочешь поискать. Почему? От чего ты прячешься?

– От нее, – сказала она дрожащим голосом. Джейси ненавидела такое состояние, но не могла с ним справиться. – Я не хочу о ней знать. Почему я должна хотеть знать о женщине, которая предала меня?

– Ты не хочешь дать ей еще один шанс, да? – спросил он. Голос его звучал необычно. Почти горько. – А как быть с тем, что сказал доктор, Джейси? О сонограмме и о том, сколько досталось твоей матери, когда она производила тебя на свет?

– Не знаю, – прошептала она. Это, конечно, меняло дело, но она изменений не хотела. И инстинктивно сопротивлялась, чтобы не чувствовать пустоту, разверзающуюся в душе. – У меня никогда не было недостатка… в примерах детей, от которых отказались и которые возмещали это мечтами о том, кто были их родители, какие они были замечательные и богатые, как они на самом деле не хотели бросать своего ребенка. Я тоже мечтала, когда была маленькой, но довольно скоро поняла…

– Что ты поняла?

– Послушай. Тогда было достаточно трудно поднимать внебрачного ребенка. Насколько же труднее растить ребенка смешанной крови? – Она справилась с дрожью. – У нее, видимо, были веские причины сделать это, но она отказалась от меня и потому, что были еще какие-то большие трудности. – Ее мать не слишком ее хотела. Вот в чем все дело.

– Ты этого не знаешь. – Он медленно провел рукой по ее волосам. Такая неожиданная ласка невероятно успокаивала. – Возможно, неопределенность и не дает тебе покоя. Может быть, если бы ты все выяснила, то могла бы оставить это в прошлом.

– Не знаю, – повторила она. – Даже если бы я выяснила, кто моя мать, совсем не обязательно, что при этом выяснится и что-нибудь об отце.

– Верно, – согласился он, – в конце концов, они, возможно, не были женаты. Но если ты найдешь ее, если она все еще жива, ты можешь спросить ее.

Неожиданная идея была так потрясающа, что у нее перехватило дыхание. Ее отец… Джейси думала о матери, когда была маленькой, потом с горечью отбросила эти фантазии. Но она никогда не позволяла себе даже мечтать об отце.

– Знаешь, – продолжал Том почти небрежно, – тебе нужно написать об этом серию статей.

– Ты хочешь сказать, что я должна сделать это для ребенка?

– Говоря по правде, наш младенец и так будет прекрасным. Нет, если ты решишь отыскать свою мать, делай это для себя самой.

Джейси лежала на диване, наблюдая за тем, как несколько крепких мужчин пытались протащить в дверь ее новой квартиры огромный обеденный стол, принадлежащий Тому.

– Потрясающе, – пробормотала она.

– Кто бы мог подумать, – задумчиво сказала Нэн, – что Перкинс из отдела маркетинга будет так хорошо смотреться в шортах?

– Я имела в виду, как это ты заставила такую уйму народа посреди недели после работы перевозить мое барахлишко.

– А, – Нэн небрежно махнула рукой, – я и половины этих людей не знаю. Просто твой сладкий дал мне список, чтобы я им позвонила. Все захотели помочь. Думаю, они рассчитывают на хорошее угощение.