Психология социализма

Мы последовательно рассмотрим с этой точки зрения следующие категории: рабочие классы, правящие классы, класс так называемых полуученых и доктринеров.

§ 2. РАБОЧИЕ КЛАССЫ

Психология рабочих классов, в зависимости от ремесла, места и среды, слишком разнообразна для того, чтобы мог­ла быть изложена подробно. На это потребовалось бы очень долгое и утомительное исследование, требующее большой наблюдательности, почему, вероятно, и не было сделано попыток в этом направлении.

Я ограничусь изучением рабочего класса вполне определенного, а именно парижского. Рабочий класс Парижа я мог изучить с некоторой основательностью. Парижские рабочие представляют особый интерес, так как именно в Париже всегда происходят наши революции. Последние удаются или не удаются в зависимости от того, имеют или не имеют вожаки за собой парижский рабочий класс.

Этот интересный класс содержит в себе, очевидно, много разновидностей; но подобно естествоиспытателю, описывающему общие характерные черты данного рода, присущие всем относящимся к нему видам, мы коснемся лишь характерных свойств, общих большинству наблюдаемых разновидностей.

Существует, однако, одно подразделение, которое необходимо отметить с самого начала, чтобы не соединять вместе элементы слишком различающиеся. В самом деле, в рабочем классе наблюдаются две резко отличающиеся категории, каждая со своей особой психологией: чернорабочие и ремесленники.

Класс чернорабочих — самый низший по умственным способностям, но и самый многочисленный. Он — не­посредственный продукт развития машинного производства и растет с каждым днем. Совершенствование машин стремится все к большей автоматичности работы, и, следовательно, уменьшает все более и более степень умст­венных способностей, необходимую для ее выполнения. Роль фабричного рабочего только и ограничивается тем, чтобы постоянно направлять проход какой-нибудь нитки или проталкивать сквозь зубцы какие-либо металличе­ские пластинки, которые сами складываются, выковываются и чеканятся. Обиходные предметы, например про­стые фонари для освещения рвов и канав, стоящие всего 5 су, составляются из 50 разных частей, из них каждая выделывается специальным рабочим, который ничего другого и не будет делать в течение всей своей жизни. Такая легкая работа роковым образом и оплачивается плохо, тем более что для ее исполнения имеется много конкурен­тов, женщин и детей, так же способных на нее. Незнакомый ни с какой другой работой, чернорабочий находится поневоле в полной зависимости от директора фабрики, на которой работает.

Социализм более всего может рассчитывать на чернорабочий класс потому, во-первых, что он наименее умст­венно развит, а во-вторых — потому что он и менее обеспечен, и поэтому поневоле увлекается всеми доктринами, обещающими улучшить его положение. Этот класс никогда сам не начнет революции, но послушно примкнет ко всякой.

Рядом или, вернее, значительно выше этой категории стоят ремесленники. К ним принадлежат рабочие на по­стройках, в механических мастерских, занятые промышленными искусствами и в мелкой промышленности: плот­ники, столяры, цинковщики, литейщики, электротехники, маляры, декораторы, каменщики и т. д. У них каждый день новая работа, представляющая новые затруднения, для преодоления которых нужно размышлять, что способст­вует умственному развитию.

Эта категория — самая распространенная в Париже; ее, главным образом, я и буду иметь в виду в последующем ис­следовании. Психология этой категории особенно интересна, так как характер ее вполне определенный, чего нет в большинстве других социальных категорий.

Парижские ремесленники составляют касту, из которой редко кто пытается выйти. Сын рабочего желает, чтобы его сыновья оставались рабочими, мечта крестьянина и мелкого служащего — изменить общественный статус сво­их сыновей.

Мелкий чиновник презирает ремесленника, но последний относится к первому еще с большим презрением, счи­тает его лентяем, лишенным способностей. Он сознает, что уступает чиновнику в щегольстве одежды, в утонченно­сти манер, но зато считает себя значительно выше в отношении энергии, деятельности и смышлености, что очень часто так и бывает. Ремесленник преуспевает только благодаря своим достоинствам, чиновник — благодаря выслу­ге лет. Чиновник ничего не представляет вне своей корпорации. Ремесленник — самостоятельная единица, имею­щая цену сама по себе. Если ремесленник хорошо знает свое дело, он уверен, что для него найдется работа везде, тогда как чиновник не может иметь такой уверенности; поэтому этот последний всегда дрожит перед своим началь­ством, которое может лишить его места. Ремесленник, напротив, имеет гораздо больше достоинства и независимо­сти. Чиновник не способен действовать вне узких рамок известных правил, и вся его служба состоит в соблюдении этих правил. Ремесленник, наоборот, каждый день встречается с новыми затруднениями, которые возбуждают в нем предприимчивость и наводят на размышления. Наконец, ремесленник, лучше оплачиваемый, чем чиновник, и не имеющий надобности в одинаковых с ним расходах на внешнюю атрибутику, может вести гораздо более широкую жизнь. Мало-мальски способный ремесленник 25 лет от роду может без затруднений зарабатывать столько, сколько служащий по торговой или административной части может получить лишь через 20 лет службы. Не ремесленник, а чиновник — настоящий современный пария, вот почему последний является всегда ярым социалистом. Но, впро­чем, он социалист не особенно опасный: почти не имея возможности бастовать и вступать в синдикаты, постоянно опасаясь потерять место, он принужден скрывать свои мнения.

Психологические особенности, к описанию которых я сейчас приступлю, настолько общи, что могут быть отне­сены к большей части парижских ремесленников одной и той же расы. Но к рабочим разных рас эти описания не подойдут в силу того, что влияние расы гораздо сильнее влияния среды. Я покажу в другой части этого труда, на­сколько отличаются англичане от ирландцев, работающих в одной и той же мастерской, т. е. в одинаковых внешних условиях. То же самое мы легко увидели бы и в Париже, если бы сравнили парижского рабочего с итальянским или немецким, работающими в одних и тех же условиях, т. е. подчиняющимися одинаковым влияниям обстановки. Оставляя в стороне это исследование, мы ограничимся только указанием, что эти влияния расы ясно сказываются на парижских рабочих, пришедших из некоторых провинций, например из округа Лиможа. Многие из указанных ниже психологических черт характера совершенно чужды этим последним. Лиможский рабочий воздержан, терпелив, молчалив, не любит ни шума, ни роскоши. Не посещая ни кабаков, ни театров, он только и мечтает скопить некото­рую сумму и вернуться к себе в деревню. Он ограничивается небольшим числом ремесел, тяжелых, но очень хоро­шо оплачиваемых (например, каменщика), и в этих ремеслах им очень дорожат за его воздержанность и исполни­тельность.

Установив эти основные начала и эти подразделения, мы рассмотрим теперь психологию парижских рабочих, имея в виду преимущественно ремесленников. Вот самые характерные черты их умственного склада.

Парижский рабочий приближается к первобытным существам по своей легко воспламеняющейся натуре, по своей непредусмотрительности, по неспособности владеть собой и своей привычке руководствоваться только ин­стинктом минуты; но он одарен художественным и подчас критическим чутьем, весьма утонченным под влиянием среды, в которой он живет. Вне своего ремесла, которое он отлично исполняет, не столько, однако, в отношении точности отделки, сколько в отношении вкуса, он рассуждает мало или плохо и почти недоступен другой логике, кроме логики чувств.

Он любит жаловаться и браниться, но жалобы эти более пассивны, чем активны. В сущности он очень консерва­тивен, большой домосед и не терпит перемен. Безразлично относясь к политическим доктринам, он всегда легко подчинялся всякому режиму, лишь бы во главе его стояли люди, имеющие престиж. Генеральский мундир всегда возбуждает в нем некоторое почтительное волнение, которому он почти не может противиться. Он легко поддается фразам и престижу, а отнюдь не доводам разума.