Серебряные колокольчики

9

На улице продолжал лить дождь. Ветер, гулявший среди высоких пальм, шумел как товарный поезд.

Ужасная ночь, подумала Джоан, выглядывая из окна своей спальни. Она бы многое отдала, чтобы снова оказаться в Чикаго.

Но они со Стивом, судя по всему, застряли здесь не на один день: намечено несколько встреч с подрядчиками. К тому же выбраться отсюда невозможно, так как из-за плохой погоды самолеты не летали.

Но, в любом случае, беспокоиться не о чем.

Девушка вздохнула и опустила шторы. Сегодня она избавилась наконец от безумия, овладевшего ею в то утро, когда, ступив на обочину тротуара, попала в объятия Стивена Тревора.

Следовало бы поблагодарить стихию за избавление от этого сумасшествия.

Страшно подумать, что могло бы произойти, не обвались крыша над спальней. Нужно было радоваться, а не вопить, когда на голову обрушились потоки холодной воды.

Девушка зарделась. В противном случае она провела бы ночь в постели Стива – вот что произошло бы. Одному богу известно, сколько времени пришлось бы потом жалеть об этом.

Джоан содрогнулась – не то от холода, не то от мрачных мыслей. После обеда стало довольно прохладно. В доме было сыро и промозгло. Девушка натянула на себя толстый свитер.

Хорошо бы улететь завтра домой, подумала Джоан, завязывая шнурки кроссовок. Через несколько часов ее жизнь снова войдет в нормальное русло. А Стив… Стив станет перевернутой страницей книги ее жизни.

Дрожь снова прошла по всему телу Джоан. Она нахмурилась. Что с ней творится сегодня? Дрожит как осиновый лист весь вечер.

Надо выпить кофе да и перекусить не помешает – за весь день у нее во рту и маковой росинки не было.

Она осторожно приоткрыла дверь и посмотрела в сторону комнаты Стива. Дверь была плотно закрыта. Набрав в легкие побольше воздуха, чтобы не дышать, девушка на цыпочках стала спускаться по лестнице.

Кухня была мрачной и старомодной: шкафы из темного дерева, шумный холодильник и древняя газовая плита. В буфете Джоан обнаружила несколько коробок с продуктами – соки, консервы, соусы, – что ее вполне устроило.

Она включила свет, выложила на стол провизию и прикинула, что можно из всего этого соорудить на скорую руку. Оливки и крекеры. Коробка тончайших спагетти и непочатая бутылка оливкового масла. Две небольших банки с сухим чесноком и грибами. И – слава тебе господи! – кофе.

Настоящее пиршество, подумала Джоан, улыбнувшись.

Мурлыча под нос незамысловатую мелодию, она принялась за дело.

Стив стоял у окна спальни и смотрел на бушующий за окном океан. Почему судьба так ополчилась против него? – мрачно размышлял он.

Синоптики и даже болтливый таксист твердили о дожде. Но то, что творилось на улице, имело такое же отношение к дождю, как извержение вулкана к костру.

Чего только он не предпринимал, пытаясь улететь отсюда! Но даже чартерные рейсы отменили – никто не хотел рисковать в такую погоду. И вот, извольте, теперь он вынужден торчать в этом чертовом доме, который напоминает музей с единственным экспонатом – Джоан Бэроу. Потому как, куда ни пойдешь, везде встретишь эту женщину, от которой он не может держаться на расстоянии. В довершении всего по крыше и карнизам гуляет ветер, и его шум напоминает грозное ворчание злого духа.

К тому же он голоден. Просто умирает с голода. Когда он ел в последний раз? Все, что Стив мог вспомнить, это кастрюлька эрзац-кофе, собственноручно сваренного в самом начале этого нескончаемого дня в Чикаго. Был, правда, еще обед в самолете, но он бы не смог его съесть даже при более благоприятных обстоятельствах…

Стив поежился. Господи, в этой комнате чувствуешь себя как в Антарктиде. Кофе, подумал он, надевая теплый вязаный свитер, вот что сейчас нужно. И бутерброд. Должно же быть в кухне что-нибудь из еды.

Остановившись на полпути к двери, Стив задумался. Неужели он решится на то, чтобы снова столкнуться с Джоан?

Глупости, отчитал он себя, открыл дверь, спустился в холл и здесь услышал голос Джоан. Девушка была на кухне – она что-то напевала нежным слабым голоском, немного фальшивя.

Стив остановился в проеме. Девушка стояла у плиты, ее волосы мягкими черными волнами разметались по спине. Она что-то мешала большой деревянной ложкой и плавно покачивалась в такт мелодии.

Джоан резко обернулась, услышав громкие аплодисменты. Выражение удивления, а затем смущения отразились на ее лице.

– Нельзя подглядывать за людьми.

– Должен огорчить тебя. Единственное, что занимает мое внимание, это желудок. Мне уже надоело слушать его глухое урчание.

Девушка улыбнулась.

– Мой тоже жалуется.

Стив повел носом.

– Чем это так пахнет?

– Чесноком, конечно, чем же еще, – засмеялась Джоан.

– Вот уж не знал, что он может так приятно пахнуть.

– Ты не любишь чеснок?

Стив хохотнул.

– О господи, Джоан, ты заставляешь меня выглядеть не по-американски. Клянусь, я люблю яблочный пирог, своего ближнего и кетчуп.

– Тогда тому, кто любит чеснок, должно понравиться и это.

Стив заглянул в сковородку. «Это» представляло собой смесь желто-коричневых кусочков, кипящих в масле.

– Что это?

– Соус для спагетти – чеснок, грибы и лук, тушенные в оливковом масле.

Стив с сомнением взглянул на повариху.

– И это вкусно?

– Пальчики оближешь! – Девушка опустила ложку в соус и поднесла ее ко рту Стива. – Попробуй.

– О-о-о, – простонал Стив.

Джоан покачала головой:

– Объедение, ты хочешь сказать.

– Неплохо.

– Ну, знаешь! Только потому, что соус это не омар…

– Не хочу разочаровывать тебя, но я терпеть не могу омаров.

– Ну тогда что-нибудь вегетарианское.

– Меня только что оскорбили, – заявил Стив, поджав в притворной гримасе губы.

Джоан рассмеялась.

– Послушай, сколько тебе лет? Двадцать восемь, тридцать?

– Тридцать два, – ответил Стив, улыбнувшись.

– И ты холостяк, живешь в Чикаго, богат. Это значит, что…

– Что я ем сырую рыбу?

– Это значит, что ты ешь много здоровой, фантастически дорогой и в основном безвкусной пищи, которую моя мама постеснялась бы подать на стол.

Стив рассмеялся.

– Понимаю, твоя мама была шеф-поваром.

Девушка потянулась за баночкой с солью. Едва уловимый запах фиалок, исходивший от волос Джоан, донесся до Стива. Ему пришлось сдержать себя, чтобы не протянуть руку и не дотронуться до черных локонов.

– Моя мама была наполовину мексиканкой. – В глазах Джоан промелькнул вызов. – Ты разве не знал об этом?

– Нет. Но мне следовало бы догадаться.

– Почему? – Она вызывающе вздернула подбородок.

Стив мягко улыбнулся.

– Во-первых, цвет твоих волос. Потом – темперамент. Вместе они…

– Что?!

– Эй! – Стив поднял руки, как бы идя на мировую. – Что случилось? Ты говоришь, что твоя матушка была мексиканским вариантом шеф-повара, и затем – бах! – в твоих глазах запрыгали чертики…

– Какие чертики?

– Которые показывают, что ты настроилась на ссору. – Стив пытался скрыть улыбку. – Я уже научился распознавать признаки бури.

Джоан молча смотрела на мужчину, затем сделала глубокий выдох.

– Прости, – сказала она, снова повернувшись к плите. – Думаю, это происходит оттого, что происхождение доставляло мне немало хлопот последние несколько лет.

Улыбка исчезла с лица Стива.

– Не понимаю…

– Дядя Грегори помог, – промолвила Джоан, наливая оливковое масло в сковородку.

– Все равно не понимаю…

– Он никогда не упускал случая сказать мне, что мой отец женился на женщине, которая… Самое безобидное слово, которое он употреблял, говоря о ней, было «фривольная». – Переведя дыхание, Джоан опустила ложку в соус, затем поднесла ее к носу. – Ммм, – она закатила глаза от удовольствия, – пахнет потрясающе.

Стив наблюдал, как девушка дует на ложку. Он почувствовал, как его тело напряглось, когда Джоан приоткрыла рот, и между зубами показался кончик розового языка. Стив отвернулся и глубоко-глубоко вздохнул.