Случайный попутчик.

– Помоги нам Судьба! – помолился про себя бледный и суровый лорд Барк, с копьем в руках стоя во втором, рыцарском, ряду защитников карниза.

– Стерра! Стерра! – рядом с ним кричал мастер Кьюррик, встряхивая топором.

– Стерра! Смерть чугам! – кричали арбалетчики, лучники и алебардщики во внутренних коридорах Крепости, готовясь к рукопашной схватке.

"Еще полчаса, – хладнокровно просчитал ситуацию генерал Варра. – И все случится или не случится в моей жизни. – Еще полчаса мы устоим… Узнаю ли я, кто же родится у Зитты и Гитты?".

А вода, со все большей силой давя на замаскированную крышку, запиравшую устья нижних, широких глиняных труб, открывающихся в чашу кратера, все не изливалась, копила свою силу, медленно колеблясь вверх-вниз по всей длине каналов и озер, словно вздыхая или раскачиваясь перед первым, самым трудным шагом. Но побежали невидимые никому трещинки на глиняных крышках, напрягая их и выгибая. И сорвались крышки! И первая толстая струя выплеснулась из устьев труб в чашу карьера, сбивая с ног попавшихся ей на пути.

Вслед за первой, сорвало крышки у двух других труб, и еще две толстые водяные струи обрушились на тесно стоящих воинов-чугов, разбиваясь об их головы и валя их с ног.

Кадет, уже не обращая внимание ни на что, творящееся почти у него под ногами, на тысячеголосый вопль армии чугов, теперь напоминающий какую-то песню, и определяющий ее напор, смотрел на осажденную Крепость, уставленную длинными и короткими лестницами, на прижавшуюся к стене армию чугов. "Они хотели запугать нас своим неистовым бесстрашием и равнодушием к смерти – подумал он о плане Воителей. – Глупо. Смерть не уважает бесстрашие и неуважение".

Шум воды, с хорошим упругим напором равномерно падающей в чашу кратера, сначала не перекрывал песнь-вопль чугов, но холодная вода быстро заливала ноги воинам и постепенно добиралась до самых дальних рядов, плечами упирающихся в шершавую стену Крепости. Недоумение стоявших в тесноте воинов, почувствовавших воду под ногами, заставило их смолкнуть. Постепенно наступила тишина, словно вся армия чугов прислушалась, стихли и крики защитников Крепости, и тогда, в самом деле, все услышали шум воды. Ровный и облегченный, как шум изливающегося водопада.

И была минута навсегда запомнившаяся Королевским воинам, попавшая в исторические хроники, минута абсолютной тишины, взорвавшаяся испуганным воплем тех, кому вода подошла уже к коленям. А вода все прибывала, шумно и быстро скатываясь навстречу в самые глубокое место дна карьера, там, где камнерезами были прорублены широкие глубокие ямы. Вода и тела толкающихся воинов скатывалась в них, и поднимался уровень воды, разделяя чашу кратера на две неровные части, водяным замком перегораживая путь тем, кто стоял около Крепости.

Генерал Варра откашлялся, выводя всех из оцепенения, и приказал:

– Дымы!

С готовностью откликнулись катапульты, метнув смоляные шашки прямо в гущу чугов, им на головы, повалил дым, мешая врагам разглядеть выход из кратера около Пограничных Ворот.

– Залп! Залп, ребята! – закричал мастер Кьюррик арбалетчикам и лучникам, его приказ пронесся по коридорам крепости, и Крепость ударила. И еще ударила. И опять!…

Армия чугов пока еще только с ропотом пришла в движение. Самые сообразительные заспешили к Пограничным Воротам. Но еще сохранялась дисциплина, чуги ожидали команд.

– Копья! – гаркнул генерал Варра, понимая, что сейчас происходит самое важное – перелом битвы. – Не жалейте копий! И еще раз, солдаты Короля, еще раз!…

Тридцать шесть копьеметательных баллист с края карниза выплюнули тысячу длинных копий в задние ряды армии чугов, убив и ранив тысячи воинов, и их тела, упавшие на дно чаши карьера снова резко приподняли уровень воды. И вторым залпом – еще тысячи.

Кадет взял в руки остывший Каратель. У него в запасе было еще около тысячи выстрелов. Он загородился свернутыми попонками, чтобы никто со стены Крепости не увидел его с винтовкой в руках, лег на край площадки и начал скупыми короткими очередями городить баррикаду из тел возле Пограничных Ворот. За этой резкой работой – надо было дождаться, когда чуг вскарабкается на край обрыва и окажется на нужном месте, он отвлекся от наблюдения за текущими событиями, и когда в следующий раз огляделся, вода все так же ровно продолжала пополнять образовавшееся в кратере озеро. А озеро кипело от взмахов многих тысяч рук тонувших и топивших друг друга чугов. А воздух рвался на полосы отчаянными криками солдат тонущей армии. Мельком взглянув на счетчик боезапаса Карателя – осталось около девятисот выстрелов, Кадет перенес все внимание на тех, кому помогали выбраться из воды. Важным чугам. Он убивал их равнодушно и расчетливо, словно он был на стрелковой тренировке в Кадетском корпусе.

Воитель Императора, переодетый мечником, сбросил шлем, щит и утяжеленный нагрудник себе под ноги, когда вода дошла ему до пояса. Жаль было терять нагрудник стеррской работы – подарок последнего любовника, но он догадывался, что вода поднимется еще выше – не стали бы гили скрывать эту уловку с водой так тщательно, долго и терпеливо, если бы не были уверены, что ее хватит на всю армию Императора. Большой боевой кинжал с позолоченной рукояткой в форме восставшего мужского корня, подарок матери, он оставил при себе, для защиты: вокруг то и дело солдаты пускали в ход оружие. Этим кинжалом он только что убил одного из семи своих адъютантов, которого давно подозревал в излишней преданности Императору и который не поторопился выполнить его приказ – спасаться в одиночку. Зная Императора, иметь такого человека за спиной – верх легкомыслия.

Спасись, спастись – все мысли Воителя сейчас сосредоточились на этом желании, и, продираясь сквозь тесные мечущиеся в разные стороны отряды обезумевших воинов к стене кратера и убивая мешающих ему, а достигнув стены, мелкими шагами – то наступая на мягкие тела утонувших, то проваливаясь в воду с головой – он медленно и упрямо добрался до крутого обреза чаши кратера на краю Пограничных ворот. Прямо перед ним что-то невидимое и не слышимое разорвало сразу двух воинов, помогавших друг другу взобраться на обрез кратера. И Воитель не заторопился карабкаться наверх, по трупам, а спрятался за мертвыми телами разорванных на части солдат, во множестве плавающих вокруг. Разрываемые какой-то непонятной силой, они даже уже мертвые продолжали истекать кровью, насыщая ее цветом воду вокруг себя. Так умерла Великая Старуха, вспомнил Воитель, тоже залив своей кровью все вокруг. На стороне гилей какая-то новая сила, понял он. Это надо признать и изменить правила войны и жизни. Но Император не может измениться, и не захочет ничего менять. Значит, Император ответит за эту кровь, за гибель Армии, бесчувственно, как и полагается хорошему стратегу, подумал Воитель. Я побоялся поддержать принца Гигар, когда он говорил о возможности такого исхода решающей битвы с хитроумными гилями, так пусть Император ответит и за мой страх.

Армия погибла, понимал Воитель, стоя по горло в холодной крови на телах солдат, захлебнувшихся этой кровью. И дело не только в тысячах утопленных, словно они были беспородными щенятами, солдат и брошенном Армией, годами накопленном оружии, а в поражении духа чугов. Последнее такое поражение случилось век назад. Сколько лет понадобится Империи теперь, чтобы заново взрастить прежнюю ярость и бесстрашие? Если Судьба сохранит мне сегодня жизнь, Император ответит, знал Воитель.

Он простоял в холодной смеси крови и воды до самой темной части ночи, прежде чем начал осторожно и осмотрительно карабкаться через вал мертвых тел погибшей великой Армии чугов.

А тем временем на карниз переставшей огрызаться Крепости безо всякой команды вышло множество ее защитников, начальников и рядовых – такое страшное и торжественное зрелище, которое разворачивалось под ними, можно увидеть один раз в жизни. Они и смотрели, как один чуг топит другого, чтобы встать на его труп, вытягивая шею и задирая голову, а стоящий рядом вскрывает ему горло, чтобы на его теле приподняться повыше. Сегодня они победили, это почувствовали все. Наверное, они смогут победить и завтра. Никто, даже генерал Варра, еще не понимал, что они победили навсегда.