Этичный убийца

Я оглянулся и посмотрел на отстойник. Мне очень не хотелось, чтобы меня изрешетили пулями, но я просто не мог заставить себя зайти в эту мерзость. Ни за что. К тому же сделать это было бы все равно что похоронить себя заживо: ведь из этой вонючей жижи уже нельзя было сбежать. И в то же время сбежать сейчас я не мог: стоило мне рвануть с места, и я не прожил бы и пары секунд. Мысль о том, чтобы попытаться сбежать и умереть в борьбе, тут же испарилась, как капля воды с горячей сковороды, — я сделаю все, о чем ни попросят, и, если прикажут, я буду заходить все глубже и глубже, продолжая каждую секунду надеяться на что-то, на какое-то чудо, — возможно, на появление машины окружной полиции или вертолета, или на какой-нибудь неожиданный взрыв, или еще на что-то.

— Ну давай, — крикнул Доу, — шевели задницей!

— Подожди-ка секунду! — вмешался Мелфорд. — Давай сперва дадим ему шанс. Пускай-ка ответит на пару вопросов.

Доу резко обернулся в сторону Мелфорда. Мгновение мне казалось, что он кинется на него с кулаками.

— Ты еще заступаться за него будешь? — Он сощурился, словно бросая Мелфорду вызов.

— Не в том дело, — возразил Мелфорд. — Как ты думаешь, какое у отстойника дно? Оно все покрыто осевшим дерьмом, там наверняка даже опереться не на что. Мы с тобой оглянуться не успеем, как его засосет, — и тогда он нам уже ничего не расскажет. И не видать нам денежек.

— Ничего, все он нам скажет! — И Доу снова ткнул в мою сторону пистолетом. — Ну давай залезай туда! Я хочу посмотреть, как ты тонешь в дерьме.

— Именно поэтому мне и не стоит туда заходить, — возразил я, делая слабую попытку использовать язык, которому я научился у книготорговцев.

Доу посмотрел на меня с омерзением.

Я снова оглянулся на отстойник, весь состоящий из слизистых сгустков, безжизненный и темный, как черная дыра. Нет уж, я еще собирался поучиться в Колумбийском университете, и заняться любовью с Читрой, и уехать наконец из Флориды. Я просто не мог позволить себе утонуть в яме со свиными экскрементами — это было бы слишком нелепо. Но в голову мне не приходило ничего, кроме тактики, разработанной шкодливыми третьеклассниками. Идея была совершенно идиотская, но, не имея другой, я за нее ухватился.

— Слава богу! — воскликнул я, указывая за спину Доу. — Окружная полиция!

Доу оглянулся и принялся осматривать пустоту. У меня уже не было времени посмотреть, что делает Мелфорд, потому что я в ту же секунду кинулся к Доу. В этот момент я еще сам не знал, что собираюсь сделать, даже если мне и удастся до него добежать. Если я смогу сбить его с ног и отобрать у него пистолет, за спиной у меня все равно останется Мелфорд, но я решил, что с Медфордом разберусь, когда до него дойдет очередь. Проблемы нужно решать по мере их поступления.

От Доу меня отделяло десять больших прыжков, и, когда два из них остались позади, он вдруг понял, как глупо попался. Он снова обернулся и посмотрел на меня, а затем потянулся за пистолетом.

После третьего прыжка он уже поднимал дуло. Сейчас меня застрелят — я не сумею пройти и половину расстояния, как уже буду мертв. Идея была изначально дурацкой, но, по крайней мере, я не утону в луже дерьма. По крайней мере, я умру достойно.

На четвертом прыжке он уже прицелился, но почему-то не в меня. Я умудрился бросить молниеносный взгляд через плечо и увидел Мелфорда, который целился в Доу.

Значит, не зря он мне подмигнул: все остальное было спектаклем. Мелфорд меня не предал, он только притворялся. Я все еще не понимал, почему все произошло именно так и зачем он все это устроил. Но я, по крайней мере, понял, что Мелфорд мне не враг и что он хочет спасти меня.

В следующую секунду я услышал выстрел, и звук этот донесся не от отстойника, где стоял Мелфорд, а со стороны Доу. Я так прочно уверовал в волшебное могущество Мелфорда, что мне даже в голову не пришло, будто Доу может оказаться быстрее. Поняв, что Мелфорд принимает бой, в его победе я уже не сомневался.

После шестого прыжка я решился еще раз оглянуться. В яростных лучах солнца, на фоне безоблачного неба, вспыхнула тонкая струя крови: Мелфорд, высоко вскинув руки, споткнулся о корень мангрового дерева и стал падать назад, в мутные воды отстойника.

Ноздри Доу раздувались от ярости.

— Я так и знал… — Но это было все, что он успел произнести, потому что в этот момент он, похоже, все-таки заметил, что я несусь прямо на него и нас отделяют всего лишь три прыжка.

В раздражении на Мелфорда, на то, что он стал мне подыгрывать, Доу упустил драгоценные мгновения и слишком поздно стал поднимать на меня пистолет. Наконец он наставил его на меня, но толком не прицелился. Я уже имел случай убедиться, что Доу хороший и быстрый стрелок, но я не оставил ему времени на то, чтобы сосредоточиться, и надеялся, что это меня спасет.

Между нами оставалось всего два прыжка; я летел на него, до боли растянув ноги, словно пытаясь сесть в воздухе на шпагат, и на лету увидел, как Доу сощурил правый глаз. Потом я увидел, как дрогнуло его запястье.

Я отклонился влево. Доу не стал спускать курок, так что от пули меня этот маневр не спас, — зато я потерял равновесие, и преимущество оказалось на стороне моего врага. Я оттолкнулся от земли и снова взмыл в воздух. Я никогда в жизни не играл в футбол, который так любил наш школьный учитель физкультуры, так что о том, как положено бить, не знал ровным счетом ничего; я даже не знал, как и где правильно ударить. Но в тот момент я точно знал, что нужно делать. Когда Мелфорд подмигнул мне, он указывал не на землю: он указывал себе в промежность. И разумеется, он хотел обратить мое внимание не на свои гениталии, а на яйца Доу.

Я постарался собрать все свои моральные и физические силы, всю свою злость и наконец приземлился на корточки, что есть силы навалившись на Доу плечом, врезавшись всем своим весом в его гениталии.

Мы оба упали на землю. У меня вырвался громкий стон, но зато Доу испустил настоящий вой, пронзительный и протяжный, как древняя ритуальная песнь. Я был уверен, что ударил его слишком слабо: я чувствовал, как сила удара рассыпалась, ушла в окружающее пространство, сошла на нет, как будто я все-таки что-то сделал не так, но Доу, как ни странно, скрючился на земле в позе эмбриона. Руки, даже ту, в которой по-прежнему оставался пистолет, он судорожно зажал между ног.

Значит, Мелфорд был прав: при нормальных обстоятельствах мой удар мог бы причинить Доу боль, но сбить его с ног — ни за что. Тем временем я восстановил равновесие и сел на корточки, весь в напряжении, готовый вот-вот отскочить в сторону; а рядом со мной Доу беззащитно катался по земле, широко раскрыв рот, но не издавая при этом ни звука. Из его глаз ручьями лились слезы. Я отвел руку подальше назад и со всей яростью, на которую был способен, со всей силой злости и негодования, которые кипели во мне в тот момент, всадил свой кулак прямо ему промеж ног.

Затем я снова замахнулся, готовый ударить опять, но остановился: Доу раскрыл было рот, чтобы сызнова взвыть, но не издал ни звука. Лицо его посерело, глаза закатились, и он затих.

Что-то не верилось, чтобы такого борова можно было убить ударом в яйца, поэтому я пришел к выводу, что он потерял сознание. Я вынул из его безжизненных рук пистолет, тяжесть которого показалась мне тошнотворной, и поднялся на ноги. Я еще пару раз посильнее пнул Доу ногой, желая убедиться, что он отключился, а затем, вспомнив о Мелфорде, огляделся по сторонам.

И успел заметить, как его силуэт растворился под жирной пленкой, затянувшей поверхность отстойника.

Я понятия не имел, был ли он еще жив, когда падал в отстойник; быть может, он сразу же захлебнулся и утонул, — но я знал, что он меня не предал и к тому же спас мне жизнь. Значит, я был обязан ответить ему тем же.

Я стрелой кинулся к краю отстойника — к тому месту, где росло мангровое дерево, — еще не вполне отдавая себе отчет в том, что именно собираюсь сделать. На поверхности воды, прямо над тем местом, где исчез Мелфорд, осталось небольшое углубление, как будто часть вонючей жижи увлекло вниз вслед за его телом. Я огляделся по сторонам, сам не зная, что ищу: возможно, я искал какую-то зацепку, какой-то выход, который избавил бы меня от необходимости делать то, что я собирался сделать. Но других вариантов не было.