Чужая судьба

- Спасибо.

- Правда, я все больше разочаровываюсь в тебе. То, что делаешь сейчас крайне... низко.

- Знаю, - тоскливо выговорил принц, приставляя острие к шее, но так и не решаясь сделать роковое движение. - Но выиграть даже у тебя раненого, возможности для меня практически нет. Любой Изменчивый в физическом плане сильнее и быстрее мага. Вообще не понимаю, как другие-то побеждают.

- Обычно, стараются подобрать равного по силе, - тихо пояснил мужчина.

- Вот как? И отчего же для меня такое исключение сделали? Чем я то не угодил, что мне в напарники лучший боец королевства достался? - принца не особо волновали ответы на вопросы, он просто тянул время. Видимо седовласый тоже, потому что ответил.

- Когда я первый раз предложил свою кандидатуру, король отказался наотрез. Но после того ритуала, что провел над тобой эльф, Конрод мнение свое поменял. Сказал, если выживешь, значит такова воля богов.

- Я думал айраны не верят в богов.

- Шат всегда был идиотом.

- Согласен, - вздохнул Тай, и тут до него дошло. - А что он тоже себя так называл?

- Да.

- Точно! А я не обратил внимание. Моя первая ошибка?

- Не первая, но одна из самых заметных.

- Понятно. Знаешь на чем всегда прокалываются злодеи, когда им удается таки пленить главного героя?

- На чем?

- На разговорах. Вот и я болтаю, болтаю, могу и доболтаться. Кстати. В моем мире, в одной из стран, есть поверье, что если один человек спасает жизнь другого, то она принадлежит спасшему и он может ею распоряжаться по своему усмотрению, пока долг не будет уплачен.

- Интересный обычай. А у вас что же, только люди живут?

- Да. Только люди.

- Диковинный должно быть мир.

- Обычный.

Помолчали. Принц вспоминал молитвы, хотя зачем не понимал и сам. Затем сказал тихо-тихо.

- Каджи... Прости меня, а.

- Моя жизнь принадлежит вам... Ваше Высочество. Не так ли?

- Да, наверное. Но все-таки.

- Я прощаю, - выдохнул ремул, как-то нереально изгибаясь, в попытке уйти от острия, и наотмашь ударяя когтистой лапой, которую смог освободить во время разговора. И все же не успел. Чуть-чуть не успел. Несмотря на то, что попал принцу куда-то в плечо, несильно раня, сам к этому моменту истекал кровью из порезанного горла. "Мама". Тай даже не чувствовал боли. Он разжал руку и кинжал упал на землю. Пальцы мелко подрагивали. "Так. Собраться. Надо собраться. У меня еще дел полно. Но надеюсь Иоиль хватило наших эмоций во время разговора". Принц сделал длинный вдох, выдох, затем поднял на руки обмякшее тело Каджи и понес его в центр треугольник. Положил там. Отошел. Некоторое время ничего не происходило, но потом Тай заметил, что все еще текущая кровь бывшего уже спутника как-то слишком быстро впитывается. А затем само тело Изменчивого стало опускаться под землю - медленно, но вполне заметно. "И мне надо будет ложиться на его место?!!!". Тай почувствовал, как волосы на затылке становятся дыбом - его захлестнула волна страха. Быть погребенным под толщей земли, съеденным деревьями - как-то такая перспектива оптимизма не внушало. Нет, конечно, по словам Каджи с ним ничего подобного произойти не должно, но ведь тот и соврать мог. Просто из вредности. Однако других вариантов нету.

Дождавшись, когда посредине треугольника не останется даже намека на труп когда-то напарника, Тай задержал дыхание и медленно двинулся вперед. К сожалению, пройти нужно было всего пару шагов - и вот он внутри. Тай тихонько опустился на колени, затем неторопливо лег на спину - и только после этого выдохнул. Раскинул руки, закрыл глаза. Попытался расслабиться. "А вот удовольствие получить получится вряд ли". Но он ошибся.

Темнота была наполнена тихим перезвоном золотых листочков, запахом земли и почему-то дождя. Звук получился чистый, свежий и, сплетаясь с запахом, приносил умиротворение. Таю казалось, будто он падал. Падал в темноту, но и одновременно чувствовал землю под спиной. Чувствовал все - землю, слабый ветер, ласку уходящих лучей света. Голова стала тяжелой и гулкой, тихая мелодия, тихий дождь. А откуда дождь? Впрочем какая разница - он есть. Вот он капает, падая на лицо, на тело, размывая землю под телом. Холодно, спокойно, тихо. Звон отдалился и исчез в дали, не слышась, а ощущаясь на краю сознания. Вода, вода, вода кругом, и он сам - это вода. Он падает дождем, течет рекой, бушует морем, стоит океаном. Поднимается паром и падет вновь - на землю. Он растворяется в месиве грязи. Он - это песок под ногами, глина в чьих то руках, падающие с гор камни, что погребают под собой живое существо. Странное такое - человек с синими волосами и красными глазами. "Прости, незнакомец". Кровь течет, красная как огонь. А он и есть огонь - бушующее пламя в недрах гор, горящий лес и тихое тепло одинокого костра. Костра, около которого ждут. Ждут того, кто не придет - его тепло растворяется в ночи, в воздухе таком чистом и сладком, в том, которым и является сейчас он. Он летит ветерком, бушует ураганом, убивает смерчем, бьет бураном, и снова летит ветром, петляя меж деревьев, слушая шепот их, шелест, смех тихий - как перезвон колокольчика. Не здесь - дальше, дальше, там, куда так спешит он. Смех звенит, дразня, зовя, обещая. Девушка. Странная: красный оттенок кожи, золото длинных волос, а глаза темны, точно бездна. И смех, что зовет, кружит голову.

- Иди сюда, вор. Отчего остановился ты?

Он бы пошел, но с девушкой рядом - мужчина. Высокий, красивый, статный, в костюме строгом, зеленом, но отчего-то босой. Её мужчина, видно сразу. Не господин, раб. Но из тех, что хуже господ - подойдешь к красавице - убьет.

- Что ж остановился, странник-вор? Мы ждем тебя.

- Я не вор, - его голос тих, он не звучит. Его голос, это дуновение ветра.

- Вор, пусть и поневоле. Вот супругу моему ты не понравился. Просил убить тебя, да брать двоих нехорошо, договор у нас.

- Ты бывало уже нарушала договор, - а вот голос мужчины это шорох листьев, да треск сучков. Тихий, грозный. Мрачный, как Лес нехоженый.

- Нарушала. И сейчас не побоялась бы. Да просили за тебя, вор. Просьбу выполню, но помни, по твоим же поверьям жизнь твоя принадлежит ей.

- Кому?

Сверкнуло золото, качнулась голова - сбоку промелькнула девушка, маленькая, верткая, гибкая, очень-очень красивая. Россыпь зеленых волос, глаза как изумруды граненые. Мелькнула девчушка и исчезла, не дав и разглядеть себя толком.

- Помни, кому принадлежишь, вор, не забывай. Забудешь, пожалеешь. А теперь - до свидания. Чувствую, встретимся еще. Все встретимся. И удачи, тебе странник - мне ты по нраву пришелся. Много дал - не жадный.

Мужчина кивнул лишь, да пропал. А девушка медленно таяла в наступающей темноте. Последним померкло золото волос.

- До свидания.

Принц Тайшат медленно открыл глаза. И застонал - тихо так.

***

Конрад стоял у окна, неотрывно смотря в сад. Створки были открыты и отнюдь не теплый ветер врывался в комнату, холодя находившихся в ней, растрепывая прически. Некоторые недовольно хмурились, но делать замечание королю не решался никто. Каждый понимал - монарх в дурном настроении, его сын погиб. Нет, возможно, конечно, и жив, да возможность больно мала. Скорбь короля разделяли немногие, однако были в этой комнате и те, кто так же наперекор логике и статистике продолжали надеяться. Впрочем, как раз у Конрада и могли быть причины для веры в лучшее. Именно это больше всего и беспокоило Флавия. Не то, чтобы его так уж пугал тот заговор, что брат замышлял, да все-таки не любил он Тайшата. Пусть молодой, пусть не слишком умный или опасный, но надоел уже со своей детской ненавистью. И почему отец привязан так именно к младшему?

- Ваше Величество, - мягко произнес гость. В его голосе слышался акцент, свойственный для всех Перворожденных. Сами они считали, что только так и правильно говорить, другие народы полагали, будто такое произношение добавляет речи плавности и мелодичности, но лично Флавия этот акцент раздражал всегда. Как впрочем, и большинства айранов. - Я думаю, что все-таки вам не следует так явно игнорировать традиции стран Захребетья. Вы не живете теперь обособленно, и следует думать о налаживании нормальных внешнеполитических отношений. А вам не удастся этого сделать, если по-прежнему будете отмахиваться от обязанностей, считающихся общепринятыми. Посылать на Фешские Игры всего лишь дипломата - это неуважение по отношению к остальным странам.