Хищник

Он тяжело выдохнул застоявшийся в легких воздух и спросил:

— С правой рукой что? Тоже болит…

— Придет врач, у него и спрашивай, а мне столько не платят, чтобы на подобные вопросы отвечать, — медсестра воткнула ему в руку шприц. На ее глазах показались слезы. — И без того сердце на части рвется. Молодой парень, красивый, умный и такая беда. А я одна живу. Господи, ну почему так страшно устроен этот мир?!

Боль откатилась назад, спряталась в глубине. И снова сон: двор, облезлые качели, солнце и бесконечное лето впереди. А рядом кто-то стоял и сопел. И еще Сергей вдруг понял, что он ему хорошо знаком, нужно только вспомнить его лицо…

Когда очнулся в следующий раз, то боли уже не чувствовал. Но знал, что она живет в нем и, не спеша, со смаком обгладывая коленный сустав, пока ее не слышно только потому, что обезболивающее приглушает ее довольное чавканье, как ватное одеяло звуки.

Он полежал немного и решил посмотреть, что случилось с ногами. Может на месте? А вдруг?

Встать ему не удалось, без рук оказалось невозможно даже приподняться, к тому же когда пошевелился, то уронил что-то, и вдалеке зазвучала тревожная трель звонка. Он упал назад на подушку. Раньше даже не подозревал, как тяжело просто двигаться!

На звонок вместе с медсестрой пришел и врач.

— Как вы себя чувствуете, больной? — спросил врач — молодой парнишка со смешными лопоухими ушами. — Хорошо спали?

Должно быть недавно закончил институт. Сергей тоже мог бы получить образование, да ушел в армию с третьего курса педагогического университета по собственной глупости. Поссорился с преподавателем, а тот отыгрался на экзамене и пересдать не дал. Скотина! Вот из-за таких, как он, люди идут в армию, а потом ноги теряют. Выйду из больницы, схожу в деканат, может, разрешат восстановиться. Теперь у него как у ветерана много разных прав.

Если не восстановят, то хоть морду этому гаду набью!

Со службой по всему видать, все закончено. Хватит, да и не было в ней ничего хорошего, отдал родине долг с излишком. Интересно, Игорь жив? Может, лежит сейчас в соседней палате? Или уже под землей отдыхает?

Как он трясся всю дорогу, колотило его так, словно на смерть ехал.

Так и вышло…

Он не мог мыслить связно — не получалось. Кроме снотворного ему вкалывали что-то еще, и это подергивало его мозг странной дымкой. Поэтому и рассуждал отвлеченно: словно не с ним случилось беда, а с кем-то другим. Если бы было иначе, наверное, уже давно выл от тоски и отчаяния, а зубами грыз вены на левой руке — правой-то нет!!!

Что?!

Перфилов даже в этом полубреду удивился своим мыслям. До ног дотянуться не мог, но руки лежат рядом, достаточно просто скосить глаза.

Сердце замерло, потом заныло, и точно, вместо правой руки обмотанная бинтами культя, дурно пахнущая мазью Вишневского.

— Ерунда, — пробормотал он. — Наверное… просто бред. Такого не бывает, чтобы и ноги и руку. А как я этой сволочи буду морду бить?

— Что вы сказали, больной?

Сергей перевел взгляд на молодого врача.

— Я спросил — что с моими ногами?

Тот переглянулся с медсестрой, она отвела взгляд, потянулась к столику за шприцом, и стала набирать в него из разных ампул.

— Неужели вам не сказали?

— Что-то говорили, но я не понял, в голове шумело от наркоза, — Перфилов вздохнул. У него внутри рос настоящий ужас, от которого хотелось кричать на весь свет или материться. Левая рука на месте, на ней царапины замазаны йодом, поэтому она и желтая, как у индуса, а правой нет!!

Если еще и ног нет, как он будет жить? Когда есть руки, но нет ног, еще существовать как-то можно, но когда нет одной руки и ног, то это уже беда!!!

Он закусил губу, чтобы не разрыдаться, к вкусу медикаментов во рту добавился вкус крови.

— Мы спасли вам жизнь, правда, для этого пришлось ампутировать конечности, — врач говорил размеренно и бесстрастно, но где-то в глубине его глаз прятались растерянность и сочувствие. — И правую руку отрезали по локоть, на нее потом вы сможете установить протез.

— Насколько сильно отрезали? — Сергей чувствовал, еще немного и он не выдержит, сорвется и начнет убивать. Господи — но чем?! — Протезы какие придется заказывать?

— Мои слова вам сейчас не понравятся, но лучше горькая правда, чем сладкая ложь, — пробормотал врач. — Правда, думаю, вы пока не готовы.

— А точнее можно? — Боль проснулась и стала жевать коленные суставы, но даже она сейчас была желанной, сердце бухало, отмеряя черную беспросветную тоску. — К чему не готов? К жизни? К смерти? По колено отрезали? Я же чувствую, как болят ступни!

— Ноги вам отрезали по бедро. Протезы такие пока не изготавливают — не научились. Точнее они существуют, но неуправляемые, то есть бесполезные, ходить на них можно только с костылями. Но вам это не подойдет, так как правая рука отрезана — опираться нечем. Но биомеханика развивается стремительными темпами, думаю, уже в недалеком будущем появится что-то новое, какие-то особые прототипы, управляемые компьютером.

— Что? — Сердце на мгновение остановилось. Не может быть. Шутит. Страшно!!! — Зачем вы со мной так?!!

— С вами работали лучшие врачи, операция длилась больше восьми часов. Время шло на минуты. Поверьте, попробовали все, но чем дальше, тем все становилось хуже. Еще немного и не удалось бы спасти не только ноги но и вашу жизнь, многие ткани омертвели, пришлось удалять. Гангрена. Вы должны быть нам благодарны…

— За что? — Перфилов не верил. Слишком молод был врач, чтобы такое говорить. Это старые врачи — те много чего видели и знают, они глупостей не говорят, чтобы над пациентами глумиться. Нельзя ему верить, этот разговор всего лишь игра. Глупая, бессмысленная игра! Он просто хочет его напугать. Чтобы добавить себе значимости. Не бывает такое, да и быть не может! Чтобы он спортсмен — разрядник и остался без ног! Да глупость все это!! Он вздохнул и тихо ответил, хоть внутри все дрожало. — Благодарить за то, что сделали обрубком? Да за такое убивать надо, а не спасибо говорить!

— Благодарить следует за то, что спасли вам жизнь. Только не будьте, пожалуйста, дураком, глупостей не делайте.

— Каких?!

— Многие, после того как узнают о том, что у них ног нет, руки на себя накладывают, считают, что они никому не нужны будут.

— Я бы наложил, — с едкой горечью и сарказмом произнес Перфилов, так ему показалось, — но как вы только что сказали, у меня осталась одна рука, ею ничего никуда не наложишь. Может, расскажете, как жить дальше? Медленно гнить в вашем госпитале, или отправите в дом инвалидов, где и загнусь? Вы спасли мне жизнь — для чего? Для какого светлого будущего?

По лицу молодого врача пробежала смутная тень, он немного помолчал, потом тихо добавил:

— Я работаю недавно, попал сюда сразу после мединститута, но интернатуру проходил здесь. Повидал многое. Не могу сказать, что вам, Перфилов, сильно повезло, но и отчаиваться не надо. Жизнь — великая ценность, люди готовы на самые ужасные операции, чтобы только остаться в живых: иные выдерживают настолько жуткие боли, что смотреть на такое невозможно, и все для того, чтобы прожить лишних полгода. Не разбрасывайтесь тем, что пока не цените и не понимаете.

— И как я буду жить?! — Сергей говорил громко — если бы мог, то закричал, но в горле першило так, что из него вылетал только сип. — Чем? А кто меня кормить будет?! Может — вы?!

Молодой врач отвел глаза и тяжело вздохнул:

— Приспосабливаются все по-разному: есть инвалиды, которые на международных олимпиадах участвуют, призы получают, другие бизнесом занимаются, третьи в интернете висят целыми днями, общаются, играют, находят себе близких по духу. Кто как сумел, тут главное — не сдаваться.

— Утешаете? — Сергей размазал слезы по лицу и с неприкрытой злостью взглянул на врача, хоть и понимал, что тот ни в чем не виноват. — Спасибо, не нуждаюсь. Сам как-нибудь!

— Я вас не утешаю, а просто рассказываю о том, какие возможности существуют, — врач говорил монотонно, его голос успокаивал, убаюкивал, слушая его, все выглядело не страшно.