Хищник

— За лугом деревня, а в ней обосновались те, кто кабанов пострелял.

— Хорошо, можем к ним подойти, поговорить, может и действительно объединимся.

— Сейчас объясню так, командир, чтобы даже ты понял.

— Не зарывайся, охотник, — покачал головой Горбач, тоже всматривающийся в направлении деревни. — Не стоит обижать генерала — опасно. Если он прикажет, я тебя на мелкие кусочки порежу.

— Генерал, он там за периметром, а здесь новичок, как и ты. И не надо пугать, ваша жизнь теперь от меня зависит. И объяснять элементарные вещи приходится как маленьким детям. А вы бы меня внимательнее слушали, глядишь, и проживете чуть дольше.

— Говори, охотник. Не зли!

— Хорошо, — Тихон вздохнул. — Мы с вами в одной лодке, если один что-то сделает не так, то все остальные погибнут.

— Конкретнее!

— Прошел человек по тайге, а по его следу обязательно зверь да пойдет, вот почему нельзя идти тем же путем, обязательно наткнешься на тварь какую-нибудь, что за первым идет.

— Ты это пытаешься мне объяснить о том зверье, что у деревни крутится? А светится что?

— Это огонь, то ли фонарик, то ли лампу они зажгли. А зверь действительно у деревни собирается. И те люди, что прошли перед нами, этой ночью спать не будут. Зря они убили кабанов, тайга им этого не простит.

— Подожди, — нахмурился Горбач. — Так получается и по нашим следам тоже кто-то идет?

— Вот теперь и ты начал понимать, командир, — довольно хмыкнул Тихон. — В тайге за тобой всегда кто-то идет.

— Значит, назад нельзя. Вперед к деревне идти не стоит, раз там зверь собираются, хоть я в это и не верю, а сумерки опускаются. Куда направляемся?

— Есть тут место недалеко. У речки стоял когда-то небольшой заводик, точнее — лесопилка, в ней переночуем, только шагать придется быстро, иначе до темноты не успеем.

— А купаться в речке можно? — поинтересовался Качок. — А то вспотели все.

— Сынок, купаться возле распадка нельзя. В речках такие рыбки водятся, что им крокодилы и пираньи не ровня.

— Ясно, — кивнул Горбач. — Чего мы ждем?

— Жду, пока поймете, что с тайгой шутить не стоит, не любит она это.

— Поняли уже, кончай болтать, старик. Веди к своему заводику!

— А я не старик, — вздохнул Тихон. — У меня волос седой не от старости, а от страха. Если не успокоитесь, сами такими же станете.

— Мы не успокоимся, — усмехнулся Круглов. — Перед тобой не мальчишки, а боевые офицеры, прошедшие войну, напугать нас чем-то сложно.

— Спорить не стану. Сами скоро все поймете. Здесь идет своя война, которая страшнее вашей будет. Пошли.

Тихо быстро зашагал по лугу в сторону большого холма, покрытого зеленой густой травой и низким кустарником. Порыв ветра бросил в лицо запах чего-то гниющего.

— А по дороге не быстрее будет? — поинтересовался Горбач, заметив проселочную дорогу, которая вела в том же направлении. — Глупо ходить по буеракам.

— По человеческим путям у нас в тайге ходят только самоубийцы.

— Ну и ну, — покачал головой генерал. — Александров, где ты такого проводника-философа нашел? Мы еще и десятка километров по тайге не прошли, а он нас уже всех перепугал…

— Не я его нашел, генерал, а вы, — напомнил майор. — Сходили к местным товарищам и привели оттуда. Я другого проводника подобрал, моложе и веселее.

— Да, теперь вспоминаю, точно я его взял, — вздохнул Круглов. — Все равно ты за ним присматривай. Мы уже в третий раз направление меняем, такое ощущение возникает, что он нас специально от следа уводит. Объяснение придумал странное, заковыристое. Как считаешь, майор?

— Поживем — увидим. Пока я кроме травы да дохлых кабанов ничего неестественного и страшного не заметил.

Сейчас кое-что увидите, — зловеще пообещал проводник и показал в сторону кустов. — Смотрите!

Густая листва словно взорвалась зелеными брызгами, и оттуда вылетел огромный тигр, он повернулся к ним, настороженно глядя на людей.

— Не шевелитесь, — прошептал Тихон, медленно доставая из-за спины ружье — Может, уйдет.

— Метра три будет в длину, — деловито заметил Горбач, сбрасывая автомат на руку и снимая с предохранителя. Спецназовцы последовали его примеру, группа ощетинилась стволами.

— Да, нет, капитан, — вздохнул Круглов. — Побольше будет — метров пять и весит больше полутоны. Клыки видишь? Саблезубый. Молодой еще. Старые крупнее.

— Так они ж вымерли…

— Вот и я о том же.

Тигр стоял, и осматривал не спеша каждого. Он не торопился и видно было, что не боялся. Александрову показалось, что зверь заглянул в его мозги, и тихо поздоровался, а еще он ощутил по телу покалывание будто от мелких разрядов тока.

Этого не могло быть, но так ему почудилось.

Тигр рванулся и исчез в ближайших кустах, причем самого движения словно и не было. Вот он стоял, и вот его нет, только ветки колышутся в дальних кустах.

— Давно такого не видел, — задумчиво проговорил Тихон, провожая взглядом улетающее в сторону деревни непонятное явление. — Года два точно. Редкий зверь, один из немногих кто прижился, придя из распадка.

— А нам не показалось? — задумчиво проговорил профессор. — Может гипноз? Саблезубые тигры давно вымерли, да и не совсем он саблезубый, строение тела немного отличается. И они, кажется, меньше были.

— Не показалось, — покачал головой Тихон. — Не мы одни этого зверя видели, многие охотники рассказывали, что встречались с саблезубым тигром. Интересно, что ему в деревне понадобилось? Или может правильнее сказать — кто?

— Да нет, не может быть, — произнес доцент. — Точно показалось. Чтобы существовать такому зверю, пища нужна крупная — мамонты, гигантский олень.

— Мамонтов не видел, а вот оленей размером с «волгу» встречал. — Тихон зашагал вперед. — Да и гигантских лосей тоже.

— А вот и болото, — произнес Кот, глядя с высокого холма вниз. Там начиналась высокая трава, их которой торчали вверх сухие тонкие стволы берез и осин, между островками травы чернели провалы, в которых отражало хмурое небо гнилая вода. — Отсюда километра три до распадка. Только эти версты будут стоить двадцати.

— Почему? — Лия стояла рядом с ним, держа за руку Сергея, который висел на ремнях, безмятежно разглядывая дорогу, по которой они только что пришли.

— Живности здесь развелось множество, причем, в основном, мутировавшей. Имеются ядовитые головастики с двумя хвостами и головами, лягушки размером с хорошего кролика, которые даже на людей нападают.

— У лягушек зубов нет.

— У этих есть. Кроме того, здесь водятся щуки, только рыбами их уже не назовешь — нечто среднее между крокодилом и акулой. Кстати, вкусные. Но основная опасность местного болота — ревуны.

— А это что такое?

— Черные такие твари, прыгают, как лягушки, далеко и высоко, плотоядные, кусаются и царапаются. Когти приличные размером сантиметров десять, как ножи острые, легко комбинезон пробивают. Глаза, как у лягушек, большие, круглые, с вертикальным зрачком. Весит каждая тварь килограмм сто, иногда встречаются и больше — под двести. Охотятся небольшими группами по три-четыре особи, но если кого-то убил, то на предсмертный рев сбегаются все, кто находится в радиусе пяти километров.

— Ужас! — произнесла Лия, представив, как вокруг нее скачет десяток скользких стокилограммовых тварей с зубастыми широко раскрытыми пастями и длинными когтями. — А обойти их можно?

— Не получится. Мало того, что трясина далеко тянется, так рядом с ней любят всякие твари селиться, для которых здесь много вкусной пищи. В любом случае придется с кем-то встретиться. Да и долго обходить, а Сергей того и гляди отключится.

— Давно мне не было так весело, — подал голос из-за спины Влада Перфилов. — Никогда не думал, что быть инвалидом так прикольно.

— А что в этом прикольного?

— А то, что в твоей тайге, как в сказке, чем дальше, тем страшнее, а я вишу себе и балдею, потому что сложные проблемы приходится не мне.

— Так и есть! — Кот еще раз окинул мрачным взглядом болото, намечая для себя путь. — Только не вижу здесь ничего прикольного.