День Диссонанса

Джон-Том упал духом.

– Вообще-то нет. Я только учусь. Даже еще не совсем понимаю, что такое чаропение. Мне просто охота помузицировать. Для души.

– Оно, может, так и есть, да только ни к чему рисковать.

– Погоди! – отчаянно воззвал Джон-Том. – Ну, подумай сам. Раз ты слыхал про чаропевцев, то наверняка знаешь, что без своих инструментов они колдовать не способны.

– Верно, слыхал. – Дикобраз с подозрением поглядел на него.

– Ну, а как насчет такой идеи: ты приносишь дуару, мой инструмент, но даешь его только после того, как сковываешь мне руки, чтобы я не смог убрать их за решетку? И если мое пение вдруг покажется опасным, ты всегда успеешь выбить дуару из моих рук. Что скажешь?

Надзиратель поломал голову над непривычной проблемой. Джон-Том и Мадж ждали, затаив дыхание и радуясь тому, что их окружает сумрак. Он помогал скрывать возбуждение.

– Пожалуй, тут и впрямь никакого риска, – проговорил наконец тюремщик. – Сказать по правде, мне любопытно послушать. Ладно, пойду проверю, на месте ли твой инструмент, да и кошелек с золотом.

– Ты не пожалеешь, – крикнул Джон-Том вслед дикобразу. Как только он исчез из виду, Мадж взволнованно посмотрел на друга.

– Приятель, неужто ты и впрямь сумеешь чтой-то сделать?

– Не знаю. Придется попробовать. Черта с два он отдаст дуару, не подстраховавшись. И я понятия не имею, что бы такое спеть, чтобы выбраться отсюда, пока он не спохватится и не отберет дуару. Не знаю, и все тут. В моем мире у меня была точно такая же проблема.

– Чувак, ты уж напряги мозги, не то число миров, которым тебя очень недостает, удвоится. Я не представляю, зачем мы понадобились Цанкресте, но навряд ли он будет церемониться с двумя слугами ненавистной черепахи.

– Мы не слуги. Во всяком случае, ты.

– Ага, поди объясни это Ченельске. Нет, кореш, на мне, как и на тебе, чертово клеймо, и тут ничего не попишешь. Поэтому давай найди что-нибудь эффективное и быстродействующее.

– Ну, не знаю… – Джон-Том уже копался в памяти. – Ведь я, кроме тяжелого металла, всерьез ничем не занимался…

Мадж указал на стены.

– По мне, так это в самый раз.

– Не совсем, – раздраженно возразил Джон-Том. – Это название течения в популярной музыке. Да ты уже слышал мое исполнение.

– Ага, и не буду врать, что понял хоть слово.

– Значит, у тебя есть кое-что общее с моими родителями.

Раздавшиеся на лестнице шаги мгновенно заставили их умолкнуть.

– Парень, ты уж постарайся, а?

– Стараюсь. – Джон-Том просунул руки между прутьями и замер в ожидании. При виде целой и невредимой дуары, свисающей с лапы тюремщика, его дух подскочил до небес.

– Золота не было, – уныло сообщил дикобраз.

– Какая жалость! – прерывисто вздохнул Мадж. – Впрочем, чего еще можно было ожидать от такого прохвоста, как Ченельска. Но ведь проверить было невредно, а?

– Пожалуй. Ну, что ж. – Дикобраз подошел ближе, протянул инструмент Джон-Тому, но в последний момент заколебался. – И все-таки не знаю…

– Да чего там, не бойся! – На лице Джон-Тома замерзла широкая улыбка. – Ну, скажи, что плохого, если я маленько побренчу? Согласись, не всякому выпадает шанс послушать начинающего чаропевца, который играет просто так, ради удовольствия.

– Как раз это меня и тревожит. – Тюремщик отошел назад и порылся в деревянном сундуке. Вскоре он вернулся, чтобы затянуть на запястьях Джон-Тома наручники из толстой кожи, соединенные между собой цепью. Еще, к великому огорчению юноши, он привязал к грифу дуары крепкую веревку.

– Вот так-то лучше, – с явным удовлетворением произнес дикобраз и отдал инструмент. Джон-Томовы пальцы благодарно легли на привычную деревянную поверхность и легонько провели по двойному набору струн.

Надзиратель расположился на стуле и крепко сжал в кулаке конец веревки.

– Ну вот, если вздумаешь шутки шутить, мне даже к решетке бежать не придется. Достаточно будет дернуть за веревочку. – Он слегка потянул на пробу, и Джон-Том едва не выпустил дуару из рук.

– Эй, дай чуток слабины! – взмолился он. – А то я не смогу играть.

– Ладно. – Тюремщик опустил лапу. – Но если мне покажется, что ты пытаешься меня провести, сразу отберу эту штуковину и разобью об пол.

– Не волнуйся, я ничего такого не сделаю. Правда, Мадж?

– Конечно, кореш. Ты ж обещался этому благородному созданию. – Выдр уселся, приняв насмешливо-скептический вид. – Сбацай-ка нам колыбельную, Джон-Том. Что-нибудь легонькое, успокаивающее. Чтоб мы, бедолаги, позабыли и свои, и мировые проблемы.

– Ага, – присоединился к его просьбе дикобраз, – сыграй что-нибудь в этом роде.

Джон-Том терялся в сомнениях. Наверное, для начала лучше всего исполнить одну-две безобидные песенки, чтобы усыпить опасения этого педика. Но вся беда была в том, что он, увлекаясь главным образом хард-роком, выучил не больше легких мелодий, чем оперных арий. Вряд ли стоило лезть в репертуар Оззи Осборна, да и «Кисс» тут мало чем мог помочь. Подумав о песне «Грязные дела дешевле пареной репы» группы «Эй-Си Ди-Си», он сразу сообразил, что один куплет будет стоить ему окончательного прощания с инструментом.

Он решил попытать счастья с чем-нибудь вроде «классики рока». Может, сгодятся песенки Роя Орбисона? Горло едва ли вытянет, но попробовать можно.

Казалось, это подействовало. Дикобраз лениво развалился на стуле и внимал с откровенным наслаждением, но веревку из лапы не выпускал.

Джон-Том сэгуировал в куплет, где пелось о дне, «когда ушла ты от меня», и надзиратель не пошевелился. Однако и стены темницы не раздались по сторонам, чтобы выпустить узников. Тогда обескураженный юноша заиграл «Америку» Нейла Даймонда. В камере судорожно померцало несколько призраков статуи Свободы и острова Эллиса, но их появление не вызвало у Джон-Тома ощущения безопасности.

Затем он обратил внимание на Маджа. Сидя в густой тени, выдр медленно показывал, будто подтягивает что-то к себе, а затем бросает за решетку. Джон-Том несколько секунд непонимающе смотрел на него, а затем, посреди строфы «Больше нас не проведешь», сообразил, к чему клонит его приятель.

Бечева! Бечева, которую дикобраз привязал к дуаре, чтобы в случае опасности выдернуть ее из рук Джон-Тома. Если им с Маджем удастся завладеть ею, то они смогут соорудить короткое лассо и набросить его на какое-нибудь оружие, а то и на большую связку ключей, лежащую на столе.

Но прежде необходимо каким-то образом обездвижить тюремщика. Поскольку он выглядел засыпающим, Джон-Том, насколько мог, понизил голос и спел наисладостнейшую из известных ему баллад, а следом за нею – «Звуки тишины» Саймона и Гарфункеля. Эта подборка оказалась вполне удачной и вызвала дикобразий храп. Для страховки Джон-Том добавил расслабляющую версию «Ярмарки в Скарборо».

Наконец он легонько дернул бечеву. Полусмеженные веки надзирателя тут же распахнулись, бечева натянулась.

– Не надо больше так делать, – прорычал он. В тот миг Джон-Том не сомневался, что теперь его разлучат с дуарой, а заодно и с единственной надеждой на спасение.

– Я ничего такого не хотел! – в отчаянии вскричал он. – Просто от игры в одной позе руки заболели. Поверьте!

– Ладно уж… – Надзиратель грузно опустился на сиденье. – Смотри, не балуй. Спой-ка еще песенку. Ничего подобного до сих пор не слышал. Мне нравится.

Упав духом, Джон-Том заиграл первое, что пришло на ум, – тему из фильмов «Рокки». Возможно, свою роль сыграло разочарование, а может, накатившее безразличие… Как бы то ни было, он вдруг ощутил бегущую по телу энергию. Постарался сосредоточиться на ней и решил допеть бесполезную песню до конца – вдруг она натолкнет на что-нибудь годное.

В смрад темницы просочился слабый запах озона. Под потолком затрещало. Мадж на всякий случай отполз в дальний угол. Джон-Том подскочил – его ударило по запястьям электрическим током. Он тоже хотел удрать в глубину камеры, но кожаные наручники и цепь по ту сторону решетки сразу напомнили о себе.