Искушение вампира

Слова Ридрека по-прежнему зудели в моей голове, но мне требовалось больше информации.

— А что за вампиры живут там, откуда ты приехала? — спросил я, пока Оливия терла мне плечи.

— Ты имеешь в виду Англию или всю Европу?

Так. Беседа могла оказаться слишком сложной для моих перегретых мозговых клеток.

— Скольких ты знаешь лично?

— Ну, в Англии… Наверное, несколько десятков. — Губка переместилась на мой копчик. — Впрочем, далеко не все они мне нравятся.

— Поразительно.

Оливия повернула меня лицом к себе, чтобы потереть грудь. Наши взгляды снова встретились.

— Некоторые из них принадлежат Ридреку.

А, снова мой дедуля. В каждой бочке затычка. Похоже, так просто мне от него не отделаться.

— Ладно, расскажи о тех, кто тебе нравится.

— По большей части это женщины. Все интереснее и интереснее.

— А почему Уильям привозил сюда только мужчин?

— Думаю, это не так. Возможно, о женщинах ты просто не знал. Им приходится вести себя осторожно. От этого зависят их жизни.

— Почему? Они слабее?

— Напротив. Потому что они сильнее.

Нет, определенно, все эти запутанные отношения Венеры и Марса не для моих мозгов.

— Почему? — снова спросил я.

— У вампиров отношения между полами не так уж сильно отличаются от людских. Секс между смертными мужчиной и женщиной — это своего рода обмен силой. Мужчина создает новую жизнь, а женщина сохраняет и взращивает ее. Ребенок становится связующим звеном между ними. Если один зовет на помощь или просит защиты, другой скорее всего выполнит эту просьбу, поскольку эти двое связаны плодом своего союза. Однако у вампиров не бывает детей.

— Я в курсе! — Почему, интересно, Оливия считает меня существом с интеллектом устрицы? — Продолжай.

— У вампиров мужчины тоже вносят свой креативный потенциал, но не порождают новую жизнь. Женщина забирает эту силу себе в виде чистой энергии, но все равно привязывает мужчину к себе.

— Так что же получается? Чем больше женщина-вампир трахается с мужчиной-вампиром, тем сильнее она становится? В жопу такой секс!

Оливия ухмыльнулась.

— В жопу не считается. — Она ущипнула мой набухший член. — В нашем случае, как я уже говорила, все получилось наоборот. Когда мы занимались любовью, я не получила твоей силы. Вместо этого ты забрал мою и привязал меня к себе.

— Правда? — Я приободрился. — Так значит, ты должна подчиняться моим приказам?

Вампирша фыркнула.

— Не так резво. Мы делали это только один раз. — Я молчал, ожидая продолжения. — Но это связало нас — вот почему ты сумел забрать меня от Ридрека. — Оливия сладко поцеловала меня в губы. — Спасибо, Джек.

Мне все больше и больше нравилась эта штука с «обратным эффектом». Но я никогда ничего бы не узнал, если бы Уильям по-прежнему был рядом.

— Если женщины так сильны, зачем им скрываться? Улыбка Оливии померкла.

— Некоторые мужчины злятся, когда мы забираем их силу, и могут даже убить женщину, чтобы освободиться. Если только она не перехитрит партнера. На наше счастье, это не так сложно сделать.

— О!.. — Вот и все, что я сумел сказать. Горячая вода помаленьку остывала.

Поскольку Оливия, по ходу, не стремилась мыть мою драгоценность, я забрал у нее губку и управился сам. Она вымыла голову, потом я последовал ее примеру, и в процессе мы оба перемазались в мыльной пене и стали чище некуда. Какое счастье, что после всех этих безумных дней и ночей мне не надо изображать Ромео.

— Ну что, тебе лучше? — спросила Оливия, вытирая мне спину.

Пожалуй, да, но я по-прежнему был слишком недоволен жизнью, чтобы это признать.

— Возможно, — проворчал я.

Она рассмеялась, вытерлась и принялась одеваться.

К тому времени, как мы вернулись на кухню, Элеонора пила вторую чашку чая и выглядела несколько более вменяемой. Я чувствовал, что до рассвета осталось менее часа. Голова пухла от новоприобретенных знаний. Я засыпал на ходу.

— Мелафия сказала, что Уильям сейчас недоступен, но он будет на благотворительном вечере, — сказана Элеонора. На лице ее появилась болезненная гримаса. — После того, что произошло в моем доме, я просто не знаю, что делать. Тот человек… тот жуткий человек забрал его. Уильям велел мне оставаться внутри, но когда начался пожар, это было уже невозможно.

— Пожар? — переспросил я.

— Ее дом сгорел, — проговорила Мелафия. Элеонора поставила чашку на стол, встала и подошла ко мне.

— Пожалуйста, скажи ему… — Она считалась женщиной с завидным самообладанием, но теперь голос ее дрожал, а в глазах я увидел мольбу. Элеонора с трудом перевела дыхание. — Пожалуйста, позаботься о нем…

Жалость и чувство вины сжали сердце, но злость тут же выбила их вон. Позаботиться о нем? Как он заботился обо мне? Разумеется, Уильям никогда не просил моей помощи или заботь!. Напротив, он всегда обращался со мной как с ребенком…

Я молча кивнул.

Мелафия взяла меня за руку и повела в сторону подвала.

— Я позвоню Ибану и расскажу ему новости. Как только рассветет, Рейя и Дейлод проводят леди Элеонору в отель. А тебе надо поспать. — Она оглянулась на Оливию. — И тебе тоже. Всем нам необходимо подготовиться к завтрашней ночи.

Мне снились чудные сладости и маленькие радости… и лучшей среди них оказалась Конни. Мой сладкий персик. Во сне я был вампирским принцем для моей Золушки Джонс. Мы танцевали под красной охотничьей луной. Я держат Конни в объятиях, и она улыбалась, как будто в мире не было ничего прекраснее моего лица. Притянув женщину ближе, я вдыхал запах ее волос, а она уткнулась носом мне в шею. Я ощутил острый укол клыков и тут понял ее намерение. Конни принадлежала Уильяму, а не мне, и она желала моей крови. Я был как раз в подходящем настроении, чтобы позволить ей попробовать меня на вкус.

Уильям

Казалось, минула вечность, прежде чем Ридрек уснул. Ожидание сводило меня с ума. Трансформация Верма завершилась, и Ридрек позволил ему выпить моей крови, а потом снова приковал к стене. Первый обед вампира должен быть сытным. Поскольку я был создателем Верма, это кормление придало сил нам обоим. В скором времени Ридрек отведет вампира-неофита на настоящую охоту.

Я истратил большую часть силы на исцеление своего тела и борьбу за разум Джека. Не осталось почти ничего. И все же я надеялся, что сумею прорваться к Джеку, разыскать и предупредить его.

Ридрек пошевелился, всхрапнул и скинул с полки несколько костей, принадлежавших давно умершему владельцу склепа. Кости с плеском посыпались в воду. Я подождал. Храп не смолкал. Я сосредоточился, приводя в порядок мысли. Потом закрыл глаза, глубоко вдохнул и представил подвал своего дома и серебристо-черный гроб Джека.

А затем отправился на поиски.

Тугой воздух бил мне в лицо, но я сохранял концентрацию. Последовал резкий удар — оказалось, что я смотрю прямо на тройку, нарисованную на гробе Джека. Кажется, я парил в воздухе над ним.

— Джек?…

Ничего не изменилось. Изнутри не доносилось никаких звуков. Я удвоил усилия.

— Джек, где ты? — Еще одна волна упругого воздуха прошелестела в моем мозгу, словно ветер в опавших листьях. А потом я увидел своего отпрыска. Он танцевал с какой-то женщиной под яркой кровавой луной.

— Джек!..

Он посмотрел вверх, и женщина исчезла. Музыка все еще играла, но Джек стоял, разведя в стороны руки и недоуменно созерцая пустое место, где только что была его партнерша.

— Какого черта?… — Джек уронил руки и воззрился на меня. — А ты какого хрена здесь делаешь?! — Он огляделся по сторонам. — Ну почему ты не можешь оставить меня и покое даже во сне?

— Нам надо поговорить о Ридреке. Он обманывает тебя. Он…

— Можно подумать, ты всегда говорил мне правду.

— Это не одно и то же.

Джек рассмеялся, но в этом смехе не было веселья — лишь пренебрежение. Музыка смолкла.

— Итак, твоя ложь во благо. А его? Что? Во зло? И это зло готово дать мне то, что было моим по праву все эти годы. Не так ли?