Сольная партия

– А какова альтернатива? – поинтересовался Девиль.

– Французы – ведь вы французский гражданин, не правда ли, мэтр Девиль? – имеют право потребовать вашей выдачи. А после скандала шестьдесят восьмого года и утверждений, что их контрразведка наводнена агентами КГБ, они весьма пристрастны к русским шпионам. Без всякого сомнения, вас передадут Пятой службе, а когда дело доходит до выбивания информации, они пользуются допотопными методами. Представьте себе – они до сих пор верят во всемогущество электричества, особенно если его подключить к тем или иным органам несчастной жертвы.

– А вы? – перебил Девиль. – Что предлагаете вы?

– Смерть, конечно, – жизнерадостно ответил Фергюсон. – Что-нибудь придумаем. Всегда хороши автомобильные аварии, особенно когда они сопровождаются пожаром.

После этого опознание трупа возможно только по уцелевшим предметам личного пользования.

– А потом?

– Мирная, спокойная жизнь в безвестности. Пластическая хирургия сейчас творит чудеса.

– А в обмен – определенная информация?

Фергюсон налил себе еще виски и присел на край стола.

– В сорок третьем году я сотрудничал с французским Сопротивлением. Меня выдали, и я оказался в лапах парижского гестапо, в их штаб-квартире на Рю де Соссе, на задворках Министерства внутренних дел. Тогда они пользовались обрезками резиновых шлангов. Чрезвычайно неприятно.

– Вы бежали?

– Из поезда на пути в концлагерь. Впрочем, это давняя история. – Бригадир снова выглянул в окно. – Тогда все казалось гораздо проще. Мы знали, кто друг, а кто враг, знали, за что боремся. Теперь же… – После долгого молчания он бросил, не оборачиваясь: – Конечно, всегда остается ампула с цианистым калием.

– Значит, вы даете мне право выбора?

– Честная игра в крови у англичан.

Фергюсон обернулся и увидел, что Девиль держит на протянутой ладони маленькую черную ампулу.

– Пожалуй, я ей не воспользуюсь.

– Замечательно. – Фергюсон с опаской взял ее. – Противная штука. – Он бросил ампулу на паркет и раздавил ногой.

– А что теперь? – спросил Девиль.

– Полагаю, немного хорошей музыки нам не повредит. Вы наверняка останетесь довольны. Я слышал, что сегодня в Алберт-Холл Джон Микали исполняет Рахманинова. Нельзя упускать такой случай.

– Без сомнения. – Девиль натянул темный плащ, снял с вешалки у дверей черную шляпу и взял трость с серебряным набалдашником.

– Еще одно, – остановил его Фергюсон. – Удовлетворите мое любопытство. КГБ или ГРУ?

– ГРУ, – ответил Девиль. – Полковник Николай Ашимов.

В его устах собственное имя прозвучало непривычно, как чужое. Фергюсон улыбнулся.

– Так я и думал. Я говорил Моргану, что для агента КГБ вы слишком изящно работали. Ну что ж, пошли?

Именно в этот момент Кэтрин Рили, медленно двигавшаяся по запруженному машинами и залитому дождем шоссе, вдруг резко свернула в боковую улочку и остановилась.

Она выключила мотор и некоторое время сидела неподвижно, слушая, как гулко бьется сердце, и крепко сжимая руль. Наконец из ее груди вырвался глубокий вздох. Во всем мире теперь осталось только одно место, где ей хотелось сейчас находиться, и называлось оно отнюдь не Кембридж.

Кэт завела двигатель, доехала до конца улицы и повернула к центру Лондона.

15

За кулисами Алберт-Холл, в „Зеленой комнате", Микали поправил перед зеркалом черный галстук-бабочку, открыл несессер, достал из-под двойного дна кобуру с „ческой", которую укрепил у пояса на спине, и только после этого облачился в элегантный черный фрак с белой гвоздикой в петлице.

На сцене оркестр исполнял заключительные аккорды гайдновской симфонии ре мажор, известной любителям музыки всего мира под названием „Часы".

Распахнув дверь, он вышел в коридор. Администратор стоял в конце наклонного прохода, ведущего к сцене. Микали сделал несколько шагов вперед, и его взору открылся Преви за дирижерским пультом, а за ним, слева от сцены, ложа, которую он оставил для Кэтрин Рили. Ни ее, ни Девиля там не было.

С чувством глубокого разочарования он вернулся в „Зеленую комнату", нашел монету и из автомата на стене позвонил в свою квартиру. Целую минуту он слушал гудки, затем повесил трубку и набрал номер еще раз, также безуспешно.

– Ну, давай же, Кэтрин, – тихо пробормотал он. – Куда ты подевалась?

Дверь открылась, в комнату заглянул администратор.

– Осталось десять минут, мистер Микали. Ну и народу сегодня, доложу я вам.

Микали широко улыбнулся.

– Я сгораю от нетерпения.

– Чашечку чая, сэр?

– Вы же знаете, Брайт, чай – моя единственная слабость.

Администратор вышел. Микали закурил и принялся расхаживать взад и вперед по комнате, яростно затягиваясь сигаретой. Затем он резко остановился, загасил сигарету, сел за старое пианино, размял пальцы и принялся разыгрывать гаммы.

Единственное, что привлекало внимание водителя полицейской машины, припаркованой напротив квартиры Моргана, к подъехавшему небольшому фургончику, так это цвет. Ярко-желтый. „Фирма „Цветочная корзина". Составление букетов. Круглосуточная доставка".

Шофер в матерчатой кепке и толстом непромокаемом плаще того же цвета, что и фургон, поднял воротник, достал из машины большой букет в подарочной упаковке, взбежал по ступеням и исчез в подъезде.

Открыв дверь, Морган увидел пышный букет, а затем человека в желтом плаще, который в мгновение ока проскользнул мимо него в квартиру. Когда он запер дверь и обернулся, то обнаружил, что незнакомец уже снял кепку, оказавшись очень привлекательной молодой девушкой.

– И кто же вы такая? – поинтересовался он, глядя, как девушка расстегивает пуговицы плаща.

– Эми Келсо, полковник. Со времени нашей последней встречи я немного подросла, но сейчас у нас нет времени на разговоры. Пожалуйста, надевайте плащ и кепку. У входа стоит желтый фургончик. Садитесь в него и езжайте на Парк-стрит. Там вас ждет отец в белом „форде-кортина".

– А как же ты? – спросил Морган, натягивая плащ.

– Оставьте фургон на Парк-стрит. Через пять минут я его заберу. Ну, скорее же, полковник!

После небольшого колебания Морган надел кепку, взял сумку и шагнул к двери.

– Поднимите воротник.

Дверь за ним захлопнулась. Под толстым плащом на девушке был легкий нарядный плащик. Распустив заколотые на голове волосы, она расчесала густые рассыпавшиеся по плечам пряди.

Через пару минут после того, как фургончик уехал, из подъезда вышла Эми Келсо. Несколько секунд она в задумчивости смотрела на дождь, затем спустилась по ступенькам и, быстрым шагом завернув за угол, скрылась из виду.

Водитель полицейской машины с нескрываемым восхищением проводил ее глазами. Его восхищение было бы гораздо меньшим, если бы он мог видеть, как на Парк-стрит она села за руль желтого фургончика и включила мотор.

Когда запыхавшаяся Кэтрин Рили вбежала в фойе Алберт-Холл, первым ей бросился в глаза Гарри Бейкер. Он тоже увидел девушку, прервал разговор с двумя полицейскими и в несколько шагов догнал ее перед окошками кассы.

– Что случилось, доктор?

– Для меня отложен билет.

Детектив покачал головой, подхватил Кэтрин под локоть и решительно вывел на улицу. На небольшой стоянке для служебных машин притулился неприметный фургон, в котором расположился штаб операции. Рядом припарковалась машина Фергюсона. На заднем ее сиденье сидел сам бригадир в обществе Девиля.

Увидев Бейкера и Кэтрин Рили, Фергюсон вышел наружу.

– Вы же хотели ехать в Кембридж.

– Передумала, – ответила девушка. – Мне захотелось еще раз послушать игру.

– И только? Никаких дурацких намерений?..

– Каких намерений, бригадир? Предупредить его? И куда он, интересно, денется?

– Тоже верно, – кивнул тот.

Кэтрин глянула поверх его плеча на француза.