Страница 59 из 60
Или, допустим, Второе Начало Термодинамики стало душой и талантом одного из нас. И метафора кричит об энтропии как мере всех вещей.
Получаются - вместо сладких звуков и молитв - какие-то афоризмы в духе фрагментов Гераклита Темного:
...В этом и есть, видать,
роль материи во времени - передать все во власть ничего, чтоб заселить вертоград голубой мечты, разменявши ничто на собственные черты. ***** ...Когда ты невольно вздрагиваешь, чувствуя, как ты мал, помни: пространство, которому, кажется, ничего не нужно, на самом деле нуждается сильно во взгляде со стороны, в критерии пустоты. И сослужить эту службу способен только ты. ***** ...Это - комплекс статуи, слиться с теменью согласной, внутренности скрепя. Человек отличается только степенью отчаянья от самого себя. **** ...Человеку всюду мнится та перспектива, в которой он пропадает из виду. И если он слышит звон, то звонят по нему: пьют, бьют и сдают посуду. **** Пыль садится на вещи летом, как снег зимой. В этом - заслуга поверхности, плоскости. В ней самой есть эта тяга вверх: к пыли и к снегу. Или просто к небытию. И, сродни строке, "не забывай меня" шепчет пыль руке с тряпкой, и мокрая тряпка вбирает шепот пыли. ***** ... Накал нормальной звезды таков, что, охлаждаясь, горазд породить алфавит, растительность, форму времени; просто - нас, с нашим прошлым, будущим, настоящим и так далее. Мы - всего лишь градусники, братья и сестры льда, а не Бетельгейзе. **** ... Пахнет оледененьем. Пахнет, я бы добавил, неолитом и палеолитом. В просторечии - будущим. Ибо оледененье есть категория будущего, которое есть пора, когда больше уже никого не любишь, даже себя. ***** ...Знаешь, пейзаж - то, чего не знаешь. Помни об этом, когда там судьбе пеняешь. Когда-нибудь, в серую краску уставясь взглядом, ты узнаешь себя. И серую краску рядом. ***** ...С другой стороны, взять созвездия. Как выразился бы судья, поскольку для них скорость света - бедствие, присутствие их суть отсутствие, и бытие - лишь следствие небытия.*****
... Не думаю, что во всем виноваты деньги, бег времени или я. Во всяком случае, не менее вероятно, что знаменитая неодушевленность космоса, устав от своей дурной бесконечности, ищет себе земного пристанища, и мы - тут как тут. И нужно еще сказать спасибо, когда она ограничивается квартирой, выраженьем лица или участком мозга, а не загоняет нас прямо в землю, как случилось с родителями, с братом, с сестренкой, с Д. ***** И разница между зеркалом, в которое вы глядитесь, и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.В общем, пересказать горестную метафизику Иосифа Бродского невозможно. Разве только вывод из нее - этический, практический - про человеческую гордыню: что нет ничего бездарней. Поскольку личность - мнимая величина, вроде корня из минус единицы. Самая что ни на есть христианская мысль, между прочим:
... Узнать, что тебя обманули, что совершенно о тебе позабыли или - наоборот что тебя до сих пор ненавидят - крайне неприятно. Но воображать себя центром даже невзрачного мирозданья непристойно и невыносимо. Редкий, возможно, единственный посетитель этих мест, я думаю, я имею право описывать без прикрас увиденное. Вот она, наша маленькая Валгалла, наше сильно запущенное именье во времени, с горсткой ревизских душ, с угодьями, где отточенному серпу, пожалуй, особенно не разгуляться, и где снежинки медленно кружатся как пример поведения в вакууме.Да, печальное смирение - окончательное слово Бродского. История против человека, природе вообще не до него. Как Тютчев еще предполагал, Сфинкс блефует, - мы гибнем просто так, ни за что. Жизнь освещается только речью, доведенной до второго, третьего - до последнего смысла. Такая речь, пересказывая молчание, придвигается к нему все ближе - вот-вот соскользнет:
По колено в репейнике и в лопухах, по галош в двухполоске, бегущей попасть под поезд, разъезд минующий впопыхах; в сонной жене, как инвалид, по пояс. И куда ни посмотришь, всюду сады, зады. И не избы стоят, а когда-то бревна порешили лечь вместе, раз от одной беды все равно не уйдешь, да и на семь ровно ничего не делится, окромя дней недели, месяца, года, века. Чем стоять стоймя, лучше лечь плашмя и впускать в себя вечером человека.