Страница 58 из 60
Узнали, я думаю, город, просвечивающий тут сквозь Италию? Меня долго сбивал с толку закат в другом часовом поясе; потом догадался: ведь лето солнце над Финским заливом медлит... Не исключено, впрочем, что нельзя полюбить эти стихи, пока не доживешь - хоть воображением - до момента, обозначенного последней строфой.
Вместо тоста
...Иосиф Бродский был еще жив, и по случаю дня его рождения оказавшегося для него последним - сказал я несколько слов:
"Пока он пишет стихи, какие пишет, - наше поколение от старости заговорено - и Роберт Фишер никому не проиграет.
Все понимать, но ничего не бояться, обращая неизбежность утрат в свободу отказа.
Бродский - автор последней иллюзии: будто жизнь без иллюзии смысла имеет смысл. Только в этой иллюзии реальность похожа на себя - пока звук, распираемый силой такого смысла, наполняет нас невеселым счастьем.
Бродский храбр настолько, что верит в существование Вселенной без него. Собственно говоря, он только и делает, что испытывает данность чьим-нибудь отсутствием - чаще всего своим, - выказывая необыкновенное присутствие духа.
Он самый привлекательный герой нашего времени и пространства. Метафизика его каламбуров посрамляет смерть и энтропию и внушает читателю нечто вроде уважения к человеческой участи - ведь это ее голос:
Как знать, как знать, хотя насчет Иосифа Бродского я совершенно уверен. Важней и несомненней, что не будь мы зрителями Феллини, читателями Бродского - нипочем не догадались бы: кто мы, где мы и с кем.
Но что если сама догадка - просто сон птичьего двора о перелетном гусе?
Все равно - это лучший из снов".
По поводу гиен
А в конце января 1996-го Иосиф Бродский умер.
Газета "Завтра" салютовала залпом острот:
"Иосифы Бродский и Мандельштам не любили Сталина.
Бродского решено каждый год хоронить то в Италии, то в Америке.
С бродским приветом обратились евреи России к евреям Америки".
И так далее.
Пресс-служба какого-то Патриотического Союза Молодежи разослала по редакциям официальное заявление:
"Стало чище в русской культуре. Исчез один из проповедников литературной шизофрении... К нашему народу смерть отдельно взятого безумного американского еврея никакого отношения не имеет..."
И тому подобное.
Грянул омерзительный бал призраков - словно все эти люди не покидали зала суда - точней, клуба строителей на Фонтанке, 22, - тридцать два года, затаясь в темноте, ожидали исполнения приговора.
Некий доктор наук (из Пушкинского, понятно, Дома) издал брошюру "Правда о суде над Иосифом Бродским": никакой Вигдоровой там и близко не было, обвиняемый изобличил себя как антисоветчик, а писать стихи не умел вовсе. И впоследствии не научился. Да хоть бы и научился - все равно еврей. А как сказал доктор Геббельс: когда еврей пишет по-немецки - он лжет!
"...Эта иррациональная поэзия Иосифа Бродского полностью чужда России, хотя она и звучит на русском языке..."
"...русские не ощущают свою ущербность от неприятия ими чуждой поэзии русскоязычного поэта. Утраты нет, потому что фиалки Бродского пахнут не тем. Поэт это скрывает: иначе не будут распространять его стихи, предназначенные быть троянским конем в мире доверчивых славянских чувств..."
И все такое.
Когда похоронный патруль уйдет, - сказано у Киплинга, - и коршуны улетят, приходит о мертвом взять отчет мудрых гиен отряд.
За что он умер и как он жил (перевод Константина Симонова) - это им все равно. Добраться до мяса, костей и жил им надо, пока темно.
Но то о войне, причем в пустыне. В летописях литературы случай с И. Бродским, надо сказать, беспримерный. Мадам Глупость обычно с удовольствием притворяется сентиментальной, каждый раз при летальном исходе не прочь пустить слезу. Но тут - дело другое, условности побоку: Глупость прозорлива - чует, что враг никуда не делся, что голос Иосифа Бродского долго-долго будет ей досаждать.
Бродский много про нее думал, знал ее слабые места; эту мою страницу, я думаю, он перевернул бы, не читая. Ведь это он, выступая перед выпускниками Мичиганского университета на тамошнем стадионе, говорил:
"Сам по себе ни один индивидуум не стоит упражнения в несправедливости (или даже в справедливости). Отношение один к одному не оправдывает усилия; ценно только эхо. Это главный принцип любого притеснителя, спонсируется ли он государством, или руководствуется собственным я. Поэтому гоните или глушите эхо, не позволяйте событию, каким бы неприятным или значительным оно ни было, занимать больше времени, чем ему потребовалось, чтобы произойти.
То, что делают ваши неприятели, приобретает свое значение или важность от того, как вы на это реагируете. Поэтому промчитесь сквозь или мимо них, как если бы они были желтым, а не красным светом. Не задерживайтесь на них мысленно или вербально; не гордитесь тем, что вы простили или забыли их, на худой конец, первым делом забудьте. Так вы избавите клетки вашего мозга от бесполезного возбуждения; так, возможно, вы даже можете спасти этих тупиц от самих себя, ибо перспектива быть забытым короче перспективы быть прощенным. Переключите канал: вы не можете прекратить вещание этой сети, но в ваших силах, по крайней мере, уменьшить ее рейтинг. Это решение вряд ли понравится ангелам, но оно непременно нанесет удар по демонам, а в данный момент это самое важное..."
О гордыне
Видите ли, Иосиф Бродский успел додумать почти каждую мысль до точки, где она пересекается со всеми остальными. И эта, скажем, точка понимания почти совпала с той, откуда почему-то раздавались в нем стихи. Как если бы он брел, замерзая, к полюсу, - наблюдая свой путь с Полярной звезды.
Очень коротко, очень грубо и приблизительно говоря, так называемый дар - его? ему? - не знаю, - обернулся в конце концов интуицией о так называемом космическом процессе. Точней и еще безобразней сказать интонацией, передающей такую интуицию. Какое-то знание, безрадостное, но несомненное, - о Главном Сюжете поселилось в его гортани, - а чтобы проникнуть в голос, переустроило русскую стихотворную речь, разогнав ее до скорости мысли ударами сверхмощных пауз.
Да, голос - знакомый, окрашенный усталостью и болью, - а синтаксис ума и зрение - не совсем как у людей - и разоблачают доступную, обычную, к нам обращенную реальность как самообман.
Смысл того, что якобы есть, определяется тем, чего нет, - отсутствием, убыванием, вычитанием.
Дело не в том, что скоро все кончится, как у всех. А просто мироздание работает как невообразимый пылесос, добиваясь полной и окончательной Пустоты, - и одна, отдельно взятая пылинка догадывается, что происходит.