Страница 10 из 48
* * *Не столь ничтожны идеалы,Не столь смешны, не столь дырявы,Как нынче думают менялы,Чья правота на гребне славы.Но правотой сиюминутнойОни заляпаны, что грязью,И, ветер пользуя попутный,Не знают меры безобразью,Когда с последним идеаломРасстанутся ребёнки сходуИ, обменяв, получат наломТоски убойную свободу,Где смертолюбие – так сладко,Оно, как мёд, в бездонной бочке,Его пленительная хваткаЛомает с хрустом позвоночки…ЕДИНИЦА ХРАНЕНИЯО да, в архив меня сплавляйте, к древнегрекам,В классические волны языков,Где по морям, по неотравленным, по рекамПлывут флотилии поэтских стариков,Чьи кудри, бороды шумят и плодоносят.Местами мрамор их конечностей отбит,Но волны вечности гребут они, матросят,Вращая вёслами, где звёздный алфавит.Руно там бегает, и боги – скандалисты,Там все имеют бешеный успех.И смотрят узкие туда специалисты,Та недействительность – действительнее всех.ТАКИМ ОБРАЗОМКрай облака звёздами вышит.Сердца сокрушая святош,Татьяна Онегину пишет,Компьютер у ней «Макинтош»,На раме его монитораНадкушен соблазна портрет —То яблочко змея и вора,Тот плод, на котором запрет.Онегин на лошади мчится,Компьютер его – поумней,Он – денди, он – та ещё птица,Он сбрендил от желчных камней.А Пушкин лежит на диване,Компьютер его – в лопухах,Туда и диктует он нянеРоман гениальный в стихах.Он Тане сваял генерала,Как собственной, кстати, жене, —Кому-то покажется мало,Онегину – хватит вполне,С компьютером «Пентиум Третий»Он выглядеть будет ослом,В малиновом встретив беретеТатьяну с испанским послом.Вернёт ему свежесть волненийНажим на сердечную мышь,Но лишний Онегин Евгений —Одна из поехавших крыш.А Пушкин лежит на диване,Компьютер его – в лопухах,Туда и диктует он нянеРоман гениальный в стихах.Он дедушку любит Крылова,Который, как девушка, чист,Когда засыпает в столовой,Свистя, как бродячий артист.В квартире Крылова нечисто,И в сале его седина,Где бегает мышка для свистаВещиц, не имеющих дна.У Пушкина плохо с деньгами,Крылов изучает латынь,Онегин украшен рогами, —Такой вот компьютер гордынь!Что Бродский, Довлатов, Овидий?!.Европа их видела, да.А Пушкина Лондон не видел,Не видел Париж никогда.Народы садятся в карету,Чтоб где-то на западе слезть,А Пушкина нету и нетуВ Европе, где все уже есть.А Пушкин лежит на диване,Компьютер его – в лопухах,Туда и диктует он нянеРоман гениальный в стихах.«ВСЕ ГОВОРЯТ…»«Все говорят…» – какой бессмертный довод,Как много в нём кровавой простоты!..Как медленно, как быстро этот провод,Как жертвенно ломает он хребты,Как безупречно убивает током,Как выбивает почву из-под ног,Судьбу подвесив… Как сверкает окомТот, кто последний делает пинок!..Потом, потом цитаты тащит с кладбищОбщественное мненье, тащит с гряд,Где листья не снимают кисти с клавиш,А рукописи как бы не горят, —Вы слышали?.. О да! Все говорят,Об этом только все и говорят.Заткни свой слух руками и ногами,Горами, облаками, берегами.«Все говорят…» – я знаю этих «всех»!Вовек не приближайся к ним – как птица,Пока тебе поётся и летится,Любовь моя, мой драгоценный грех.* * *Действительны ваши билеты в кино,А вы – недействительны,Пора бы почувствовать это давно,Но вы – нечувствительны.И ваша действительность, вся целиком,Давно недействительна,Её нечувствительность в смысле таком —Особо чувствительна.Действительность – это чувствительность, ткань,Особо ранимая…Действителен даже разбитый стакан,И боль его – зримая.* * *Презрение к народу – низость духа,Животный страх перед судьбы огнем…Пожар войны, и голод, и разрухаНапомнят о народе, – да, о нем,О демосе, о плебсе и о быдле,О солдатне, о черных батраках,О сгустках отвращенья ли, обид лиВ их смачно выразительных плевках.Но в час, когда на бойне интересовИзгоем станет всяческий народ,Который в интересах мракобесовСтрану не сдаст и не заткнёт свой рот, —Тогда в изгойской быть хочу природе,С изгойским снегом, на изгойском льду,Со снегирём изгойским на свободе,С его изгойским посвистом в саду, —Изгойским хлебом быть с изгойской солью,Где серебром сверкая и парчой,Мороз, как зверь, свою диктует волюИ метит территорию мочой.Страна – изгой?!. Народ – изгой?!. Я с ними,Я в этом списке – первого первей!..Тот не поэт, чье в этом списке имяЩеглом не свищет в пламени ветвей.Изгоев нет для Господа, для Бога,Изгоев нет для Бога, господа!Господь един, а черных списков много,Изгойство Бога – вот что в них всегда…