Николае

Бак надеялся, что она достаточно внимательно прочитала статью и найдет, что, по мнению обращенного иудаиста из Норвегии, станет единственной защитой от грядущего землетрясения: «Никто не возьмет на себя ответственность утверждать, что от землетрясения можно будет спастись в каком- то убежище. Если вы, как и я, верите, что Иисус Христос — это единственный путь к спасению, то вы должны покаяться в своих грехах и принять его, прежде чем перед вами возникнет угроза смерти». На столе Бака зазвонил. Это была Верна.

— Бак, я не выдаю твою тайну, поэтому надеюсь, что ты выполняешь свою часть нашего договора?

— Ну, конечно же. А ты почему стала беспокоиться об этом именно сегодня утром?

— Естественно, из-за твоей статьи. Я знала, что ты над ней работаешь, но не думала, что она появится так быстро. Ты что думаешь, что тебе удалось спрятаться за маской журналистской беспристрастности? Тебе не кажется, что статья выдает тебя с головой?

— Не знаю. Надеюсь, что нет. Несмотря на то, что журнал принадлежит Карпатиу, я бы хотел высказывать объективное мнение.

— Ты обманываешь самого себя.

Бак мысленно подыскивал ответ. С одной стороны, он оценил предупреждение. А с другой — оно уже успело устареть. Может быть, Верна просто пыталась найти точку соприкосновения, чтобы продолжить диалог.

— Верна, прошу тебя, обдумай еще раз услышанное от Лоретты, Хлои и Аманды.

— И от тебя. Не забудь упомянуть и о себе самом. Ее слова прозвучали саркастично и издевательски.

— Я про это и говорил, Верна. Если тебе захочется поговорить об этом, можешь прийти ко мне.

— Ты что, смеешься надо мной? Ты забыл, как относится твоя религия к гомосексуалистам?

— Моя Библия не разделяет людей на гомосексуалистов и гетеросексуалов, — сказал Бак. — Может быть, там и говорится, что гомосексуалисты грешники, но там же сказано, что секс вне брака является грехом и для людей обычной сексуальной ориентации.

— Это только слова, Бак. Только слова.

— Верна, запомни, что я тебе сказал. Я бы не хотел, чтобы наша с тобой личная ссора помешала бы понять то, что реально и истинно. Ты была права в том, что разразившаяся война сделала все наши ссоры мелкими и незначительными. Мне хочется, чтобы мы отбросили эту ерунду.

Она немного помолчала, а когда снова заговорила, то казалось, что растрогана.

— Ну, спасибо, Бак. Я не забуду о твоих словах.

В то время как в Чикаго время приближалось к обеду, в Ираке наступал вечер. Рейфорд и МакКаллам вели самолет, на котором Карпатиу, Фортунато и доктор Кляйн летели в Рим, чтобы забрать Верховного Понтифика Всемирной Церкви Питера Мэтьюза. Рейфорд знал, что Карпатиу хочет подготовить перенос столицы всех религий в Новый Вавилон, но не совсем понимал, для чего на этой встрече понадобился доктор Кляйн. Но, подслушивая разговоры в салоне при помощи установленного там жучка, он вскоре понял зачем.

Как обычно, Рейфорд поднял самолет, и после того, как машина быстро достигла расчетной высоты полета, он перевел самолет на автопилот, а затем передал управление МакКалламу. «Устал, как будто провел в самолете весь день», — сказал он, откидываясь на спинку кресла, затем надвинул на глаза козырек фуражки, поправил наушники и сделал вид, что засыпает. В течение следующих примерно двух часов, которые занял перелет из Нового Вавилона в Рим, он получил наглядный урок правил международной дипломатии, действующих в мире, в котором царит новый порядок. Карпатиу, прежде чем они перешли к делу, уточнил у Фортунато маршрут поездки Хетти Дерхем.

Фортунато сообщил:

— Она летит с пересадками: сначала в Бостон — с длительной остановкой в Милуоки, а затем без пересадок из Бостона в Багдад. Несколько часов она потеряет, но полагаю, что мы можем ожидать ее прибытия завтра утром.

Казалось, что Карпатиу недоволен:

— Когда же, наконец, в Новом Багдаде достроят международный терминал? Мне надоело, что всем приходится добираться через Багдад.

— Обещают закончить через пару месяцев.

— Это те же инженеры, которые утверждают, что все остальные здания в Новом Вавилоне соответствуют наивысшим стандартам качества?

— Так точно. Вы полагаете, что существуют какие-то проблемы?

— Нет, но мне хочется, чтобы миф о «гневе Агнца» не оказался сказкой, чтобы на практике проверить хваленую устойчивость зданий к землетрясениям.

— Я читал сегодня эту статью, — сказал доктор Кляйн. — Интересная выдумка. Не правда ли, этот Уильяме может из чего угодно сделать интересный материал?

— Да, — торжественно подтвердил Карпатиу, — я подозреваю, что он написал эту статью, на основе своего прошлого жизненного опыта.

— Не понимаю.

— Я тоже, — сказал Карпатиу, — наши разведслужбы связывают его имя с исчезновением раввина бен-Иегуды.

Напрягшись, Рейфорд стал слушать внимательней. С одной стороны, он не хотел, чтобы МакКаллам догадался о том, что его наушники настроены на другую частоту, а с другой — не хотел пропустить ни слова.

— Мы все больше и больше узнаем о нашем блестящем молодом журналисте, — продолжил Карпатиу. — Он никогда не скрывал своих связей с моим пилотом, как собственно и сам капитан Стил. Я по-прежнему не возражаю, чтобы они были рядом. Возможно, они думают, что находятся на стратегически близком от меня расстоянии, но при этом через них я больше узнаю об оппозиции.

— Ну что ж, — подумал Рейфорд, — вызов брошен.

— Леон, есть ли какие-нибудь новости о тех двух сумасшедших из Иерусалима?

В голосе Фортунато прозвучало отвращение.

— Они опять прибрали к рукам всех израильтян. Вы знаете, что дело там не ладится с тех пор, как они начали проповедовать. Они снова во время церемоний в храме демонстрируют трюк с превращением воды в кровь.

— И по какой причине они это опять делают?

— Полагаю, что вам известно.

— Я не просил вас, Леон, строить предположения о том, что я знаю. Когда я спрашиваю, то ожидаю…

— Простите меня, повелитель. Причина — аресты и пытки людей, связанных с доктором бен-Иегудой. Они утверждают, что, пока эти подозреваемые не будут выпущены, а следствие не прекратиться, все источники воды будут загрязнены кровью.

— Как им это удается?

— Никто не знает, но выглядит очень убедительно, не правда ли, доктор Кляйн?

— Да, — ответил он. — Мне прислали образцы. Содержание в них воды достаточно большое, но, в основном, это кровь.

— Человеческая?

— Имеет все характерные особенности человеческой, но при этом трудно определить ее тип. Что-то между кровью людей и животных.

— Как настроения в Израиле? — спросил Карпатиу.

— Люди злятся на этих двух проповедников и хотят их убить.

— Это совсем неплохо, — сказал Карпатиу. — Мы можем этому посодействовать?

— Никто не осмелится. В настоящий момент их пытались убить больше дюжины человек, и все они мертвы. На таких ошибках учатся быстро.

— Мы найдем способ, — сказал Карпатиу. — А пока, выпустите подозреваемых, бен-Иегуда не мог уйти далеко. Приносить столько вреда, не показываясь время от времени на людях, он не сможет. Если эти два негодяя немедленно не очистят воду, тогда посмотрим, смогут ли они устоять против ядерного удара.

— Вы же говорите это не всерьез? — спросил доктор Кляйн.

— Почему нет?

— Вы сбросите атомную бомбу на священное место в святом городе?

— Откровенно говоря, меня не сильно беспокоит судьба Стены Плача, Храмовой горы или нового храма. Эти двое причинили мне слишком много неприятностей, и помяните мои слова — настанет день, когда они заставят меня пойти на крайние меры.

— Хорошо бы услышать по этому поводу мнение Понтифика Мэтьюза.

— У нас с ним на повестке дня достаточно вопросов для обсуждения, сказал Карпатиу. — Я уверен, что у него для меня подготовлена свою повестку дня, возможно, и не секретную.

Позже кто-то включил телевизор, и все трое начали смотреть международный выпуск новостей, посвященный ликвидации последствий войны, а Карпатиу переключился на беседу с доктором Кляйном.