Николае

По рассказам Брюса, восстановленная колокольня была единственной сохранившейся частью разрушенной тридцать лет тому назад старой церкви. В старину колокола, размещенные на ней, созывали людей в церковь. Колокола сохранились, а веревки, протянутые через специальный люк так, чтобы звонить в колокола непосредственно из холла церкви, были обрезаны. Теперь колокольня служила только украшением. Или все-таки нет?

Бак вытащил приставную лестницу из подсобного помещения, находящегося в холле, и открыл снизу люк. Забравшись наверх, он обнаружил, что в помещение, где находились колокола, ведет чугунная лесенка. Бак поднялся к старым колоколам, покрытым паутиной, пылью и копотью. Когда он уже выбирался на открытую звонницу, то головой случайно задел паутину и почувствовал, что у него в волосах ползает паук. Пытаясь вытащить его, он едва не потерял равновесие, чуть не уронил фонарь и не выпустил лестницу из рук. Бак ухмыльнулся. Еще вчера, образно говоря, он обрел свободу, пройдя сквозь огонь, воду и медные трубы. За ним гнались по пустыне, преследовали и пытались застрелить. «Паук в волосах, — подумал он, — гораздо неприятнее, чем вчерашнее рискованное приключение».

С открытой площадки Бак посмотрел вниз, пытаясь разглядеть, куда протянут кабель. Оказалось, что он идет наверх, к шпилю колокольни. Добравшись до конца лестницы, Бак вылез наружу через слуховое окно. Он находился на не освещенной с земли стороне колокольни, которая была очень ненадежна. Начала ныть вывихнутая нога. «Ужасно, — думал он, — свалиться посреди ночи со шпиля собственной церкви и убиться».

Убедившись в том, что вокруг нет машин, Бак осветил фонарем верхнюю часть шпиля, куда тянулся кабель. Оказалось, что там закреплена миниатюрная спутниковая антенна, приблизительно шести с половиной сантиметров в диаметре. К антенне была прилеплена небольшая наклейка с каким-то текстом. Чтобы прочитать его, Бак встал на цыпочки и сорвал ее. Он спрятал наклейку в кармане, и смог прочитать текст, когда спустился вниз по приставной лестнице, проделав весь путь в обратном направлении. На наклейке было написано: «Донни Мур Технолоджиз — Ваш Компьютерный Доктор».

Убрав лестницу обратно в подсобное помещение, Бак выключил свет. В кабинете Брюса с одной из полок он вытащил «Библейский словарь» и нашел там слово «кровля». Установленная Брюсом смешная миниатюрная антенна навела его на мысль о строфе из Писания, которую он когда-то читал или слышал и в которой говорилось что-то о провозглашении добрых вестей с кровли. В Евангелии от Матфея гл. 10:27–28 говорилось: «Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях. И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; и бойтесь более того, что может и душу и тело погубить в геене».

Похоже, что Брюс буквально толковал Библию.

Затем Бак решил вернуться обратно в дом Лоретты, где собирался часов до шести почитать записки Брюса, а потом проспать до полудня, чтобы быть бод-, рым к приезду Рейфорда, которого Аманда должна Лривезти домой из аэропорта «Митчел Филд».

Интересно, происходящее когда-нибудь перестанет его удивлять? Размышляя о пережитом, он, проехав несколько кварталов, неожиданно поймал себя на мысли, что те машины, которые ему приходилось водить за последние сутки, очень сильно отличаются друг от друга. Мощнейший «Рейндж Ровер», которым он управлял сейчас, был оборудован всем, чем только можно, кроме, пожалуй, кухонной мойки, и, возможно, все еще дымящийся автобус, «купленный» у человека, который, может быть, вскоре станет мучеником. Еще более Бака удивило, насколько хорошо Брюс, прежде чем погиб, все спланировал и подготовил. «Отряд Скорби» и новобранец отряда, Цион бен-Иегуда, через спутник и Интернет скоро смогут начать проповедовать Евангелие всем тем, кто только захочет услышать Благую Весть, а также тем, кто ничего не хочет знать.

По чикагскому времени была половина третьего ночи, когда Бак вернулся из церкви и принялся изучать записки Брюса, которые читались как захватывающий роман, разложив их на столе в столовой Лоретты. Внимательно читая комментарии и исследования Библии, Бак наткнулся на записи проповеди, как раз предназначенной для этого воскресенья. Конечно, сам Бак не мог их прочесть прилюдно в местной церкви, потому что совершил много просчетов и был слишком уязвим, но, несомненно, он мог помочь Рейфорду обработать некоторые из заметок.

Рейфорд летал уже много лет, но ему никак не удавалось приспособиться к смене часовых поясов, особенно при полетах с востока на запад. Тело говорило ему, что уже наступил глубокий вечер и пора ложиться спать после целого дня, проведенного за штурвалом самолета. Когда он на машине выезжал из аэропорта Милуоки, по центральному стандартному времени наступил полдень.

Через проход напротив него спала Хетти Дерхем, красивая и стильно одетая. Ее длинные светлые волосы были собраны в хвост, а на глазах от слез размазалась тушь. Она проплакала почти весь полет, почти не отходя от Рейфорда, если не считать того, что два раза ела и смотрела фильм. У нее появилось желание расстаться с Николае Карпатиу, потому что она разлюбила его и перестала понимать. Однако признать, что он и есть Антихрист, она пока не была готова, хотя уже перестала восхищаться им.

Рейфорд тщательно избегал делиться с ней своими мыслями о Карпатиу, а поведением стремился показать, что не является его поклонником, полагая, однако, что было бы не слишком мудро, как это делало большинство христиан, категорически заявлять, «что по описаниям Карпатиу очень похож на Антихриста. В этой истине Рейфорд не сомневался. Однако в своей жизни он часто сталкивался с тем, как поссорившиеся влюбленные мирились, и ему не хотелось давать в руки Хетти оружие, которое потом она могла бы вместе с Карпатиу использовать против него. Впрочем, скоро станет не особенно важно, кто имен-jto донесет на него Карпатиу. Они неизбежно станут — смертельными врагами.

Больше всего беспокоили Рейфорда сомнения, возникшие у Хетти по поводу беременности. Она не хотела подарить жизнь нежеланному ребенку. Возможно, сначала все было по-другому, но теперь она не хотела рожать от Николае Карпатиу, поскольку не думала о существе, находящемся в ней, как о ребенке.

Рейфорду предстояла трудная задача — попытаться высказать свое отношение, но при этом не быть слишком уж откровенным. Он спросил ее:

— Хетти, ты уже подумала, как поступишь с будущим ребенком?

— Я знаю всего три способа решения, Рейфорд. Каждой женщине приходится рассматривать их, когда она беременна

«Ну, допустим, не каждой», — подумал Рейфорд.

Хетти продолжила:

— Можно выносить ребенка, а потом оставить его себе, но я не хочу этого. Можно отдать его на усыновление, но у меня нет уверенности, что хочу ходить беременной девять месяцев, а потом еще и рожать. А еще можно прервать беременность.

— Что ты под эти подразумеваешь?

— А что можно под этим подразумевать? — удивилась Хетти. — Прервать беременность означает только одно — прервать беременность.

— Сделать аборт?

Хетти посмотрела на него как на слабоумного.

— Конечно же! А ты что подумал?

— Мне кажется, что ты специально используешь такие слова, которые позволяют тебе считать, что поступить так проще всего.

— Но, Рейфорд, ведь это действительно самый простой выход из ситуации. Сам подумай. Наихудший вариант — быть беременной девять месяцев, со всеми вытекающими отсюда последствиями, а затем испытать все ужасы родов. А что, если потом у меня появится материнский инстинкт, о котором так много говорят? Промучившись девять месяцев, я буду потом вынуждена подыскивать, кому отдать ребенка, а это — снова сплошные неудобства. А если мне придется отдать ребенка, то ситуация станет совсем отвратительной.

— Ты только что назвала его ребенком, — промолвил Рейфорд.

— Не поняла?

— Ты постоянно говоришь о беременности. Но ведь в результате ее появится ребенок, разве не так?