Властный зов страсти

Его слова звенели в ушах Флоры, бесконечно повторяясь; голова ее начала кружиться.

– Так, значит, я оказалась пешкой в вашей игре с моим кузеном, разменной монетой и не более того… Вместе с ним вы разработали план: похищение, ухаживание и все такое… – Флоре трудно было говорить, потому что грудь ее сжимали тиски боли. – Почему в таком случае ты просто не принудил меня – это было бы намного гуманнее.

Лахлан смотрел на нее так, будто не мог поверить, что она столь низкого мнения о нем.

– Рори никогда не одобрил бы насилия, да и Аргайлу небезразлична твоя судьба, и он не хотел, чтобы твои чувства пострадали.

– Небезразлична? Судьба? Ты, конечно, шутишь. Никто из вас не думал обо мне. Я стала всего лишь средством для достижения ваших целей. Аргайл хотел избавиться от лишних забот, а тебе понадобилось его влияние. То, что твоя жена богата, тоже оказалось кстати.

Флора замолчала, не зная, что ей делать дальше. Ее продали, как племенную телку, а она… Как она могла быть такой глупой? Как она могла забыть о единственной правде, определявшей ее жизнь со дня рождения? Ее всегда рассматривали только как приз, и теперь так ничто и не изменилось.

Глаза Лахлана сузились, на щеке его задергался мускул.

– Все, что ты говоришь, неправда. Сделка с Аргайлом не имеет никакого отношения к моим чувствам, и хотя все началось именно так, как ты сейчас описала, и я украл тебя ради освобождения брата и помощи клану, но потом полюбил тебя.

– Конечно, теперь ты всегда будешь это утверждать! В твои планы входило заставить меня влюбиться в тебя, но не ты, а мой кузен сделал этот выбор.

На мгновение Флоре показалось, что ее сердце, скатившись к ногам, разбилось на куски, как хрупкое стекло.

– Как ты мог мне так лгать? Как ты мог поступить так жестоко?

Лицо Лахлана потемнело.

– Я никогда не лгу.

– Но ты не говорил мне правды, а это одно и то же.

– Я говорил только то, что имеет значение. Мои чувства к тебе – это правда, и сделка с твоим кузеном не меняет дела.

– Неужели? Скажи, как теперь я могу верить тому, что ты говоришь?

Лахлан сжал ее руку, не давая ей уйти.

– Послушай меня, – сказал он тихо. – Я нуждался в помощи и делал все необходимое для своего брата и клана, но это не меняет моего чувства к тебе или твоего ко мне.

Однако Флора так не думала. На самом деле это меняло все. Лахлан манипулировал ею наихудшим образом, заставил полюбить себя; но даже осознав, сколь глубоко ранил ее, он не сказал ей правды.

– Ты мог открыть мне все.

– Я не был уверен, что ты станешь слушать.

Хотя Флора расслышала в его голосе раскаяние, ничто уже не могло изменить ее убеждения, что он ее использовал.

– Признайся, разве ты вышла бы за меня, если бы я сказал правду? – В голосе Лахлана зазвучал вызов.

– Теперь мы вряд ли это узнаем, потому что ты не дал мне возможности принять решение.

– Я собирался сказать тебе правду сразу после свадьбы. Давай покончим со всем этим, пройдем через церемонию и…

– Нет! Я не выйду за тебя!

Лахлан сурово сжал губы.

– Слишком поздно.

– Ничуть не поздно, ведь церемония еще даже не началась.

– Это ничего не значит.

Тревога Флоры возросла еще больше.

– Что ты хочешь сказать?

– Контракты подписаны, и теперь мы муж и жена.

Флора побелела; только сейчас до нее дошел смысл того, что они высказали свое желание пожениться в присутствии ее родственников.

– Так ты обманул меня! – прошептала Флора в ужасе. – Потому ты и пришел ко мне вчера ночью… Не для того, чтобы заниматься любовью, а для того, чтобы закрепить это соглашение.

– Закрепление согласия пожениться, последовавшее за словесным изъявлением воли, действительно означает, что брак вступил в силу, но я в любом случае пришел бы к тебе. К тому же я опасался, что Рори помешает нашей свадьбе, и хотел защитить нас обоих.

Флора недоверчиво посмотрела на него.

– Защитить меня? Неужели ты думаешь, что я способна этому поверить?

– Да, потому что это правда.

– Нет, поскольку правда заключается в том, что ты лгал мне с того самого дня, как мы встретились. Ты заявил о своем намерении жениться на мне и скрепил договор, предательски воспользовавшись моим телом.

Лицо Лахлана покраснело, он из последних сил старался сохранить спокойствие.

– Я никогда не использовал твое тело. Если помнишь, ты добровольно отдалась мне. Сделка это или нет, я никогда не отпущу тебя. Мы принадлежим друг другу, и это есть настоящая правда.

Слезы обжигали горло Флоры, когда она смотрела на человека, которого любила, на человека, которому отдала свое сердце. Она не могла этого вынести. Казалось, стены смыкались вокруг нее, грозя задушить. Самый ужасный ее кошмар стал реальностью, и она ничего не могла сделать, чтобы не допустить этого.

– Откажись от брака, – сказала Флора умоляюще.

– Нет. – В голосе Лахлана прозвучала непреклонность. – Дело сделано.

– Разве нельзя все переиграть? Если мы не станем предъявлять прав друг на друга, никто ни о чем не узнает. – Она всхлипнула. – Пожалуйста, отпусти меня.

Выражение его глаз смягчилось, но голос по-прежнему звучал словно похоронный колокол:

– Не могу. Я затеял этот брак не только ради освобождения брата. Я люблю тебя. – Лахлан неожиданно улыбнулся. – Поверь, пройдет немного времени, и ты увидишь, что все это к лучшему.

Однако настроение Флоры не улучшилось ни на йоту. Она словно впервые ясно увидела его – вождя с холодным сердцем, главное для которого – поскорее получить свой приз.

Стараясь сохранять спокойствие перед лицом безумных обвинений Флоры, Лахлан все больше мрачнел. Инстинкт, подсказывавший ему, что не следует сообщать Флоре о сделке, заключенной с ее кузеном, не обманул. Он понял это по ее реакции, но сознание своей правоты не облегчало дела.

Губы его сжались, будто он старался подавить гнев. На самом же деле Лахлан ничего так не хотел, как заключить ее в объятия и заставить слушать его.

Схватив Флору за плечи, он заглянул ей в глаза.

– Я люблю тебя. Никогда за всю жизнь я не говорил женщине таких слов. Да, я сделал все возможное, чтобы спасти своего брата, свой клан, но мне вовсе не хотелось, чтобы ты была в это замешана. И все же, раз так уже случилось, изменить этого я не могу. Сейчас Джон в опасности, потому что я, обезумев от страха потерять тебя, сделал последнюю тщетную попытку освободить его, не прибегая к помощи Аргайла. Увы, попытка не увенчалась успехом, и Джона бросили в подземелье. У меня не осталось выбора. Вот почему я обратился за помощью к твоему кузену. Неужели ты не понимаешь, что мой брат страдает? Каждая минута, которую Джон проводит в этой адской дыре, может оказаться последней. У Аргайла есть предписание освободить его, но он воспользуется им только после нашей свадьбы. Так неужели ты предпочтешь, чтобы мой брат умер из-за твоей гордыни?

Флора отшатнулась, как если бы он ее ударил. Отчаянное положение Джона вызвало в ней боль и гнев, каких не вызвало его объяснение в любви. Она не стала бы рисковать жизнью брата Лахлана, даже если бы уступка связала ее с человеком, куда более презренным, чем этот лживый горец!

– Ты получишь свою бумагу, – наконец сказала Флора бесцветным голосом. – Но я никогда не прощу тебе этого. – Опустив глаза, Флора повернулась и быстро вышла, оставив Лахлана одиноким и более опустошенным, чем когда-либо в его жизни.

Брачная церемония и пир проходили словно в тумане. Сидя на специально установленном помосте, Флора как будто со стороны наблюдала за происходящим, ощущая в сердце холод и пустоту. Она словно превратилась в статую, выставленную на всеобщее обозрение, и никто не мог догадаться, что внутри ее кипят горечь и разрывающее сердце страдание. С лица ее не сходила будто приклеенная натянутая улыбка, и она терпеливо принимала бесчисленные поздравления от доброжелателей, проходивших мимо стола лэрда. При этом она старалась не встретиться взглядом с Лахланом, теперь ставшим ее мужем, потому что боялась, что не выдержит и выдаст себя. День, который должен был стать счастливейшим в ее жизни, превратился для Флоры в нелепейший фарс, какой только можно представить. Ей потребовались все силы для того, чтобы вытерпеть экзекуцию; она чувствовала, что вот-вот разразится неудержимыми рыданиями от того, что потеряла все.