Стая

— Нет Бима! Пропал, понимаете. Вот так…

Снова сигналила машина, покупатель собирал со стола деньги, а Николай Васильевич торопился запихнуть в чемодан банки мясной тушенки. Не теряя надежды, что пес найдется, он посадил покупателя рядом с шофером, сам сел с краю. Пока выезжали из лагеря, он несколько раз приказывал остановить машину, звал Бима. Уже за лагерем он велел остановиться еще раз, вышел из машины и долго-долго смотрел в одну сторону. Выругавшись, он кому-то погрозил кулаком, прыгая на подножку, вслух пожелал Биму: «Чтобы ты сдох!»

Бим не издох. Одиночество его не пугало, густая плотная шуба надежно защищала от холодов. К голоду Бим привык еще при хозяине, и сейчас инстинкт охотника просыпался в нем с каждым днем.

Озеро замерзало медленно. Стылая вода пыталась сопротивляться морозу, но закраины уходили от берегов, медленно передвигались к центру озера. Лисьи следы привели Бима к месту охоты. В самом центре озера, в большой полынье, скопилась стая подранков. Обреченные чирки, кряквы пока еще спасались от лис, метались по полынье от края к краю.

Бим оставил уток в покое, начал охоту с лис. Большой рыжий лисовин очень хотел утятины, края у полыньи подмел брюхом, а поймать уточку никак не удавалось. Лис увлекся охотой, бегал вокруг полыньи, заставлял уток нырять. Бима он принял за волка, не раздумывая, бросился наутек. Добежать по льду к спасительному берегу лис не успел. Бим подмял его, хрустнул шейный позвонок лиса, он вяло попытался защищаться, но «волчья» пасть снова сомкнулась на его шее.

Бим не торопился, подождал, пока перестанет дергаться тело лиса, оттащил его к берегу. Наблюдая за полыньей, за своими утками, он попробовал крепость шкуры, стал ее разрывать. Мягкую густую шерсть пришлось выплевывать вместе с обрывками шкуры, но Бим на такие мелочи не обращал внимания. Шкура не могла спрятать от него вкусное горячее мясо.

Лиса он доедал на второй день. Полынья на середине озера сделалась еще меньше, и Бим очень удивился, заметив у своих уток вторую лису. Он не спешил, прожевал кусочек мякоти, проглотил и с интересом наблюдал за охотой на диких уток. Лиса разгонялась по льду, делала вид, что бросается в воду. Утки разом ныряли, под водой шарахались к противоположной закраине. Резвая лиса успевала сделать вокруг полыньи круг. Один из таких загонов оказался успешным.

Бим перестал есть, затаился. Лиса с уткой шла прямо к нему. Шла неторопливо, отыскивая глазами местечко для вкусного завтрака. Бим перестал дышать, радостное волнение охватило его. Первый раз в жизни ему подавали завтрак.

Рыжая, рыжая! Хитростью своей гордилась. А осторожность? А лесной закон сильного? Сколько раз, догоняя зайца, ты слышала его горькое верещание! Для тебя эти предсмертные мучения зайчишки были приятной музыкой. Закон леса добавлял тебе новых сил, давал право распоряжаться жизнями слабых. Отнимая чужую жизнь, ты ведь никогда не раскаивалась? Ты выбирала в лесу местечко поглуше, долго потом сладко жмурилась от сытости и удачи…

Лиса опешила, растерялась, когда увидела мчавшегося на нее большого зверя. В первый миг она о себе не подумала. Испугалась, что утка может достаться не ей. Жадность отняла у нее несколько секунд, и этого оказалось достаточно Биму. Не выпуская утки, она бросилась прочь, но лапы пробуксовывали на гладком льду, не сразу удалось набрать скорость.

Когда лиса бросила все же утку, а страшный зверь даже не приостановился у ее дичи, вспомнился и ей загнанный обреченный заяц. Как и он, почувствовала за спиной свою смерть, заверещала по-заячьи жутко и жалобно.

Утку Бим съел прямо на льду озера. Вкус дичи оказался приятнее лисьего мяса. Прежде чем оттащить задавленную жертву, он сходил к полынье и полюбовался на уток. Их было много. Вытянув шеи, утки настороженно наблюдали за ним, в любой миг готовы были нырнуть. Бегать за ними от одного края полыньи к другой Бим не собирался — полынья становилась все меньше…

Бим лапой очистил морду от прилипших утиных перьев, оглянулся на задавленную лису, снова повернулся к уткам. Он решил охранять их от лис.

Ночь Бим проспал рядом с полыньей не зря. Несколько раз утки будили его, поднимали переполох, жаловались на свою горькую судьбу. Бим выручал уток, делал вокруг полыньи круг, натыкался на свежие следы лис. Утки успокаивались, и он снова засыпал, свертывался калачиком на холодном льду. Запах свежей утятины делал его сон беспокойным.

Светало. Бим окончательно продрог, долго разминался, царапал когтями лед. И утки проснулись, шумно поздоровались с Бимом, стали беспокойно отряхиваться. Бим перестал потягиваться, радостно вздрогнул. В нескольких метрах от него утки собрались в кучу, о чем-то переговаривались. Полынья, как и предполагал вчера, исчезла.

Бим не спешил, дождался окончательного рассвета, убедился — лис на озере нет. Прежде чем начать собирать уток, Бим полаял на все четыре стороны, предупредил лис — он здесь.

Лед чуть потрескивал, гнулся, но Бима это ничуть не страшило. Он полз к уткам, чувствовал их острый приятный запах. Два-три метра оставалось до них, пора было начинать охоту. Утки не выдержали, с кряканьем бросились от замерзшей полыньи врассыпную. Они разбегались по озеру, и пришлось за ними хорошо погоняться.

Догнав последнюю, Бим притащил ее к общей груде, окинул работу довольным взглядом. На всякий случай он еще пробежался по озеру. Кроме перьев на льду больше ничего не оставалось.

Перетаскав уток в укромное место, Бим доел позавчерашнего лисовина, отдохнул. Прихватив утку, что покрупнее, он решил навестить свою подружку Чапу.

Чапа встретила Бима приветливо, но подарок обнюхала равнодушно. Бим, конечно, не знал — выросла она вместе с утками, с курами, трогать таких птиц ей не разрешалось.

Поиграв с Чапой, поразговаривав, Бим решил позавтракать вместе с Чапой, улегся у ее будки. Разорвав утку, он попытался еще раз предложить ее Чапе, дал понюхать и отошел в сторону. Чапа так и не притронулась к подарку, пришлось его грызть самому.

Дед вышел из дома, увидел Бима, закричал на него сердито:

— Да ты что? Ты что? Летом петуха оболванил, теперь взялся за моих уток?

Пришлось уходить, доедать завтрак недалеко от дома. А дед пересчитал своих уток, вышел из сарайки, и, на всякий случай, пригрозил:

— Я тя, разбойник, накажу! Приди еще!

Бим пришел еще, к дому приближаться не стал, наблюдал за ним из укрытия. У самого крыльца сторожки урчала машина, какие-то люди суетились вокруг нее. Эти же люди вынесли из дома носилки, и, пока они осторожно спускались с крыльца, Бим узнал на носилках деда.

Машина тронулась, но вдруг остановилась, и человек в белом с опаской направился к Чапе. Он расстегнул ей ошейник и побежал к машине. Чапа заметалась по двору, залаяла. Машина тронулась, стала набирать скорость, Чапа долго за ней бежала, но все же отстала. Машина скрылась за поворотом, Чапа села на обочине, задрала морду вверх и жалобно по-волчьи завыла.

Как мог, Бим успокаивал свою подружку, понимал ее горе. Горе горем, а кладовая с утками оказалась кстати. Биму пришлось удивляться снова — ни к лисе, ни к уткам Чапа не притронулась. День, второй, третий они наведывались к дому Чапы, хозяин как в воду канул. Чапа по нему тосковала и Бим завидовал ей. Своего хозяина он стал уже забывать. На третий день Чапа решилась попробовать немного лисятины. Подавив отвращение, она разжевала кусочек мяса, проглотила его. Второй есть было уже легче, а на четвертый день она вместе с Бимом распробовала и уток.

В сторожку привезли другого сторожа. В этом домике Чапа выросла, знала лишь добрых людей. Она прибегала к домику, лаяла и ждала — вот сейчас на крыльце покажется ее добрый хозяин, как они оба обрадуются!

Новый сторож выходил на ее лай, но Чапе не радовался:

— Чего тебе, сучка? Иди-иди! Лучше поросенка кормить, чем тебя. Пошла прочь!

Однажды новый сторож увидел ее вместе с Бимом. Он вышел из сарайки с охапкой дров, и дрова посыпались у него из рук. Одно полено он сумел все-таки удержать, поудобнее перехватил его, что есть силы запустил в Чапу. Оно ударилось одним концом в землю, другим отскочило в Чапу. Чапа взвизгнула, удивленно уставилась на человека. Ей было очень больно, но сильнее боли душила обида. За что? Это ведь ее дом, здесь никогда никто не поднимал на нее руку. Она смотрела на человека и никак не могла поверить — боль ей причинил новый хозяин дома.