Я еду домой!

Я проскочил поворот к трейлер-парку, прокатил мимо высаженных стройными рядами апельсиновых деревьев, как раз и дававших работу его обитателям, выехал на Лос-Анджелес авеню — широкую и пыльную улицу, тянущуюся между сетчатыми заборами с выросшими вдоль них сухими кустами. Заборы огораживали территории складов, крошечных фабрик по упаковке цитрусовых, склада стройматериалов Тиллмана, фабрички по разливу пальмового масла и прочей подобной дряни, на которой в дешевых закусочных поджаривают начинку для бургеров, склад сельскохозяйственных химикатов компании «Гован», с которого их раскупали все окрестные фермеры, и так далее. Даже крошечная нефтебаза была, чуток поодаль. Ветер нес по улице пыль, шары перекати-поля, рваную оберточную бумагу, какой-то мусор, в общем, выглядело все достаточно уныло. Сыпануло мелким песком, так, что я вынужден был щиток шлема немного опустить. За Лос-Анджелес авеню раскинулся песчаный пустырь, за которым уже выстроились ряды обшитых сайдингом домов местных обитателей.

Я проскочил до самого конца улицы, где привольно раскинулись еще три трейлер-парка, один из которых носил гордо название "Наконечник стрелы", а второй именовался, как здесь часто бывает, в честь одного из «Отцов-Основателей», в глубоком крене, покуражившись, свернул влево и оказался у решетчатого забора с воротами, за которыми стоял наш офис-трейлер. Все, приехал. Остановился перед воротами, огляделся. Я вообще имею привычку в этом месте всегда оглядываться, поскольку здесь соседство не слишком вдохновляющее.

И опять оказался прав. Среди трейлеров стоял фургон "скорой помощи" и две полицейские машины — еще один «хаммер» и "краун виктория". И тут что-то случилось.

Из фургона появился Джефф — бывший инструктор с полигона национальной гвардии, теперь работающий частным охранником. По ночам он дежурил у нас в офисе, охраняя склад. Не только наш, а целый квартал складов, но базировался у нас. И им удобно, ему и его сменщикам, я имею ввиду, да и нам тоже хорошо. Забраться сюда пытались не раз, хотя совершенно ничего ценного для себя обитатели трейлеров найти бы не могли. На кой черт им мотки темно-зеленой полимерной сетки? Разве что украсть компьютер с телефоном из самого офиса.

Джефф отпер ворота, и закрыл их за мной, когда я заехал на территорию. На нем была полувоенная серая форма, которую носили все в их агентстве, на поясе висела кобура с пистолетом — старым добрым «кольтом» 1911 "Правительственной модели". В этом Джефф был консерватором, потому что все остальные его коллеги из охранного агентства ходили с новомодными «глоками». С другой стороны на поясе висела деревянная дубинка и наручники.

— Доброе утро, сэр! — поприветствовал он меня.

Он вообще всегда обращался ко мне «сэр», хоть меня это несколько напрягало. Хотя здесь так принято, это с непривычки я напрягаюсь.

— Доброе утро, Джефф. — кивнул я в ответ, стаскивая с головы шлем и рывком расстегивая «молнию» нейлоновой куртки. — Что там за шум?

Я ткнул пальцем в сторону трейлеров. Затем начал стаскивать перчатки.

— Не знаю, сэр. — пожал он плечами. — Но шум там ночью был изрядный. Чертовы «спики» орали до самого утра, а потом понаехало полиции. Сейчас половина из них уже уехала обратно.

Джефф, прямой потомок первых поселенцев-англосаксов, официально мексиканцев недолюбливал, хотя я постоянно замечал его приятельски беседующим с Паблито.

— Опять поножовщина была, наверное. — кивнул я.

— Не думаю, сэр. — мотнул головой Джефф. — Там еще и стреляли. Я всю ночь просидел как на иголках. Кстати, новости с родины уже знаете?

— Не понял? Что за новости?

— Я же говорил вам, что иногда все же полезно смотреть телевизор. — усмехнулся он. — Вот вы его презираете, а в результате не знаете последних новостей. В Москве какие-то беспорядки, было в новостях.

— Что за беспорядки? — переспросил я.

— Никто ничего толком не говорит, но есть жертвы и показывали ваших копов, стреляющих на улице. — он помолчал и добавил: — Всерьез стреляли, из автоматов.

Вот как… а Маша вчера ничего не сказала. Странно. Хотя, в нашей тихой деревне можно и не услышать ничего, тем более, что новости она не смотрит. Тем более надо ей позвонить. И в Интернет я вчера не залезал, а вот это зря. Джефф то на самом деле не совсем прав — мне компьютер с успехом заменяет как телевизор, так и газеты.

Я прошел в пустой офис, повесил шлем с курткой на вешалку и уселся за стол Джека. Он только через час подъедет, так что можно сидеть. Включил компьютер, глянул на часы. Так, позвоню, пока компьютер грузится. В Москве уже шесть часов вечера, если там что и случилось, то Маша должна была знать.

Придвинул по столу телефон, натыкал номер ее мобильного, прислушиваясь к пиликанью тонального набора в трубке. Взяла она трубку после пятого гудка, я посчитал.

— Золотая! — вместо приветствия сказал я. — Можешь говорить?

Терпеть не могу, когда она болтает по телефону, сидя за рулем. Лучше перезвоню. Она поняла смысл вопроса, ответила:

— Я дома. Никуда сегодня не выходила. Юрка приболел, сопливил, так что в школу не пошел.

Обожаю ее голос, грудной и мягкий. Как же я по ней тоскую!

— И ты не заставляла?

Это у них камень преткновения. Наш старший сын десяти лет, как и любой другой ребенок, рад поболеть. Мама всегда подозревает его в симуляции и гонит в школу чуть не пинками. Если оставила дома, значит у него точно сопли до пупа сегодня.

— Правда заболел. — засмеялась она. — Но в постель загнать не смогла — целый день с Сашкой бесился.

Сашка — наш младший, ему три. Как это ни странно, но друг друга старший и младший обожают, готовы играть вместе целыми днями. Обычно при такой разнице в возрасте бывает по-другому. Если возятся вдвоем, то младший тоже заразится. А разогнать их по разным комнатам невозможно.

— Что у вас в Москве делается? — спросил я о главном. — В новостях здесь что-то болтают.

— Не знаю. Вовка звонил, сказал, что вроде в городе чуть не психи разбежались откуда-то. Стреляли там, еще что-то в этом духе.

— Ты бы повременила вообще Юрку в школу возить. — сказал я, читая заголовки новостей в Яндексе. — Тут о вспышках немотивированного насилия в городе пишут. Посидите дома.

— А мы и так сидим. Куда мне с больным деваться? — засмеялась она.

А ее смех меня вообще с ума сводит. Сижу вот, слушаю, и схожу. Почему не могу там сидеть и с ума сходить?

— Вот и посидите. — выразил общую идею я. — И новости послушай, знай, что говорят. А то начнется, как тогда, когда Боря по парламенту из танков стрелял.

— Думаешь, так серьезно?

Голос стал слегка обеспокоенным.

— "Отмечены вспышки немотивированного насилия. Есть жертвы. Сообщили по крайней мере о двадцати погибших и двухстах раненых. Начальник ГУВД города Москвы…" и так далее. — прочитал я ей с экрана. — Двести раненых в городе при вполне мирной жизни за одни сутки — очень много. Это уже боевые потери.

— Ой…

Она явно испугалась.

— И что делать?

— Еда дома есть?

— Естественно. — даже оскорбилась она. — Ты за кого меня принимаешь?

— За счастье мое принимаю. — отмазался я. — Я имею ввиду — еда на несколько дней есть в холодильнике?

— Конечно. Мы же позавчера на неделю запаслись.

Тоже верно. По субботам мы всегда на неделю еды накупали, при загородной жизни так удобней. Ехали всей семьей в торговый центр, дети бесились у игровых автоматов, а мы наваливали по две тележки всякого съестного. Хорошо, что они эту привычку не оставили.

— Вот что… — меня что-то во всем этом беспокоило, но я не мог понять что. — В общем, никуда не ходите. Потусуйтесь дома, кино посмотрите, проведите время, в общем. Ладно?

— Да что такое? — удивилась жена. — Ты о чем-то не говоришь, я же тебя знаю.

— Я пока сам не знаю, о чем не говорю. — сознался я. — Тут тоже какие-то безобразия ночью были, и погода плохая, вроде как песчаная буря идет. От этого, наверное, настроение такое, что ждешь неприятностей. В общем, посидите, я буду позванивать. Хорошо?