Десять дней счастья

Но Эстель не смогла долго предаваться созерцанию этой картины: к ней подсел Стенли и завел какой-то разговор – судя по слегка скучающему виду Эстель, речь шла об искусстве.

Джулс совершенно не хотелось подниматься с удобного шезлонга, но Джек уже выглядел порядком разозленным, и она поняла, что пора начинать отвлекающие маневры, если она не хочет допустить двойное убийство прямо на палубе лайнера.

– Джек, я так и не знаю, чем ты занимаешься! – Джулс решила сразу же брать быка за рога.

О спорте она ничего не знала, значит, оставался последний шанс завладеть вниманием Джека: спросить его о работе.

– Я аудитор, – лаконично ответил Джек, не отрывая горящего взгляда от Оливии и Ника.

– Боже мой, какая интересная профессия! – Джулс решила, что пора ударяться в патетику: мужчину нужно удивлять.

Ее прием сработал на сто процентов. Джек тут же отвлекся от раздражающей его картины и ошеломленно посмотрел на Джулс.

– Ты и правда считаешь, что это интересная профессия? – поинтересовался Джек таким тоном, словно разговаривал с умалишенной. И на всякий случай отодвинулся чуть дальше от Джулс: вдруг она буйная?

– Конечно интересная! – Джулс почувствовала, что оседлала любимого конька. Больше всего она любила работать над статьями-расследованиями об экономических преступлениях. Тут без знания аудита никак не обойтись! – Мне всегда нравилось сравнивать и анализировать. Искать, где что не так, и как сделать так, чтобы все было, как надо.

– Отличное определение, – рассмеялся Джек. – Нужно будет его запомнить и рассказать студентам. Так они сразу же запомнят, в чем суть.

– Так ты еще и преподаешь?

– Надо же как-то передавать свою мудрость следующим поколениям? – пожал плечами Джек. – Да и мне нравится бывать в колледже: сразу же вспоминаю свои студенческие годы.

– А вот у меня не было студенческих годов! – Джулс грустно вздохнула.

– Ты нигде не училась?

– Училась, вот только я с первого курса работала во всех изданиях, куда меня соглашались брать. Так что о вечеринках и тому подобном не могло быть и речи: я иногда про экзамены забывала!

– Журналистика интересная профессия? – поинтересовался Джек.

– Понятия не имею, – призналась Джулс. – Мне не с чем сравнивать. Наверное, интересная. Во всяком случае, я ни разу не проснулась утром, не имея желания отправляться на работу. – Она немного помолчала, потом улыбнулась и добавила: – Даже если бы у меня возникло такое нежелание, мне было бы сложно ему потакать: я вольный журналист, у меня нет собственного стола в каком-нибудь лондонском офисе.

– А у меня есть не только стол, но даже дверь с табличкой, но я тоже каждое утро встаю, горя желанием отправиться на работу. Наверное, в наше время нельзя сделать карьеру и не стать трудоголиком.

– У меня это получилось! – похвасталась Джулс. – Если есть возможность не работать, я сразу же за нее хватаюсь.

– И ты бы смогла прожить месяц и не написать ни строчки?

Джулс сделала сосредоточенное лицо, потом рассмеялась и развела руками:

– Не смогла бы! Я даже здесь сожалею, что подавила желание взять ноутбук. Мне столько мыслей в голову приходит, когда я утром встречаю рассвет! Получились бы отличные очерки.

– И о чем ты думаешь?

– О начале и о конце, а еще больше о том, что между ними. Мы склонны называть это странное явление жизнью.

Теперь уже рассмеялся Джек.

– Мне кажется, у тебя страсть все усложнять.

– Может быть. Я ведь даже в это путешествие отправилась только потому, что не смогла решить одну задачку. И вовсе не уверена, что вообще смогу ее решить.

– Тебе нужна моя помощь, раз уж все равно мне сегодня больше нечем заняться… – Джек усмехнулся и указал рукой на пустые шезлонги, где совсем недавно болтали Оливия и Ник.

Надо же! – поразилась Джулс. Исчезла-то как незаметно! Просто сто очков Оливии. Она огляделась. Эстель и Стенли тоже нигде не видно.

– Ну их всех! – махнула рукой Джулс.

– Ты права, – вздохнув, согласился Джек. – Давай лучше займемся теорией. Каковы условия задачи?

– Дано: она, он и пять лет прочных отношений. В один переломный момент она понимает, что эти отношения должны совершить поступательное движение к алтарю, а он категорически этого не хочет, и эти самые отношения начинают стремиться к нулю. Вопрос: и что ей теперь делать?

Хотя «условия» своей задачи Джулс излагала шутливым тоном, Джек всерьез задумался.

– Я спросила у тебя, как у типичного представителя мужского племени, – разъяснила Джулс. – Тебе ведь уже за тридцать, а ты до сих пор не женился.

– Ну не женился я, положим, только потому, что не нашел подходящую мне женщину…

– В общем, ты ничего мне посоветовать не можешь?

– Может быть, тебе чуть-чуть подождать? Сколько лет твоему молодому человеку?

– Двадцать восемь.

– Ну в двадцать восемь я тоже считал, что никогда не женюсь! – рассмеялся Джек.

– А ты с кем-нибудь встречался в течение пяти лет?

Он осекся и перестал смеяться.

– Нет.

– Вот видишь! Ладно, что об этом говорить, я и так себе почти весь отдых испортила постоянными мыслями о Фрэнке, незачем еще и тебя загружать этими проблемами.

– Наоборот. Мне очень нравится… – Джек запнулся, не уверенный, что после утренней выходки Оливии может говорить ее подруге о своих чувствах без ущерба для собственной репутации. Он всего секунду думал и быстро нашелся: – Нравится ваша компания. И мне интересно все, что с вами связано. Вот, например, как вы, такие разные, оказались вместе?

– Этот вопрос уже несколько дней занимает Стенли. На досуге можете его с ним обсудить! – улыбнулась Джулс. – На самом деле мы просто вместе учились в школе. А дружим до сих пор только потому, что противоположности притягиваются. Во всяком случае, мне бы хотелось так думать.

– Ясно, – с умным видом сказал Джек. – А вот мы с Ником познакомились совсем недавно, но у меня такое чувство, будто мы с ним знакомы всю жизнь! Мы так похожи: любим одни фильмы, обожаем футбол и болеем за одну команду, даже в кафе в первый раз, не сговариваясь, сделали одинаковый заказ! Вот только женщины нам разные нравятся.

– У нас все гораздо хуже: когда Оливию тянет в какой-нибудь клуб отрываться всю ночь, Эстель требует, чтобы мы отправились на новый спектакль каких-нибудь постмодернистов, а мне хочется тихо посидеть дома с хорошим фильмом и чипсами!

– И как же вы решаете эти противоречия?

– В один вечер идем в клуб, в следующий – в театр, третий вечер – мой. В одном мы только совпадаем.

– Дай угадаю? Вы любите делать покупки?

– Да! – рассмеялась Джулс. – И, кстати, нам тоже нравятся разные мужчин: кто-то терпеть не может блондинов, кому-то не очень нравятся усы, я, например, совершенно безразлично отношусь к внешности, но если мужчина говорит по-английски, как кокни, меня это раздражает…

Джек бессознательно потрогал свои густые усы, явно отпущенные в совсем еще юном возрасте для того, чтобы казаться солиднее. Сейчас в них не было никакой необходимости, но привычка-то сохранилась.

– У тебя были планы на эту экскурсию в Неаполь? – вдруг спросил Джек.

– Да нет, Стенли так увлечен Эстель, что ему не до меня.

– Я, кстати, пока ты мне не рассказала о своей задачке, думал, что у тебя со Стенли роман.

– Я тоже так думала, пока он в первый вечер не пожал мне руку и не сообщил, что я отличный друг! – фыркнула Джулс. – Впрочем, я все еще слишком сильно люблю Фрэнка, чтобы с легкостью окунуться в пучину круизного романа.

– Раз ты свободна, может быть, составишь мне компанию в Неаполе?

– С удовольствием! – откликнулась Джулс. – Хотя у нас с тобой не такой уж и богатый выбор.

Удивительно, но в этот раз никто не опаздывал на лайнер, и подруги собрались в каюте, чтобы переодеться к ужину не за пять минут до его начала, а за целых полтора часа.

– Как вы провели время? – поинтересовалась счастливая Оливия. Она не стала дожидаться ответов подруг и тут же скрылась в ванной. – Я быстро!