В пути

— Занятно… Я тоже вроде как сирота. — Она посмотрела на Хога более оценивающе.

Даг подумал о том, не удастся ли ему уговорить Хога сесть позади него на Копперхеда, чтобы галопом догнать Мейпа и Таннера и вручить им их подручного для доставки в Глассфордж. Впрочем, было ясно: Хог не захочет ехать, и у Дага возникло очень нехорошее подозрение о причине этого. Дело тут было не только в несчастной прошлой жизни мальчишки.

Удастся ли ему проверить свое подозрение? Хог согнулся, снова обхватив обеими руками колено. Не приходилось сомневаться: боль и в самом деле мучила его.

Даг откашлялся.

— Ладно, Хог, я смогу еще немного укрепить твой Дар. Но после этого ты должен вести себя как положено и выполнять распоряжения, чтобы твое колено зажило. Хорошо?

Лицо Хога засияло от радости, он закивал. Приоткрыв рот, мальчишка следил, как Даг наклоняется над его коленом и кладет руку на больное место.

Воспользоваться Даром оказалось легко; Даг почувствовал, как из его руки словно волна тепла растеклась по пульсирующему суставу. На мгновение все напряжение исчезло из тела Хога; он втянул воздух, наслаждаясь облегчением.

— Хорошо, — прошептал он, — до чего же хорошо!

Фаун ободряюще похлопала паренька по плечу.

— Вот видишь! Скоро ты совсем поправишься.

Берри задумчиво потерла губы.

— Очень интересно. Страж Озера, так ты еще и костоправ?

— Иногда приходится, — признал Даг, поднимаясь на ноги. Сердце его колотилось, и не только от предпринятого усилия. — Только в чрезвычайных ситуациях. Я не был обучен настоящему целительству.

Фаун начала с гордостью рассказывать Берри, как Даг с помощью своего Дара восстановил разбитую чашу, но умолкла, когда Даг ухватил ее за руку и увлек в каюту. Он не остановился, пока они не оказались у очага, где их никто не мог бы услышать.

— Что-то не так? — испуганно спросила Фаун. — Нога у Хога не заживает?

— Да нет, заживает прекрасно. И его живот тоже.

— Ну, я рада это слышать. Знаешь, я подумала: может быть, путешествие по реке пойдет ему на пользу — теперь он ведь не будет мучиться все время. Уверена: мы сможем присмотреть за ним лучше, чем те возчики.

— Тихо, Фаун. Дело не в этом. Тут кое-что другое.

Напряженный голос Дага заставил Фаун заморгать и внимательно на него посмотреть.

— Хог… — Даг глубоко втянул воздух, — совершенно околдован. И я не знаю, как его от этого избавить.

8

Выражение лица Дага было очень встревоженным, даже испуганным; Фаун тоже пришла в смятение.

— Как это случилось? — спросила она.

— Не уверен… Наверное, когда я лечил его колено… только… только я совсем этого не хотел. Я всегда думал, что околдовать можно лишь нарочно.

— Значит, такое колдовство существует? — Фаун считала это россказнями, выдумками. Клеветой на Стражей Озера.

— Я сам никогда с таким не сталкивался, только слышал о подобном. Сплетни, всякие истории… Мне не приходилось встречать крестьянина, который… Ну, до тех пор как я встретил тебя, я вообще как следует не знал никого из крестьян. Я проезжал мимо, вел с ними дела — да, все это было, но так долго близок ни с кем я не бывал.

— На что похоже такое колдовство?

— Ты видела почти столько же, сколько и я. Хог хочет все больше — больше исцеления, больше подкрепления Дара, больше… меня, наверное.

Фаун недоуменно наморщила лоб.

— Но ведь Стражи Озера лечили меня. Ты, Мари, старый Каттагус как-то, когда я обожгла руку. И я не стала околдованной. — «Или стала?» Эта мысль вызвала более сильное чувство, чем просто смятение. Фаун вспомнила, в какую ярость пришла, когда брат Дага Дор именно это и предположил, издеваясь над их браком.

— Я… — Даг покачал головой, и Фаун понадеялась, что это отрицание ее зависимости от него, а не просто попытка прогнать туман в голове. — Это все были мелочи. То, что я проделал с Хогом, являлось самым глубоким погружением, на какое только может отважиться целитель. Я едва сумел высвободить собственный Дар.

Фаун испуганно прижала руку к губам.

— Даг, ты же ничего мне об этом не говорил!

Даг жестом успокоил ее.

— Что касается тебя… не знаю, как и сказать. Твой Дар не голоден, как Дар Хога. Ты — само изобилие. Думаю, ты и не подозреваешь, как много ты мне даешь — даешь каждый день. — Даг нахмурил брови, словно пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль. — Я даже почти убедил себя в том, что риск околдовать крестьянина, оказывая ему медицинскую помощь, преувеличен… что у других могут возникать проблемы, но я-то — исключение. Похоже, мне нужно крепко подумать.

Оба они резко повернулись при звуке шагов. Хозяйка Берри, хмурясь, пробралась между загромождавшими каюту товарами.

— Что ты собираешься делать с тем парнем, Страж Озера? Берешь ты на себя ответственность за него или нет? Пока от него не слишком-то много пользы.

— Он мог бы быть судомойкой, — с некоторым сомнением сказала Фаун. — Даг, сколько времени пройдет, прежде чем его можно будет посадить за весло?

— Если его удастся этому обучить, имеешь ты в виду? Через пару недель, при условии что он снова не повредит колено. — Даг посмотрел на Фаун, сведя брови. — Через две недели мы уже спустимся далеко вниз по реке.

— Это если хоть когда-нибудь снова пойдет дождь, — вздохнула Берри.

— Если ссаживать Хога на берег, то лучше здесь, чем где-то в незнакомом месте, — сказал Даг. — Я не знаю, что с ним делать.

Не знает, как его расколдовать… А если оставить Хога в Опоссумьей Пристани, не попытается ли он следовать за Дагом? И если попытается, то до какого предела?

— Ну… — пробормотала Фаун, — если мы возьмем его с собой, тебе то ли удастся разобраться, то ли нет. Если же оставить его здесь, ты никогда этого не узнаешь.

Даг огорченно поскреб подбородок.

— Ты, пожалуй, права, Искорка.

Фаун взглянула на Берри, которая слушала их, подняв брови. Нет, собственные дела хозяйки баржи были не так хороши, чтобы просить ее еще и позаботиться о Хоге. Это было их с Дагом дело.

— Я готова взять его с собой, — сказала Фаун, — если ты, Даг, согласен.

Даг глубоко вздохнул.

— Значит, потащим его с собой.

Хозяйка Берри коротко кивнула.

— Выходит, на «Надежде» появилась судомойка. — С некоторым сожалением она добавила: — За проезд я с него ничего не возьму.

Когда среди дня солнце согрело воздух, дядюшка Бо возглавил поход к Излучине, где местные жители собирались спасти сколько удастся угля с недавно разбившейся баржи, пока вода стоит низко. Хог остался на «Надежде», чтобы не потревожить колено; считалось, что он должен нести вахту, но, как подумала Фаун, скорее всего он будет дремать. Вит преисполнился энтузиазма, узнав, что хозяин разбившейся баржи покупает извлеченный из воды уголь, хоть и по грошовой цене. Некоторые сборщики предпочитали забирать уголь себе, и тогда под ругань хозяина баржи за те же гроши его могли купить все желающие. Берри рассказала Фаун, что такой порядок установился несколькими днями раньше, после того как сборщики опрокинули свои корзины на самом глубоком месте, чтобы заставить хозяина баржи вести себя разумно. Вит разделся и вместе с Бо и Готорном принялся нырять за рассыпавшимся по дну грузом баржи — или, изогнувшись, захватывать куски угля пальцами ног. Фаун присоединилась к Берри: подоткнув юбки, они шлепали по мелководью, забирали у ныряльщиков мокрые мешки и рассыпали уголь на берегу сушиться. Осень сделала воду холодной.

Даг решительно заявил, что, будучи одноруким, участвовать в сборе угля не может; это заставило Фаун поднять брови и фыркнуть. Даг с удобством расположился на берегу, привалившись к стволу дерева и глядя на реку. Фаун забеспокоилась: не лишило ли его сил новое подкрепление Дара Хога… Даг не обращал внимания на глазевших на него речников и жителей деревни, занятых сбором угля ниже по течению. Никто из молодежи из лагеря Стражей Озера не явился, чтобы поживиться плодами крушения, как заметила Фаун.