Опасные леди

Да! – воскликнула Джесс. – Я слушаю.

Хорошо. Мы все хотим узнать от тебя правду, хватит уже лгать, ты всех нас своей ложью погубишь. Скажи Уильяму то, в чем призналась мне. Потом помиритесь и поцелуйтесь, или что вы там обычно делаете вдвоем… Оливер, я не соглашусь выйти за тебя замуж до тех пор, пока они не помирятся. Поэтому сейчас ты должен проследить за тем, чтобы они действительно помирились, по-настоящему. Итак, у вас полчаса. Если все решится положительно, махните мне чем-нибудь белым. Если же нет…

Она ничего больше не сказала, рация отключилась, а они стояли и растерянно смотрели друг на друга. Глаза Джесс наполнились слезами. Да, во всем этом только ее вина. Это она толкнула сестру на такое отчаянно рискованное мероприятие.

– Ох, Уильям, – простонала она, склонив голову ему на грудь, и вдруг горестно воскликнула: – Что я наделала!

– Нет, что я наделал! – повторил он за ней и крепче прижал к себе.

Оливер, раздевшись до трусов, уже готов был спрыгнуть с пристани вводу, чтобы плыть к яхте, когда Уильям, выпустив Джесс из объятий, рванулся к брату и схватил его за руку.

На какую-то долю секунды Джесс показалось, что Оливер сейчас ударит брата в челюсть. Возможно, он и ударил бы, но Уильям прежде успел сказать:

– Передай ей, что все улажено. Джесс и я, мы хотим пожениться. Так что давай не мешкай, плыви и выручай ее, а не то сам получишь у меня в челюсть.

Оливер вдруг усмехнулся, взглянув на брата, затем повернулся, прыгнул в воду и поплыл в сторону яхты.

Джесс смотрела на Уильяма, и слезы струились по ее щекам. От волнения у нее перехватило горло, так что ей с трудом удалось заговорить.

– Вы так сказали, чтобы спасти мою сестру? – насилу прохрипела она.

– Конечно, – мрачно ответил Уильям.

Ответ потряс Джесс, она даже отступила на несколько шагов. Потом подняла руку и стерла с лица слезы, отчаянно стараясь справиться с волнением. Когда это ей удалось, она подняла голову и посмотрела на него.

– Но сказать такое ради спасения Эбигейл – это одно, а на деле – совсем другое. – Она горестно покачала головой. На самом деле, Уильям, вы не хотите жениться на мне. После всего, что я сделала, вы не можете и не должны.

Уильям подошел и взял ее за плечи, прикрыв ладонями обнаженную, обжигаемую пылающим солнцем кожу.

– Эбби хочет знать правду. Это ее требование: вам сознаться во всем, а нам помириться. Но знайте, я женюсь на вас даже в том случае, если вы не исполните условий своей сестры.

Джесс снова покачала головой.

– Вы не понимаете…

– Я понимаю одно, что вы обманули меня.

– И согласны жениться на мне ради спасения Эбби? Нет, Уильям, вы можете жениться на мне только ради самого себя и никак иначе. Иначе – нет. Вы не обязаны в данном случае сдержать свое слово. Мы вернем Эбби, и я сделаю все ради этих двух, Эбби и Оливера, я буду притворяться столько, сколько понадобится, пока они не обретут свое счастье. Но мы с вами никогда не поженимся, потому то вы не любите меня.

– Да я влюбился в вас в ту минуту, когда вы поливали меня своим желтым коктейлем, – сказал он с нежностью, вдруг возникшей в его голосе.

Джесс высвободила плечи из его рук и в приступе ярости попыталась отвернуться от него. Он сейчас готов делать и говорить что угодно, лишь бы выполнить условия Эбби, спасти яхту, а ее саму вытащить на берег. Он просто выполняет условия террористки. Оливер заверит Эбби, что те двое, оставшиеся на берегу, помирились, но она-то, Джесс, не может не понимать, что за словами Уильяма ничего не стоит. Это пустые слова.

Уильям схватил ее за запястья и повернул к себе.

– Я знаю, Джесс, что вы тоже любите меня. Все, что Эбби сказала Оливеру, стало мне известно. Сестры говорят друг другу все, но и братья тоже откровенны друг с другом. Впрочем, мне и не нужно свидетельств со стороны, они лишь подтверждают то, что я и сам уже понял.

Ох, как бы ей хотелось верить ему! Но, увы, это невозможно. Все это делается из-за Эбби, а не из-за нее самой.

– Как… как вы можете любить человека, которого считаете вором и хакером, насаждающим вирусы?

– Да не насаждали вы никаких вирусов, Джессика! Это ложь. Вы сказали это в горячке, обидевшись и решив мне досадить. Нет там никакого вируса.

– Нет, есть! Я сделала это еще до отъезда в Нью-Йорк!

– Да как вы могли это сделать? Вы никак не могли составить такое сообщение о вирусе, которое, как утверждаете, отправили по электронной почте еще до нашей с вами встречи.

У Джесс от удивления даже челюсть отвисла.

– Как… С чего вы взяли?

Уильям улыбнулся.

– Да сами подумайте, что это за сообщение? «Называюсь вездесущий Рыболов»! Такое название вы могли придумать только после того, как мы с вами покинули Нью-Йорк. До нашей ссоры у вас были совсем иные намерения. Просто я, пытаясь уличить вас во лжи, передал вам слова вашей сестры, узнанные мною от Оливера, что, мол, в море плавает много и другой рыбы, кроме Уильяма Уэббера. Теперь, сообразив, я решил, что и другие ваши обманы были не тем, что я думал о них раньше.

Конечно же… Как это она промахнулась с дурацкой рыбой? Впрочем, и неудивительно. В таком расстройстве, почти обезумев от горя, на ходу придумывая вирусный девиз, она воспользовалась первым, что пришло в голову, и это оказалось связано с рыбой, чего никак не могло быть до ее отъезда в Нью-Йорк. Ох, эта фраз очка Эбби…

– Но игра! И то, что я занимаюсь хакерством?

– Если вы действительно в чем виноваты, я не стану вас торопить, у вас будет время во всем мне сознаться или все объяснить. Сейчас же вы должны понять только одно: я действительно хочу на вас жениться. Я люблю вас, невзирая на то, преступница или нет. И я ничего не могу поделать со своими чувствами, поверьте мне.

Джесс до такой степени изумилась, что на глаза навернулись слезы, и вдруг, после невероятного нервного напряжения, пережитого ею, она почувствовала сильную слабость.

– Я… Мне надо сесть, – прошептала она и, сделав пару шагов, опустилась на край пристани.

Она медленно болтала ногами в воде, пока он усаживался рядом. Какое-то время они просто смотрели в море, на яхту, покачивающуюся на волнах в отдалении. Они видели, что Оливер приближается к ней, и ждали, когда он поднимется на борт. Никто не проронил ни звука. Просто сидели и ждали и наконец услышали три коротких гудка, донесшихся с яхты.

Джесс перевела дыхание, испытав облегчение, затем посмотрела на Уильяма и с нежностью улыбнулась ему.

– О'кей, парень, – засмеялась она. Да, я пойду за вас замуж. Но сначала все объясню. Правда, у меня тоже есть кое-какие условия.

Он грустно усмехнулся, обнял ее за плечи и прижал к себе, но, прежде чем глубоко и страстно поцеловать, проворчал:

– Я понимаю, леди требуется еще один жалкий миллион.

После поцелуя Джесс сказала:

– Держите ваши денежки при себе. Но вы должны пообещать мне, что Эбби никогда не узнает о том, что я вам сейчас расскажу.

– Извините, но я не даю обещаний, пока не узнаю, смогу ли их выполнить, С улыбкой ответил Уильям.

– Помнится, вы как-то говорили, что не привыкли извиняться. Выходит, теперь решили отступить от своего правила?

– Все течет, все изменяется. А почему надо что-то скрывать от Эбби?

– Ну, я думала. Не договорив, она вздохнула и, облизнув кончиком языка нижнюю губу, посмотрела на море.

Яхта все еще оставалась на месте. Что-то не заметно, чтобы Оливер спешил вернуть судно к берегу. Должно быть, они с Эбби вплотную занялись там выяснением собственных отношений, заключив друг друга в объятия. Эбби сейчас, должно быть, счастлива. Правда, она наверняка еще не пришла в себя от пережитого безумия, но счастье поможет ей успокоиться. Наверное, и к лучшему, если Эбби тоже узнает всю правду. Здесь уже нагорожено столько лжи и обманов, что им и за сотню лет всего не распутать.

– О'кей, я не стану выуживать у вас никаких обещаний, – заговорила Джесс. Не будет больше никаких тайн, никаких обманов, но что касается Эбби, я хочу, чтобы это исходило от меня и ни от кого больше. Когда мы вернемся в Англию, я найду способ все ей объяснить.