Рождение Императора

Я же стоял посреди гостиной сам не свой, растерянный, с замершими слезами в глазах. Я знал его всю жизнь. Из года в год, изо дня в день он был рядом, как часть нашего дома и семьи. Только теперь я понимал, что люблю этого старика и стало больно в груди от того, что теперь его не будет рядом.

— Иди сюда. — Сказала мама тихо, шевельнув ладонями поднятых рук. Если она обнимет меня, будет еще хуже. Резко развернувшись, я вышел.

— Да, Целесс. — Обернулся я к парящему на уровне груди кругу в дальнем углу кабинета. Развернув сверток с зеркалом души, поставил сферу на один из столов в кабинете.

— Пошли купаться.

— Я устал. — Сказал я, не думая. Возможно, поверит.

— От жизни, что ли? — Усмехнулась подруга.

Обернувшись к проекции, я легонько улыбнулся.

— Ну, пошли. Погода необыкновенная, море теплое…

— Целесс, я серьезно — устал. Мы сегодня делали примерки для балахона к школе… Потом еще…

— При встрече расскажешь.

— Целесс…

— Андрес, не надо убеждать меня в том, что ты ленивый зануда. Я это и так знаю. Ты хочешь, чтобы я зашла за тобой?

— Не надо.

— Значит, сам прилетишь?

— Прилечу… — Вздохнул я.

— И не смотри на меня так! Жду у моря.

Я усмехнулся: Целесс! Вот кому никто и никогда не может отказать. Маленькая принцесса Зальцестера. Даже, боюсь представить, кем она станет, когда вырастит.

Проходя по коридору, я остановился у приоткрытой двери родительской спальни. Не думал, что мама свалится замертво, хотя как раз это было ожидаемо после бессонной ночи. Тихо подойдя к кровати, я присел на корточки. Есть ли на свете женщина более красивая, чем моя мама? Я смотрел на ее беспокойные глаза под плотно закрытыми веками и дрожащие реснички. На плотно сжатые губы и острые скулы. Во мраке спальни она не казалась такой изможденной, как при свете. Лишь, бессильно откинутая рука придавала ей уставший вид. Я прикоснулся к маленькой ладошке. Осторожно расправил пальцы, чувствуя, как переворачивается все внутри. Желая откинуть локон, упавший на глаза, поднес ладонь к ее лицу. Но одернул руку и, горя от стыда и бессилия, встал и стремительно вышел.

Найти Целесс на побережье, где мы обычно купались, было не сложно. Птица ее, белая как снег, лениво топталась среди редких деревьев поодаль. Целесс же млела на послеполуденном солнышке рядом с водой.

Спрыгнув со своего летуна, я отпустил птицу пастись рядом с альбиносом подруги.

Подойдя к ней, не особо обращающей на меня внимания, сел рядом.

— Это было «зеркало души»? — Лениво повернулась Целесс на живот и посмотрела на меня.

— Да. Откуда ты знаешь?

— Я тоже думала о подобном подарке… Но только ты можешь действительно его подарить.

— Слишком оригинально?

— Ха! — Целесс оперлась на кулак, и согнула ногу в коленке.

— Просто «ха!»? — Уточнил я, облокачиваясь на локоть и забирая ладонью грязно-желтый песок.

— Просто «ха». — Скучающим тоном подтвердила Целесс.

— Ну, как хочешь… — Скрывая улыбку, проговорил я и высыпал песок Целесс в волосы.

— Ах ты… — Она вскочила, но я был быстрее. Отпрыгнув на пару шагов, я начал раздеваться, пока подруга вытряхивала из волос песок. — Ну, погоди! — бормотала она, под мой смех. Через мгновения, когда она закинула гриву золотистых волос назад и начала заворачивать их обратно в жгут, я забежал в воду. Обожаю ее злить…

Широкими взмахами я покрывал метр за метром. Даже не рыбой в воде я был — самой водой. Она — моя любимая стихия. Покорная, родная и знакомая… Обернувшись через плечо, я увидел Целесс, гребущую слабее но столь же уверенно. Набрав в легкие воздух, я нырнул. Глубже, глубже… метр за метром вглубь, вода становилась холоднее, уши заложило и я зажал нос, выдыхая. Миллиарды песчинок звонко перестукивались на дне. В легких стало тесно и я поднял голову. На поверхности показалась размытая фигурка подруги и я пошел резко вверх.

— Аааа! — Закричала она, целиком поднятая на руках над водой, а потом ушедшая вместе со мной под воду с головой. Я смеялся, отдуваясь, Целесс отплевывалась, но тоже смеялась.

Мы купались до вечера, вылезая на берег, обсыхая под ласковым солнцем и бултыхаясь снова. Я рассказал о своем решении отложить крылья Им Каруса и взяться, наконец, за задания Гильдии. Тема о нежелании идти в школу не была для Целесс новостью, но и это мы в очередной раз обсудили. Она так же не верила в необходимость провести годы в школе, но к предстоящей учебе относилась проще. Как всегда, как годы подряд, как всю жизнь, проведенную вместе, мы поделился всеми возможными новостями и переживаниями. Лишь о маме я не мог ей рассказать. Но она сама все знала, и я был благодарен за ее молчание. Когда солнце начало клониться к закату, мы разлетелись по домам, как и много раз до этого. Целесс — в резеденцию Гильдии псиоников, а я — домой.

Вечером я сидел в кабинете, разбираясь со шкатулкой, позаимствованной в лавке Клаунии. Меньше часа мне понадобилось, чтобы разобрать всю программу шкатулки. Я не раз видел такие коробочки, служащие хранилищем невидимых сигнализаций, но эта одновременно защищала, уменьшала и отводила глаза. Замечательная вещица. Я отложил коробочку, оборачиваясь. За спиной на столе стояло зеркало души. Я вздрогнул и поднялся, ошеломленный. Битый час я провел, полностью погруженный мыслями в шкатулку, но сфера за спиной показывала совершенно иное. В клубящемся голубоватом свете ее нутра медленно вращалась, выгибаясь, женская фигура. Маленькая, легкая и грациозная, с гривой каштановых волос и затягивающими, словно трясина, глазами — мама. Я сглотнул и подошел к шару. Быстрей бы избавиться от этого зеркала…

— Андрес?

Вздрогнув от неожиданности, я обернулся к отцу и подвинулся, прикрывая собой сферу.

— Привет, пап.

— Ты в порядке? — Подойдя ко мне, отец прикоснулся тыльной стороной ладони к щеке. Я и сам чувствовал, каким пунцовым стал.

— Ты что-то хотел? — спросил я, и голос сорвался.

— Мама сказал, что вы нашли подарок к свадьбе Кларисс.

— А, да. — Кивнул я в ужасе.

— Зеркало души. Оно же у тебя?

— Д- да. — Кивнул я и обернулся через плечо. Изображение в сфере расплылось и померкло. Вряд ли кто мог узнать, что за женщина там была. Но то, что в сфере вращался силуэт обнаженной женщины, было очевидно.

— О-о… — Протянул отец с улыбкой, обойдя меня. Взяв безделицу в руки, папа поднял взгляд. — Может, тебе девушку завести пора?

Я промолчал и отвернулся, чувствуя как горю. Покрутив шар в руках, отец поставил его на прежнее место, хлопнул меня по плечу, пожелав спокойной ночи, и вышел. Я облегченно вздохнул.

Пора спать… Я протер слипающиеся глаза и вышел из кабинета.

2

Через неделю погода испортилась, вдохнув в Зальцестер долгожданную прохладу и немного влаги. Выходя с утра на пробежку, я не видел маму и облегченно вздыхал. Спит. Завтра отец собирается в командировку к экватору. Он радовался, говоря о каком-то Кагарте или как-то так… Давний знакомый, по-видимому.

Я сидел над книгой Кам Ин Зара. Ее передали мне в дорогущей шкатулке через посыльного Гильдии несколько месяцев назад. Теперь же я мог сказать служащему Гильдии, не отводя взгляда, что я занимаюсь книгой и она в целости. Все ли в порядке с реликвией, служащий архива Курум уточнял каждый раз, появляясь из подставки иллюзора.

Я был поражен и околдован ей. Желтые страницы, каждая из которых была пропитана магией более, чем все поделки в лавке Клау вместе взятые, не особо желали раскрываться передо мной. Я читал потертые строки, написанные великим магом в великие времена, и перед глазами вырисовывались модели, схемы, связи, в которых я ровным счетом ничего не понимал. Для оживления картинки на каждой странице был придуман свой код. Когда я собрал из скачущих перед глазами строк первый из них, комнату заполнила сказка. Я забыл о сне и еде и, даже Целесс сдалась, намекая на мой шальной взгляд. Когда отец отдал мне крылья, было так же. Но крылья — это всего лишь крылья. В книге же я заблудился на первой странице, и перелистнуть ее было так же тяжело, как отложить для сна. Сдаваясь на время, я разбирался со следующей, торопливо делая пометки в тетради рядом. А потом возвращался, задыхаясь от восторга и нехватки воздуха, будто погружался в морскую пучину. В неведомую бездну знаний древних.