Страница 103 из 112
— Алджи! — воскликнул он. Алджи поднял руку.
— Я знаю, что ты скажешь, Генри. Хорошо бы в мире было больше таких племянников, ибо именно в них он нуждается. Так?
— Нет.
— Нет? — уязвленно ответил Алджи. — Конечно, мне благодарности не нужно, однако немного признательности не помешало бы.
— Ты можешь сохранить тайну?
— Не помню, чтобы такое случалось, но попробую.
— Тогда слушай, — сказал Генри и, предварив свои слова строгим наказом ничего не говорить Джейн, не то она на корню зарубит всю эту затею, выложил племяннику факты.
Алджи слушал дядю с новым уважением. Он никогда бы не подумал, что у Генри достанет хладнокровия и дальновидности, чтобы задумать такой план, а уж тем более — чтобы провести операцию, в которой малейший неверный шаг чреват сроком в кутузке. Его энтузиазм рос с каждым словом. Когда Генри закончил рассказ, Алджи объявил, что с искренним удовольствием поможет в столь благородном деле.
— Давай повторим основное. Слабость духа мешает Стикни самому отнести посылку.
— Да.
— И он не позволяет сделать это тебе.
— Да.
— И ты хочешь, чтобы он поручил это мне.
— В точности.
— Считай, что уже поручил. Быть может, в чем-то я не силен, но уж пакет донести до почты способен. Однако мне пришла в голову мысль, — сказал он. — Раз не надо выкрадывать пресс-папье, зачем мне идти в камердинеры? Меня совсем не увлекала эта перспектива, я согласился только ради тебя. Правда, Джейн говорила, что обязанности человека, служащего под знаменами Стикни, довольно легки, но я спрашиваю себя, достаточно ли они легки? Даже в самых благоприятных условиях работа камердинера — это труд. Чистить ботинки, гладить брюки. Лучше представь меня племянником, который приехал на несколько недель погостить за городом.
При словах «на несколько недель» у Генри по спине пробежал холодок, но поскольку он был, как сказал Алджи сестре, в сущности славный малый, испуг быстро прошел. Если повезет, подумал он, удастся избавиться от племянника задолго до названного срока. Он уже выставлял Алджи за дверь, сумеет выставить снова. Тут главное — настойчивость и воля к победе.
— Хорошо, — сказал он, — но послушай, Алджи. Как только пресс-папье будет у Стикни в банке, я получу чек на тысячу фунтов…
— Это замечательно.
— И любая попытка с твоей стороны запустить в них лапу…
— Мой дорогой Генри!
— …будет пресечена на корню. Я хочу, чтобы ты это усвоил. Тебе ничего не светит..
Алджи успокоил его взмахом мундштука.
— Конечно, конечно, конечно. У тебя нет ни малейшего повода для беспокойства. У меня в мыслях не было откусывать от твоей доли. Вполне достаточно, если ты позволишь погостить у тебя неделю или чуть больше.
— Зачем?
— Я надеюсь заинтересовать Стикни деловым предложением.
— Н-да. Ну, в таком случае…
— Вот и хорошо. Генри задумался.
— А камердинер?
— Что, камердинер?
— Стикни ждет камердинера. Как мы объясним…
— Куда он делся? Очень просто. Скажи, что он приехал, взглянул на дом и умчался, как нимфа, вспугнутая во время купания. Любой тонко чувствующий камердинер при взгляде на Эшби-холл почувствует, что ему будет лучше в другом месте.
Генри с минуту молча смотрел на родовое гнездо, потом согласился, что причина вполне убедительная.
— Ладно, только я должен буду объяснить все Келли.
— А я — Джейн. Скажу, что сдрейфил и пошел на попятную. Она поверит. Кто это там?
— Где?
— В аллее.
— А, это Стикни.
— Ну-ну. Значит, тот самый Стикни, о котором я столько наслышан. Окликни его и, как только представишь меня, оставь нас вдвоем, — сказал Алджи. Генри, выполнив инструкцию, оставил его наедине с Уэнделлом, и Алджи пустил в ход все то обаяние, которое безденежный молодой человек может найти для сертифицированного миллионера. Вид Стикни его ободрил — сразу было видно, что это не бесчеловечный магнат; если он и раздавил кого-нибудь, как муху, по внешности этого не скажешь. Напротив, он производил благоприятное впечатление человека, который легко поддастся на уговоры дать в долг.
Мистер Стикни, со своей стороны, тоже повел себя очень душевно. Как уже сообщалось, погода стояла жаркая, и по дороге из Эшби-холла в деревню у него совсем пересохло в горле. Уэнделл поправил беду, пропустив несколько кружек в «Жуке и Клене», а хозяин «Жука и Клена» варит очень крепкое пиво, почти как знаменитое «ревизорское» в Оксфорде — говорят, две кружки гарантированно отправляют под стол самого стойкого посетителя. Уэнделл был весел, беспечен и не понимал, с какой стати испугался частного сыщика, который, вероятно, не в силах сыскать барабан в телефонной будке. Он не смутился, даже когда Алджи, исчерпав тему погоды, упомянул, что дядя ввел его в узкий круг заговорщиков.
— А, так вы в курсе? — весело спросил Уэнделл.
— И от всей души одобряю, — заверил Алджи. — По-моему, страшная глупость, что людям не разрешают продавать фамильные ценности. Я часто это говорю.
— Кому? — спросил мистер Стикни, поднося спичку к авторучке, которую вынул из нагрудного кармана, ошибочно приняв за сигару. (Он решил, что снова начнет курить.) Те, кто позволяет себе слишком много домашнего пива в «Жуке и Клене» все время делают такие ошибки.
— Разным своим друзьям.
— Так у вас есть друзья?
— Куча.
— У меня тоже, главным образом в Клубе Коллекционеров. Это такой клуб в Нью-Йорке, называется Клуб Коллекционеров, потому что его члены — коллекционеры. Чтобы туда вступить, надо быть коллекционером, а под коллекционером я разумею человека, который что-нибудь коллекционирует.
— Абсолютно.
— Я не знаю, что значит ваше «абсолютно», но таков порядок. Если вы коллекционер, вы вступаете в Клуб Коллекционеров и получаете возможность общаться с другими коллекционерами.
— Очень разумно, — сердечно заметил Алджи.
— И я так думаю, но моя сестра Лоретта говорит, что это расточительство и лучше бы я из него вышел. Знаете мою сестру Лоретту?
Алджи выразил сожаление, что не имеет такого удовольствия.
— Странно, — сказал мистер Стикни. — Она везде бывает. Тяжелая женщина.
— Характер?
— Вес. Не может удержаться от мучного. Эта чертова сигара не тянется.
— Мне кажется, это авторучка.
— Тогда понятно. А я все удивлялся. О чем я?
— Вы рассказывали о своей тяжелой сестре. Мистер Стикни задумался.
— Беру назад слово «тяжелая» и заменяю его прилагательным «грузная». Она вышла замуж за человека по фамилии Паунд, который занимается страхованием. Вы его, наверное, знаете?
— Боюсь, что нет.
— Что-то вы никого не знаете, — проворчал мистер Стикни. По всем признакам он приближался к агрессивной фазе.
— Но я очень хорошо умею отправлять пресс-папье по почте, — сказал Алджи, чувствуя, что пора вернуться к делу, — и завтра с утра первым делом отправлю ваше.
— Нет, — сказал Стикни. — И я объясню, почему. Знаете такое место, Олдвич? Это где-то в Лондоне.
— Да, Олдвич знаю.
— Я держу там деньги.
— Ясно.
— Я решил сам отвести пресс-папье в Лондон и положить в банк. Тогда оно точно не затеряется на почте.
— А как насчет сыщика?
— Что насчет сыщика?
— Мне казалось, вы его боитесь. Мистер Стикни презрительно гоготнул.
— Этого хорька? Мне он не помеха. Пусть держится от меня подальше, если хочет остаться цел. Да, так я и поступлю, а сейчас мне надо пойти полежать. Что-то меня разморило. От жары, наверное.
Он, слегка покачиваясь, двинулся к дому. Алджи провожал его взглядом, чувствуя растущее беспокойство. Это неожиданное решение подрывало его позиции в доме у дяди Генри. Дядя скрепя сердце разрешил ему остаться исключительно для доставки посылок, а теперь выходило, что доставлять ничего не придется. В таком случае, скоро он окажется перед закрытыми дверьми Эшби-холла, как пери в стихотворении мистера Мура,[117] с которой это приключилось в раю.
117
…как пери в стихотворении мистера Мура — имеется в виду стихотворение Томаса Мура «Пери и ангел» (русский перевод В. Жуковского).