Куда ведет сердце

– И как, по-вашему, будет вестись наше расследование?

Пенелопа скрыла улыбку.

– Я подумала… если вы свободны, может, посетите завтра наш приют. Получите некоторое представление о том, как мы работаем и каких детей берем. Ну а после…

Барнаби пришлось выслушать вполне рациональный план, который позволит ему узнать основные факты. Достаточно, чтобы начать расследование и, возможно, добиться первых результатов.

Слушая, как разумные, логически обоснованные слова слетают с налитых соблазнительных губок, он все больше убеждался, что Пенелопа Эшфорд опасна для него. Опасна в полном соответствии со своей репутацией, а возможно, и еще больше.

В его случае, несомненно, больше, учитывая восхищение ее губами.

Кроме того, она предлагала то, до чего ни одна молодая леди не додумалась, – помахать перед его носом интересным делом, как морковкой перед конской мордой.

Дело. Как раз в ту минуту, когда он отчаянно нуждался в таковом.

– Как только мы поговорим с соседями, которые видели как уводили Дика, надеюсь, у нас появится какой-то след.

Ее губы перестали двигаться. Барнаби тихо, облегченно вздохнул.

– Надеюсь, что так, – подтвердил он, немного поколебавшись: было совершенно очевидно, что она вознамерилась принять самое активное участие в предполагаемом расследовании.

Учитывая тот факт, что он знал ее семью, честь диктовала немедленно отговорить ее от столь рискованного предприятия и предоставить ему гоняться за злодеями. Но все надежды на то, что она будет мирно ждать его у очага, встретят ее яростное сопротивление. Поэтому он утвердительно наклонил голову:

– По счастью, я завтра свободен. Давайте встретимся утром в вашем приюте.

Позже он осторожно вытеснит ее из расследования – после того как соберет все факты и выведает все, что она знает об этом странном деле.

Пенелопа ослепительно улыбнулась, снова расстроив течение его мыслей.

– Превосходно! – воскликнула она и, взяв муфту и перчатки, встала. Она добилась своей цели, теперь пора уходить.

Он поднялся и проследовал за ней к двери. Она на ходу натягивала перчатки, отмечая, что впервые видит такие красивые, как у него, мужские руки.

Он повел ее в холл.

– Это ваш экипаж там, на улице?

– Да. Он ждет у соседнего дома.

Он помог ей спуститься на тротуар и повел к обочине, где стояла карета ее брата. На козлах терпеливо дремал кучер.

Адэр распахнул дверцу и предложил Пенелопе руку. Та, затаив дыхание, вложила в его ладонь свою и постаралась не обращать внимания на странные ощущения, охватившие ее. На тепло его уверенного пожатия.

Постаралась.

Но не смогла.

Как не смогла свободно дышать, пока он не отпустил ее руку.

– Благодарю, мистер Адэр. Увидимся завтра утром.

Барнаби стоял на улице в облаке тумана и смотрел вслед удалявшемуся экипажу. Только когда стук колес стих, он широко улыбнулся и направился к дому.

И, поднявшись на крыльцо, понял, что настроение улучшилось. Тоска исчезла, сменившись предвкушением того, что принесет завтрашнее утро.

Глава 2

– Доброе утро, мистер Адэр. Мисс Эшфорд предупредила нас о вашем приезде. Она у себя в кабинете.

Барнаби переступил порог приюта и подождал, пока аккуратно одетая женщина средних лет, ответившая на стук, не закроет дверь на засов.

Повернувшись, она поманила его за собой. Он прошел длинным коридором, с рядом дверей справа и слева. Их шаги эхом отдавались от пола, выложенного черно-белыми плитками. Голые стены были выкрашены в светло-желтый цвет. В доме царил безупречный порядок, но нигде не было ни намека на удобства или украшения: ни ковров, ни картин на стенах. Ничего, чтобы смягчить жестокую реальность: здесь не родной дом, а приют для несчастных нищих сирот.

Он уже успел рассмотреть здание с противоположной стороны улицы: большой старомодный особняк, трехэтажный, с чердаком, выкрашенный белой краской. От центральной части отходили два крыла. Перед каждым находился большой, усыпанный гравием двор, отгороженный от тротуара решеткой из кованого железа. Прямая узкая дорожка вела от тяжелых ворот к переднему крыльцу.

Барнаби уставился в спину шагавшей впереди женщины. Хотя на ней не было униформы, она напоминала ему экономку в Итоне: такая же быстрая, уверенная походка и манера резко поворачивать голову, заглядывая по пути в каждую комнату.

Он последовал ее примеру и увидел группы детей различных возрастов, сидящих либо за партами, либо на полу и внимательно слушавших преподавателей.

Задолго до того, как женщина замедлила шаги, он начал делать мысленные заметки к образу Пенелопы Эшфорд. Именно вид детей с их румяными, круглыми, почти неотличимыми друг от друга личиками, с аккуратными простыми стрижками и в чистой, хоть и дешевой одежде, настолько непохожих на детей, которых он обычно привык видеть в домах родственников и знакомых, открыл ему глаза на работу Пенелопы.

Взяв на попечение невинных беззащитных детей из социального круга, столь далекого от ее собственного, Пенелопа смело переступила границы того, что считалось приличной благотворительной деятельностью для дам ее статуса, и рисковала всеобщим неодобрением.

Приют Сары и ее работа там разительно, отличались от того, что делала здесь Пенелопа. Дети, которых брала Сара, росли в деревне и были отпрысками фермеров и местных семей, которые жили, работали и каким-то образом были связаны с поместьями тамошних дворян. Заботиться о них Сару обязывало положение. Но здесь были дети трущоб и убогих грязных улиц. Они никоим образом не были связаны с аристократией, а их семьи добывали пропитание зачастую не совсем честными способами.

– Мисс Эшфорд – во внутренней комнате, сэр, – сообщила женщина. – Пройдите туда.

Слегка улыбнувшись, Барнаби поблагодарил провожатую и осторожно вошел в комнату. На двери Пенелопы сверкала медная табличка с надписью «Дирекция приюта».

Обстановка здесь тоже была простой: два высоких шкафа, два стула с прямыми спинками и большой письменный стол перед окном.

Пенелопа сидела за столом и что-то читала, сведя брови в почти горизонтальную линию, темневшую над маленьким прямым носом.

Барнаби отметил, что ее губы были плотно сжаты.

На ней было темно-синее платье для прогулок, подчеркивавшее фарфоровую кожу и блестящую массу рыжевато-каштановых волос. Он отметил отблески красного в тяжелом узле, уложенном на затылке.

Барнаби поднял руку и стукнул костяшкой пальца в косяк.

– Мисс Эшфорд?

Она подняла голову и какое-то мгновение непонимающе смотрела на него, прежде чем моргнуть и жестом пригласить его подойти поближе.

– Мистер Адэр! Добро пожаловать в наш приют!

Барнаби отметил отсутствие даже легкой улыбки. Сплошная деловитость. Что же, весьма непривычно.

Беспечно усмехнувшись, он шагнул вперед и встал рядом с ее креслом.

– Может, вы покажете мне дом? Заодно и ответите на мои вопросы.

Она смерила его взглядом. Уставилась на стопку бумаг. Он почти читал ее мысли. Раздумывает, не послать ли его на экскурсию с помощницей… но тут ее губы, эти рубиновые губы, к которым на миг снова вернулась их естественная полнота, снова затвердели. Она отложила перо и встала.

– Вы правы. Пойдемте!

Она поспешно вышла из комнаты. Слегка подняв брови, Барнаби последовал за ней. Остановившись в соседней комнате, она представила сидевшую там девушку:

– Это моя помощница, мисс Марш. Когда-то она сама была найденышем, а теперь работает здесь. Следит за тем, чтобы вся документация была в порядке.

Барнаби улыбнулся похожей на мышку девушке. Та покраснела, кивнула головой и снова обратилась к бумагам. Выйдя в коридор, Барнаби решил, что обитатели приюта вряд ли часто видят джентльменов из общества в этих стенах.

Ускорив шаг, он поравнялся с Пенелопой, которая размашистой, почти мужской походкой вела его в глубь дома.

– Здесь работает много светских дам?