Страница 21 из 47
Но в жизни такого просто не бывает.
А молнии ранней весной бывают? Само небо подало ей знак. И гром сотряс все вокруг, и каменные львы над аркой зарычали, и дождь смыл с нее все прошлые грехи. Голос этого мужчины она запомнит на всю жизнь, в его возгласе «Господи Иисусе!» было восхищение и страх. За нее? Или испугался, что автобус окатит его грязной жижей?.. Нет, прочь такие мысли! Незнакомец испугался именно за нее, а значит…
Юлия встала как вкопанная, обернулась.
Улица была пуста. Еще один автобус выплеснул целый фонтан воды на то самое место, где минуту назад стоял ее спаситель. Мужчина, которому она могла бы позволить сделать ее счастливой.
Юлия свернула за угол и вошла в холл какой-то гостиницы, оставляя мокрые следы на красном ковре. У стойки с игриво выведенной надписью «Обмен валюты» она остановилась и попросила:
— Взвесьте двести граммов, пожалуйста.
Роза, поджав под себя ноги, сидела напротив Юлии, уже переодетой в Розины сухие вещи. Юлия сияла, и совсем не походила на брошенку, и, похоже, не нуждалась в утешении. Роза даже немного расстроилась: она так хотела утешить подругу, и вот на тебе…
— …Оказалось, я в этом странном супружеском союзе не первая и уж наверняка не последняя. — Голос Юлии звенел колокольчиком, и Розе стало не по себе: как это Юлия могла с такой легкостью говорить о событиях, которые, как ни крути, разбили ей сердце!
— Почему ты тогда сразу не вернулась? Тебе было бы легче, — прошептала она.
Юлия отбросила назад мокрые волосы. Правду сказать она не могла, но и врать не хотелось.
— Не в силах была. Розочка, а как у вас дела? Что это вы с Себастьяном никак не поженитесь?
— И так сойдет, — сказала Роза и сама задумалась: и правда, почему они так и не поженились? Наверное, потому, что брак все портит. — Пока не вышла замуж, твой партнер не видит тебя в бигудях.
Юлия понимающе кивнула.
Роман впервые за три месяца взялся за кисти. Уже опустилась ночь, а он все стоял у мольберта. Только осознав, что электрического света не достаточно, он ощутил голод и жажду. Роман отложил палитру, поставил на огонь чайник, подумал, достал из холодильника бутылку пива, выпил прямо из горлышка и выключил газ.
Перед ним мерцал эскиз.
По безлюдной, залитой дождем улице уходит вдаль обнаженная девушка в прозрачном дождевике, полы плаща развеваются на ветру, брызги летят в разные стороны, сияющие среди сырости и мрака. Ему удалось поймать очарование: мокрые длинные волосы девушки прилипли к спине, вся она словно соткана из капелек и тумана. Она есть — и ее нет.
Роман гордился собой.
К утру должен закончить.
В первый раз за очень долгий срок он испытывал самое настоящее счастье.
Безымянная будет его женщиной, а вовсе не та, чьего имени он никогда не упоминал.
Он был совершенно в этом уверен.
— Басенька, ты уже пила сегодня?
— Ко мне зашла Буба, и мы уговорили бутылку вина. За обедом. Я у тебя останусь, домой не пойду. Слушай, так здорово — целая ночь впереди! Отлично выглядишь, Юлия, я думала, все будет куда хуже…
— Какая жалость, пришлось тебя разочаровать. — Юлия накинула на плечи большой платок Розы и улыбнулась.
— Не стоит пить с Бубой, у нее с этим делом неблагополучно, — сказала Роза и отвернулась к окну.
— У Бубы? Неужели? — Бася налила себе вина из принесенной бутылки и чокнулась с Юлией.
— Думаю, Буба крепко зашибает… Характерные признаки. Вечно возбуждена, то беспричинная радость, то черная тоска…
— Роза, это предменструальный синдром, а не алкоголизм!
— Ромек рассказывал мне, что вокруг нее вертятся какие-то странные личности… Пару дней назад она сидела на Рыночной площади и не могла подняться… И вроде как никого не узнавала. Иногда возьмет и пропадет куда-то, даже на звонки не отвечает, все это типично для алкоголика. Сама-то она в этом ничего серьезного не видит. Нам со стороны, похоже, виднее.
— Она к тому же еще и блондинка. — Бася приложилась к бокалу.
Какой там алкоголизм! По мнению Баси, Буба пила не больше, чем она сама. Не стоит преувеличивать. Когда же еще и пить, как не при встрече с друзьями, обо всем можно поговорить, да и стыдиться нечего? Не хватало еще, чтобы в душах было серо и уныло, вот как сейчас на улицах. А душа у Баси жаждала радости.
— Это теперь уголовно наказуемо? — спросила Юлия.
— Что?
— Светлые волосы?
— Не в том дело. Просто Буба перебарщивает. Во вторник она была рыжая. Кстати, у нее есть для тебя парень, — рассмеялась Бася.
Побольше смеха — так ей легче.
— Она его что, с собой носит? — скривилась Юлия. — Мне мужик ни к чему.
— Наш Ромек — отличный парень. Он тебе понравится.
— Не понравится. — Юлия поставила свой бокал и потянулась за бутербродом с топленым салом, который давно приметила. — Ваш Ромек мне точно не понравится.
— Наш! — поправила ее Роза. — Он такой замечательный, он… — нужные слова, как назло, куда-то попрятались, — он… он… ты с ним в пятницу познакомишься!
— А вот и не познакомлюсь! Мне надо уехать на несколько дней. Очень жаль.
— Ты шутишь! Мы на тебя и наглядеться-то не успели, а ты уже куда-то намылилась?
— Никуда я не намыливаюсь. Просто у меня дела. Вернусь на следующей неделе в среду или в четверг.
— Вот черт! Я и забыла, что у меня заказ на эти выходные. — Роза поставила на стол очередную порцию бутербродов. — Придется нам перенести пятницу на следующую субботу.
Бася вертела в руках бокал. У нее тоже были другие планы, но о них она никому не скажет.
Никто ничего не узнает. И тогда она поглядит, что из всего этого выйдет.
Петр стоял перед эскизом и не верил своим глазам. Девушка напоминала ему Юлию. Эта характерная походка, каким-то чудом схваченная кистью, длинные волосы, фигура… Только Роман добавил еще что-то… даже не определишь сразу, что именно… но вот идет по залитой дождем улице обнаженный ангел, и сердце в груди замирает.
— Ты ее знаешь? — спросил Петр, но Роман только рукой махнул.
— Пиво будешь?
— Охотно.
На душе у Петра было паршиво. Бросить бы все к чертовой матери и уехать на Бали. Серьезно. Только масса сложностей возникнет. Во-первых, Бали далеко, во-вторых, у него нет загранпаспорта, в-третьих, нет денег, а в-четвертых, у него есть жена и он не может так с ней поступить. Даже высказать ей все, что накипело, не может.
А Роман жил в двух шагах. Кому, как не ему, излить душу.
Петр огляделся. Нечасто же доводится бывать у Романа в мастерской. Святые пятницы проходят у Ромека раз в три месяца, толком и не упомнишь, где какая мебель стоит. Впервые Петр разглядывал обстановку чердака с таким вниманием. Холостяцкий одинокий быт так и бросался в глаза: холодно и убого, засохшие остатки яичницы на единственной тарелке, забытой рядом с мойкой. Когда они собирались здесь, чердак казался загадочной берлогой, а деревянные балки-стропила — какими-то особо надежными устоями. При свете свечей, наполненный веселым женским щебетом, чердак становился неким оазисом искусства, жилищем избранника судьбы. Сейчас же, в резком электрическом свете, все недостатки были как на ладони: грязноватые стены, потрескавшиеся балки, убогая старая мебель.
— Ну давай, старик, вываливай, — прервал молчание Роман. Один на один они общались не слишком часто, так что он сразу понял: что-то случилось.
— Что-то у меня не клеится, — произнес Петр, открыл пиво и сел на диван.
— А я больше всего люблю ночных бабочек. — Буба вытянула ноги, демонстрируя яркие шерстяные колготки в мелких розочках.
— Да ты с ума сошла. Брр! — ужаснулась Роза. — Ты что, ненормальная?
— А разве я когда-нибудь говорила, что нормальная? — в свою очередь изумилась Буба.
— Ночных бабочек нельзя любить. — Бася подлила себе вина, и на земле стало светлее. — Вообще нельзя любить ничего из того, что летает. Дневные бабочки еще куда ни шло.