Улица Окопная

Ветеран

Буду я убирать! Листья сгребать во дворе. Лопаты в другое место переставлять. Из прихожей старый ковер вытаскивать. И пепельницу оставлю на подоконнике. А если будут приставать, черпну из печки золы и насыплю им на крыльцо.

Сын приходил с женой, высказал свое мнение о том, в каком виде дом перед смотринами должен быть. Словно здесь дворец продается.

У всех свои мнения.

У Марты тоже было свое. С этим мнением она прожила семьдесят четыре года. Она так считала, что, если мужика оставлять в покое на три часа в день, он всегда будет в боевой готовности. Хорошее мнение, и не надо посреди жизни его менять.

Не понимаю, почему должно быть так много мнений. Я тоже могу их напридумывать и пойти высказать сыну и его жене, да что толку. У меня есть два мнения. Одно я высказал Марте, другое – Рейно.

Марте я сказал в пятьдесят первом году, когда разбивали огород, что, если в течение года каждый день есть лук, никаких болезней не будет.

Рейно я в конце шестидесятых годов сказал, что увлекайся молодежь бегом на длинные дистанции так же самозабвенно, как коммунизмом, у нас проблем бы не было на международных соревнованиях. Лассе Вирен,[16] правда, в политику подался, как свое отбегал, это Рейно не преминул мне напомнить.

Но с луком-то я точно заметил.

Отправив сына с женой домой, я сказал, что все останется так, как хотела Марта. Она всегда поднимала шум, если я в ее отсутствие переставлял чашки и плошки, с чего бы вдруг сейчас что-то менять. Сын считает, скелет «Лады» надо все же из-за сарая убрать, он бы с приятелями по работе сделал это. Я не разрешил. Никакой это не скелет. Рейно говорит, что русские туристы за колеса пару сотен дадут, если поместить объявление в газету. Систему обогрева продать в технический музей в память о временах, когда в машине был любой мороз нипочем.

Звонил агент по продаже, спрашивал, где я буду в воскресенье в 13.30. Я поинтересовался, сколько ему лет.

– Какое это имеет отношение к делу, – спросил молокосос.

– Имеет. Если ты старше меня, у тебя есть право спрашивать, куда я иду и откуда.

Послушный оказался паренек, он хотел только напомнить о договоре, по которому мне в это время надо быть в другом месте. Я согласился, а про себя решил, что никуда я из дому не уйду, особенно теперь, когда они этого сумасшедшего повязали.

Тот самый человек и здесь побывал, это точно. Говорят, что при должности, да еще и при хорошей. В этом мире все перепуталось. В прежнем было яснее. Теперь невозможно распознать врага. Все одеваются одинаково, эти бегуны и гуляющие в парке, толстосум от работяги ничем не отличается.

Рейно Вики мне привел – в приятели и для защиты. Я сначала был против. А потом подумал, собака-то меня знает, почему бы нет. Рейно сам придет в воскресенье, а после смотрин уведет собаку домой.

Снова сны снятся.

Не люблю я их, вранье все это. По той же причине не люблю кино и сериалы смотреть по телевизору. Когда заранее знаешь, что кто-то сидел за пишущей машинкой и сочинял все это.

Марта их очень ждала. В полседьмого или в полвосьмого. Некоторые заканчивались, когда новости уже шли, я об этом аккуратно напоминал. Не могу понять, что среди этих выдумщиков есть даже мужчины, сочиняют, черт побери. Если б мой сын выбрал эту профессию, я б его по воскресеньям на кофе не приглашал, это уж точно.

Они и войну придумали. Тот, кто там действительно побывал, не станет это смотреть. Раз я написал туда в телевизор, пришлите-ка имена тех, кто сочинил эту сказку, но не прислали, испугались, наверное, что мы с Рейно сходим их поприветствовать.

Как Марта ушла, я раз в пять в неделю сны видел. Потом перерыв наступил. Сны снова появились, когда эти завороты с домом начались. Все снится этот момент, когда мы с Мартой в торговом центре, а я не могу разъединить тележки и просунуть монетку в маленькую щелку на замке. Я всегда просыпаюсь оттого, что охранник торгового центра теребит меня за плечо и говорит, что нельзя тележки силой отрывать друг от друга.

Убил бы эти сны.

Я так решил, что они если еще раз приснятся, я не буду спать. Буду бодрствовать, пока они не устанут. С каким-то сном я справлюсь, раз уж фронт прошел. Невестка говорит, что сны даются человеку во благо, очищают подсознание. А у меня, простого человека, подсознания нет. У тех, кто учился, есть, и бог с ними. Чем меньше деталей в голове, тем легче жить.

Я сидел, накинув плед Марты на плечи, и вдыхал ее запах.

Полиция

Надо заблудиться, только тогда откроется тебе долгожданная лесная тропинка. Эта усталая меланхоличная фраза вырвалась у меня в патрульной машине с полчаса назад. Кохонен фыркнул, он ведь воплощает окаменевшую деловитость и не склоняется ни перед чем человеческим. На мгновение стало грустно без Луома, который в отпуске. Кохонен хотел упрятать за решетку обоих мужиков, хотя один из них, однозначно, в своей жизни не делал ничего другого, как только дышал.

После таких выездов я всегда пребываю в состоянии непонятной усталости. Мы встретили двух мужчин, которые живут в одном подъезде друг над другом. Один выражался поэтическим языком, другой нес околесицу.

В работе полицейского я больше всего ценю ясность, но на этот раз мир стал Зазеркальем, в которое мне пришлось таращиться сорок пять минут.

В первые пятнадцать во всей этой истории было ничего не понятно, во вторые пятнадцать пришлось успокаивать, и только в третьи пятнадцать заниматься тем, что я умею делать хорошо, чему меня научили: размышлять логически.

Случай номер один: Рехунен.

Если у представителя среднего класса поехала крыша, то – мама не горюй! С рецидивистами всегда проще, они в основном подлецы, такая у них профессия. А дилетанты ну очень трудны. Мужик использовал весь свой словарный запас, доказывая, что он ничего плохого в жизни не совершал, будто нам это интересно.

К тому же это неправда, кто бы это ни заявлял. Пока Кохонен занимался дамой и поплывшим на жаре мясом, мне удалось втолковать, что нас интересует не его порядочность, а только то, отправлял он электронную почту в агентство или нет. Никогда, ни за что, ни в коем случае. За всем этим якобы стоит нижний сосед-курильщик, который, если верить Рехунену, новый Чикатило.

Нам пришлось выслушать довольно длинную тираду о вреде табакокурения, пока Кохонен не оборвал лекцию, заорав, что если тот не заткнется, мы задымим всю квартиру.

Мужик пустился в объяснения, женщина заплакала.

Мне не хотелось, чтобы все началось сначала, поэтому пришлось пообещать, что мы побеседуем с жильцом из нижней квартиры. Хозяин собрался с нами. Кохонен поднял руку, от этого жеста хозяин осел на стул. Мы записали все данные и разъяснили, как и что сделаем. Хозяин непрерывно выдавал нам все новые детали о нижнем соседе. Велели ему замолчать, но оставаться в поле нашего зрения для дальнейших действий.

Чудак с нижнего этажа открыл дверь слишком быстро, словно ждал нашего прихода.

Зрелище жуткое. Мебели нет, что-то типа массажного стола посреди гостиной, стены залеплены фотографиями домов, женщины с ребенком, телефонными номерами, на полу валяются библиотечные книги, кроссовки и грязные футболки, исписанные листы, всякий хлам.

На двери спальни висит коллаж, весьма похожий на тот, что стал причиной выезда в многоэтажку. Но я себя ничем не выдаю. Мы только излагаем факты. Он выражает сожаление, такие хорошие люди и попали такой переплет. Я не верю ни одному слову. На вопрос, где он был предыдущие три часа, мужчина предъявил чек тренажерного зала, опять очень быстро. Покажите руки! – чистые, недавно мытые. Мы попросили разрешения осмотреть балкон.

Осмотр водосточной трубы ничего не дал.

Услышав мой вопрос о том, как ему удалось отмыть и руки и водосточную трубу, он рассмеялся и сказал, что понимает Рехунена. Тяжелая работа инспектора по качеству требует много сил, особенно сейчас, когда директивы ЕС обязывают следить за поверхностью «Эдама» пристальнее, чем за гладью озера во время августовской рыбалки.

16

Лассе Вирен – выдающийся финский легкоатлет-стайер, примкнувший после спортивной карьеры к Национальной коалиционной партии (правая партия).