Страница 14 из 93
— Должно быть, тяжело.
— Скорее, весело. — Рабочий подмигнул. Священный Аид!
Донал в последний раз оглядел сцену. На самом верху чуть ниже софитов находился подъемник, с которого опускали различные части декораций на почти невидимых тросах. Там стоял очень толстый человек с текстом в руках. В следующем действии он исполнял роль голоса-призрака.
Там же стояли ещё два переодетых в штатское полицейских, один из которых помахал Доналу рукой. Донал ответил.
Пока все в порядке.
Донал проследовал к братьям Бродовски.
— Ребята, хорошо, что здесь оборону держите именно вы. За сценой настоящий ад.
— Почему, лейтенант?
— Обнаженные актрисы переодеваются прямо у тебя на глазах. Сиськами чуть ли не в нос тычут. У меня давление зашкалило.
— Ну вы даете…
Третий акт…
Донал не мог уследить за всеми перипетиями сюжета, но ему ведь платили не за это. Тем не менее время от времени он бросал взгляды на сцену. Комиссар Вильнар тоже был полностью захвачен представлением. Дива, пела ли она соло или, как теперь, участвовала в сложном дуэте, обращаясь к принцу с просьбой быть более снисходительным к народу, потрясала и зачаровывала Донала вместе со всеми находившимися в зале.
Четвертый и последний акт…
На сцене все участники спектакля. Эпизод сражения и оплакивания павших с обеих сторон. И когда дива запела траурную песнь по погибшему принцу, Доналу почудилось, что у него из тела вытягивают нервы, и чьи-то цепкие когти впились ему в душу.
Слезы потоком лились по щекам лейтенанта.
Не было звуков выстрелов. Никто не бросился на сцену и не вонзил кинжал в сердце дивы. Но все это можно было сейчас совершить без препятствий, так как и Донал, и другие сотрудники полиции, даже снайперы в ложе в противоположной части зала забыли об опасности и пребывали в неком трансе, пока из уст дивы исходил божественный голос необыкновенной чистоты и совершенства.
И вот ария закончилась.
Донал молча опустил голову. Он спиной протиснулся к выходу изложи, вытирая слезы тыльной стороной ладони. К тому времени, когда он дошел до фойе, лейтенант уже был в своем обычном нормальном состоянии. У двух детективов, стоявших у бокового входа в зал, глаза все ещё были мокрые.
— Не забывайте о том, кто вы такие, — напомнил им Донал, проходя мимо.
— Да, сэр.
Отсюда, снизу, Донал наблюдал за тем, как один за другим вздымаются валы аплодисментов. Один громче другого. Исполнители вышли на поклон, но больше всего восторгов и криков «браво» досталось, естественно, самой диве (а потом уже принцу или, точнее, певцу, исполнявшему эту партию, имя которого было известно далеко не всем присутствовавшим в зале и, конечно, никому из полиции).
На сцену летели букеты цветов от фанатичных поклонников оперы, и Донал нервно морщился всякий раз, как замечал какое-то движение в ложе со снайперами. Никто из них, к счастью, так и не поднял оружия.
Какая-то девочка принесла на сцену громадный букет, который был выше её самой. Дива приняла его и расцеловала девочку, что вызвало новый взрыв восторгов в зале.
Наконец занавес опустился и больше уже не поднимался. Зажегся свет, и Донал, успевший привыкнуть к темноте, даже зажмурился от его ослепительной яркости. Счастливые слушатели, делясь впечатлениями, продвигались к выходам, а напряжение Донала достигло предела.
Он испытал некоторое облегчение после эмоционального напряжения финальной арии. Теперь все его люди спустились в фойе, и вновь наступил опасный момент. Ведь диву могли убить, не только когда она находилась на сцене.
— Не теряйте бдительности, черт вас возьми! — крикнул он Бродовски, зайдя за кулисы.
— Конечно, лейтенант!
В уборной дивы было множество поклонников, шампанское в серебряном бокале с резными рунами, гептаграммы из голубых орхидей и роз цвета индиго и какофония восторженных возгласов. Левисон, как всегда не бросаясь в глаза, помогал певице принимать букеты.
— Огромное спасибо, — пробормотал он румяному сыну известного бизнесмена, владельца сети супермаркетов «Черная гадюка».
Бизнесмен даже не взглянул в сторону Левисона.
Донал с порога наблюдал за тем, как Левисон принимает билеты от визитеров. По лицу Левисона пробежала едва заметная улыбка. Он понимал, что никто не обращает на него ни малейшего внимания и не представляет, что его присутствие здесь обеспечивает безопасность дивы в её уборной.
Донал всматривался в физиономии льстивых богачей, атаковавших великую артистку и безумно завидующих её славе и таланту. Возможно, это преклонение перед талантом знаменитой певицы несколько оправдывало их в его глазах. Платиновые запонки в форме черепов, золотые перстни с брильянтами… кажется, никакого явного оружия. И никаких движений, которые свидетельствовали бы о чем-то, кроме всепоглощающего желания причаститься славы гения.
На какое-то мгновение дива заметила присутствие Донала и приветствовала его легким кивком. Возникло ощущение, как будто множество крошечных эльфов коснулись его спины. Но дива практически тут же все свое внимание обратила на пышную даму, рассыпавшуюся в комплиментах, и как будто забыла о существовании Донала.
Донал вновь прошел в узкий коридорчик. Оттуда за кулисы, по дороге проверяя все углы и закоулки. Кажется, все в порядке.
Братья Бродовски теперь стояли у бокового выхода, и Эл, тот, что повыше ростом, открыл перед Доналом металлическую дверь.
На улице его уже ждал лимузин. Рядом с автомобилем два помощника — Петров и Дюкесн в своих лучших костюмах. Они внимательно осматривали крыши ближайших зданий и тротуары вокруг театра.
— Пока что все в норме, — сообщил Дюкесн. — На крыше сидит. Аврам. Там тоже никаких проблем.
— Однако пока не расслабляйтесь.
— Хорошо. — Петров вопросительно взглянул на Донала. — И сколько ночей нам ещё стоять на страже?
Донал не ответил. Вопрос относился к числу риторических.
Черт, черт, черт!
А ведь он прав, на пределе бдительности невозможно находиться слишком долго.
На официальном приеме, который затем последовал, были самые разнообразные канапе, закуски, экзотические деликатесы. Комиссар Вильнар выглядел потрясающе в шикарном смокинге, и он даже похвалил Донала за хорошую подготовку встречи дивы. И за то, что все пока идет неплохо.
— Спасибо, сэр, — отозвался Донал, не обратив внимания на слово «пока».
Если все пройдет без осложнений, на комиссара обрушится поток поздравлений от городских чиновников. Но если с дивой что-нибудь случится, нужно будет ожидать совсем другого потока, и направлен он будет на Донала.
Донал переходил от одной группки гостей к другой, остановился поговорить с Левисоном, который жевал что-то с тарелки со странными угощениями, напоминавшими пальцы, заканчивавшиеся маленьким черным глазом.
— Что ты ешь, Лев?
— Не имею ни малейшего представления, но выглядит соблазнительно. Попробуете?
— Воздержусь.
Он прошел дальше, и тут его заметила дива и поманила к себе. Вокруг певицы собрался плотный кружок важного вида господ.
— А это, — провозгласила она, — мой блистательный личный детектив. Видите, как меня ценит городское начальство?
— Вы для нас огромная честь, — воскликнул тристополитанский советник, у которого поверх жабо висела платиновая цепь — свидетельство его высокой должности. — А вы капитан?..
— Лейтенант Риордан. Рад служить, советник.
— Нельзя жалеть средств на охрану, — изящный взмах рукой, — такого бесценного таланта и такой божественной красоты.
— О, Эдвард, вы льстите мне!
Донал с легким поклоном отошел в сторону. Дива бросила на него ещё один прощальный взгляд, и ему показалось, что он заметил иронию в темных и необыкновенно красивых глазах. Затем все свое внимание она обратила на советника, возобновив свой изысканный, но совершенно бессмысленный диалог.