Страница 72 из 81
Гуманитарные технологии работают с информационными сущностями, внутренним временем и субъективными смыслами. Они образуют информационное пространство цивилизации — инфосферу.
Специфика объединения инфосферы и техносферы, осуществляемое человеком (который, заметим, является одновременно и субъектом, и объектом обеих технологических оболочек), синтезирует социосферу, то есть порождает атрибутивные, характерологические признаки как каждой цивилизации, так и каждой фазы ее развития.
Немного поясним сказанное.
Способ издания книги является физической технологией. Он может быть описан в виде совокупности последовательных физических операций: набора, макетирования, корректуры, изготовления пленок, печати в типографии, брошюровки. Причем, результат этих процессов, собственно книга, не зависит от личности/коллектива изготовителей. Он может быть получен любым человеком или группой людей, владеющих материалами, оборудованием и определенными техническими навыками.
Напротив, технология перевода на русский язык книги Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес» — это технология гуманитарная. Она сопряжена с бесконечностью языкового континуума, который к тому же непрерывно меняется, и потому не может быть описана в виде последовательности рациональных процессов. Результат здесь всегда будет авторским: перевод, сделанный Н. Демуровой, отличается от переводов, сделанных Б. Заходером, А. Щербаковым или В. Орлом, хотя в основе их всех — один и тот же английский текст.
Конечно, издание книги в известной мере субъективизировано: вид ее будет зависеть от способностей художника, дизайнера, изготавливающего макет, выбора издательского формата, шрифтов, бумаги, материала обложки, точно так же, как в известной мере объективизирован перевод: несмотря на все различия в изложении, его внутреннее содержание — сюжет, антураж, герои — останется неизменным.
И вместе с тем, разница очевидна. Физические технологии зависят от фундаментальных свойств материи, гуманитарные — от свойств сознания. Они всегда таковы, каков человек.
Авторский характер гуманитарных технологий наглядно иллюстрируется отличиями мировых религий. Будучи глобальными, фактически, матричными технологиями, о чем мы подробней скажем несколько позже, онтологизируя, то есть переводя в социальные императивы, одну и ту же предельную трансценденцию, все они, тем не менее, несут отпечаток личности своих создателей: Моисея, Будды, Конфуция, Христа, Мухаммеда, что, в свою очередь, приводит к возникновению в потоке истории разных цивилизаций.
Особенно хорошо это видно на примере протестантизма, где в отличие от католической версии трансцендирования, навязывающей верующему единый смысловой и обрядовый механизм общения с богом, траффик осуществляется напрямую, минуя какие-либо промежуточные инстанции. Любой протестант может толковать слово божье так, как он его понимает, основывать собственную конфессию, становясь таким образом главой новой церкви, делать «перевод» с небесного языка на земной в соответствие со своими представлениями о боге. Отсюда — лютеранство, кальвинизм, цвинглианство, евангелизм, баптизм, адвентизм и великое множество иных конфессиональных ветвлений.
Так же разведены и назначения обеих цивилизационных механик. Главной функцией физических технологий является согласование человека и мира. Создавая вещественную, материальную оболочку цивилизации, своего рода демпфер, амортизирующий интервал между безличным и личностным бытием, эти технологии обеспечивают выживание человека в меняющейся природной среде, продвигая ее по пути все большей и большей антропоморфности. В свою очередь, гуманитарные технологии отвечают за согласование человека и техносферы, мира искусственного и его творца, обеспечивая их взаимную адаптацию.
Иными словами, физические технологии заключают в себе объективные возможности природы/истории и, формируя пространство тенденций, отвечают за то, что происходит (не может не произойти), в то время как гуманитарные технологии, заключая в себе субъективный/человеческий фактор, образуют пространство решений и управляют реализацией конкретных тенденций. Они отвечают за то, как это все происходит.
Физические технологии устанавливают диапазон возможного будущего. Гуманитарные технологии отвечают за то, какая из версий в этом диапазоне будет реализована.
В норме физические и гуманитарные технологии сбалансированы: возможности формировать историообразующие тенденции и управлять реализацией этих тенденций взаимно сопряжены. Цивилизация движется в интервале динамического равновесия. Ее внутренние колебания не выходят за границы устойчивости. Однако из-за неравномерности развития культуры и техносферы, из-за нарастания диспропорций, вызванных, в свою очередь, накоплением флуктуаций, неизбежно образуется расхождение обеих составляющих цивилизации. Причем, расхождение это может проявлять себя как в хронической, так и в острой форме.
Хронический дисбаланс между физическим и гуманитарным потенциалами обычно преодолевается за счет развития новой управляющей или производственной технологии. Такой дисбаланс, конечно, снижает эффективность цивилизации: в богатых обществах он оказывается одним из источников чрезмерной инфляции, в бедных, как правило, повышает социальную энтропию, однако самому существованию цивилизации не угрожает. Так, например, энергетический кризис конца 1970-х годов вызвал к жизни концепции Римского клуба, названные «пределами роста», а они — индуктивно — породили комплекс ресурсосберегающих технологий, предоставивших западной индустриальной цивилизации дополнительное пространство развития.
В свою очередь, острый дисбаланс внутренних компонентов цивилизации приводит ее к неразрешимому системному кризису. Зазор между гуманитарной и технической сферами оказывается слишком велик, и напряженность противоречий начинает превосходить устойчивость текущей исторической фазы. На практике это означает обреченность базисных жизнеобеспечивающих структур, а в перспективе предвещает их масштабную деконструкцию.
Данный процесс можно интерпретировать как пересечение цивилизацией своих функциональных границ: предела сложности и предела простоты.
Предел сложности, как мы уже говорили, возникает при дефиците принципиально необходимой на данном технологическом уровне гуманитарной (управляющей) технологии и представляет собой ту степень структурной переизбыточности цивилизации, при которой ее целостность (связность) резко ослабевает, а совокупность физических технологий теряет системные свойства. Это приводит к рассогласованию человека как с техносферой, так и с социосферой, результатом чего является нарастание динамики катастроф.
Можно предполагать, что демонтаж Римского мира в конце античной эпохи был вызван прежде всего потерей такой технологической связности: христианство как гуманитарная технология, которая могла бы вывести Древний Рим на новый системный уровень, то есть в индустриальную фазу, возникло на пятьсот — семьсот лет позднее, чем аналогичные мировые религии, индустриальный барьер, препятствовавший восхождению, не был преодолен, произошло катастрофической обрушение всей громоздкой цивилизационной структуры.
И точно так же, катастрофическим образом, был размонтирован в конце Средних веков Католический мир, переусложненный религиозными паттернами, социальными иерархиями и цеховой организацией экономики. Новая гуманитарная технология, выраженная европейской наукой, не сумела осуществить его плавную постепенную переналадку.
Предел простоты, в свою очередь, возникает при отсутствии или недостаточной развитости необходимой на данном уровне физической технологии. При этом также теряет связность вся цивилизационная матрица, но в первую очередь — совокупность гуманитарных (управляющих) технологий.
В частности, после очередной «революции городов», на этот раз имевшей место в Средневековье, когда опять возникли крупные агломераты людей, тесно взаимодействующих между собой и обитающих на ограниченной площади, оказалось, что для подобных объединений нет поддерживающего медицинского обеспечения. В городах отсутствовали элементарные санитарно-гигиенические процедуры, кстати, известные человечеству еще со времен Древнего Рима, результатом чего явились колоссальные эпидемии чумы и холеры, опустошавшие целые регионы Средневековой Европы.