Страница 63 из 82
Рилиан принюхался.
— Действительно… Ты бы побывала здесь несколько дней назад! Можно подумать, Кипроуз воспользовался сверхнормальностью для очистки воздуха. Так, встань позади меня. Персоны могут поджидать за дверью. Иногда они, заслышав мои шаги, проделывают такие штучки, очень неприятные, надо сказать. Единственное, что могло отвлечь их в тот момент, — это еда, а у меня сейчас ничего нет.
Он постучал в дверь, и голос Кипроуза Гевайна произнес:
— Войдите.
Дверь была не заперта. Рилиан открыл ее и замер на пороге. Его спина загораживала Мерит обзор. Она вытянула шею, и от того, что увидела из-за его плеча, у нее перехватило дыхание, а у Крекита и Нурбо вырвался пронзительный свист.
Комната, чудесным образом преображенная с момента последнего посещения Рилиана, имела вполне обжитой вид. Пол был чистый, без обломков вещей и конфетных оберток. Мебель симметрично расставлена вдоль стен, а разбитые предметы убраны. Несмотря на зимнюю погоду, все окна были открыты настежь. В комнате еще чувствовался тяжелый запах, однако он уже ничуть не напоминал об испарениях леса Миазма. В углу валялся плоский белый предмет — сложенный пергамент со взломанной печатью.
Но даже не чудесное превращение гадкого хлева в уютную спальню пригвоздило Рилиана к месту. Он увидел перед собой Кипроуза Гевайна в четырехкратном повторении. Четыре массивные фигуры, выстроившиеся в ряд, казались абсолютно идентичными, вплоть до самой последней детали — щегольски напомаженных розоватых кудрей и навощенных усов. Все четверо были облачены в одинаковые черные рясы. Тщательно ухоженные, наманикюренные руки покоились на респектабельных животиках. Четыре курчавые головы одинаково склонились набок. Четыре пары розоватых бровей приподнялись в вежливом вопросе. Четыре полногубых рта изогнулись в одинаково любезных улыбках. Четыре пары голубых глаз излучали снисходительность.
Рилиан смотрел на персон Кипроуза Гевайна и, вопреки своей искренней ненависти к их создателю, испытал восторг перед величайшим гением сверхнормальности:
— Сеньор, я поздравляю вас.
Четыре розоватые головы склонились в знак признания этой дани.
Рилиан с минуту изучал персон. Но как он ни старался, не мог обнаружить между ними ни единого различия и в конце концов признался в своем поражении, спросив:
— А где сеньор Кипроуз?
Четыре голоса ответили как один:
— Здесь.
Четыре одинаково раздосадованных выражения появились на четырех лицах.
Четыре одинаковых рта снова произнесли с подчеркнутым ударением:
— Здесь.
— Нет, милые моему сердцу. — Отрицание прозвучало из уст крайнего слева. — И я люблю вас, как самого себя. Потому что вы — это я. Я люблю вас за красоту моего духа и величие ума, за остроумие, силу, доблесть и безупречность. Но я — ваш создатель, ваш прототип и, в каком-то смысле, отец. Истинный и настоящий Кипроуз Гевайн — это я.
— Ты — прототип, — заметил первый двойник, — как ты сообщил мне, и…
— …я должен верить, — закончил второй Кипроуз. — Но разве право старшего делает тебя…
— …Кипроузом в большей степени, чем меня? — пришел к выводу третий.
По тому, как они завершали фразы друг друга, Рилиан понял, что и думают они одинаково и синхронно.
— Разве сила твоего ума или тела…
— …превосходит мою? Разве ты…
— …обгоняешь меня в мужестве и доблести или…
— …в любом другом врожденном качестве?
— Ясно, что нет, поэтому я…
— …не в меньшей степени, чем ты, обладаю правом…
— …называть себя настоящим Кипроузом…
— …Гевайном.
— Не совсем так, мои дорогие. — Этот Кипроуз, столь неохотно признанный остальными в качестве прототипа, очевидно, и был настоящим сеньором. — Я обладаю исключительным правом в силу того, что я родился естественным путем. Меня произвели на свет родители из плоти и крови, и я достигал зрелости в течение десятилетий. Достигнув оной, я возжелал воспроизвести духовное и сверхнормальное совершенство, коим я располагаю, и тогда я вывел вас, свои персоны. И могу заверить вас, вы — мое лучшее творение. Но творение, мои дорогие, еще весьма юное.
— Возможно, так оно и есть, — заговорил с оттенком грусти один двойник. — Поскольку я смутно помню колышущийся сон в воде, лунный свет, слепящий мои глаза…
— …сквозь стеклянную стенку огромной пробирки, — поддержал его другой. — Возможно, это тело недавно сформировано, но я храню воспоминания…
— …всей жизни: от раннего детства…
— …и первых проявлений моей сверхнормальности до восхищенного обожания всех, кто меня окружал…
— …до замечательных достижений в пору моего взросления…
— …и превращения в самого могущественного сверхнормалиста нашего времени, а возможно, и всех времен.
— Я чувствую, что существую уже десятки лет, и в этом залог уникальности моей личности, — с дерзостью доказывал один из них.
— Абсолютно неприемлемо для моей гордости, для…
— …моей самооценки, для…
— …самоуважения поверить в то, что я — один из многих, выпеченных из одного замеса…
— …как булочки. Я есть Кипроуз…
— …Гевайн и…
— …не желаю делить ни с кем мою индивидуальность…
— …мою сущность…
— …мое существование. Я смотрю вокруг и вижу три копии…
— …моего собственного лица. Этого нельзя отрицать. Я признаю нашу внешнюю похожесть, наше…
— …братское родство, но всему есть предел. Те другие не такие, как я…
— …ведь сеньор только один, и…
— …я — это он! — прозвучало идеально совпавшее по времени заверение трех голосов.
Человек слева, настоящий Кипроуз, вздохнул и с сочувствием ответил им:
— Дорогие моему сердцу, я признаю и понимаю ваше негодование. Потеря индивидуальности невыносима для благородной души. Позвольте мне заверить вас, что разница между вами, безусловно, существует, хотя бы потому, что вы занимаете три отдельных участка пространства. В силу вашего обособления в пространстве, виды, на которые наталкиваются ваши глаза, звуки и запахи, которые вы ощущаете, короче говоря, все впечатления ваших органов восприятия разнятся у каждого из вас. Эти разные впечатления выльются в слегка отличающиеся друг от друга воспоминания у каждого из вас, что в свою очередь приведет в конце концов к некоторой разнице мыслей. Сейчас этот процесс лишь начался, но с течением времени он разовьется сильнее, в этом неизбежный конечный результат физического разделения ваших тел. Поэтому, дорогие мои, утешьтесь. — Оставив персон размышлять над сказанным, Кипроуз повернулся к Рилиану и Мерит, все еще застрявшим в дверях, и произнес:
— Не сомневаюсь, вы хотите знать, зачем я вызвал вас сюда.
— Подивиться на ваше достижение, сеньор? — дипломатично предложил Рилиан.
— Отчасти верно, юноша. Душа художника подпитывается лестью созерцателей его таланта. Это так. Однако предположение о том, что подобное признание составляет суть моих намерений, выдает ограниченность вашего ума. Будьте добры, зайдите в комнату.
— Ваше нервное топтание на пороге комнаты напоминает поведение зайца, окаменевшего при виде охотника, — проговорила одна персона.
— Это настолько же бестактно, насколько и абсурдно, — подметила другая.
— Отлично сказано, ненаглядные мои, — одобрил Кипроуз. — Я бы не смог выразить эту мысль лучше, чем вы.
Рилиан с Мерит вошли. На мгновение в комнате повисла тишина, нарушаемая только тихим восторженным шипением Крекита и Нурбо.
— Юноша, ваше присутствие потребовалось для проверки знаний моих персон, — объяснил Кипроуз. — Я ничего не имею против того, что вы сочли возможным привести с собой госпожу Мерит, возможно, она тоже может быть полезной.
— Хотя ее полезность остается открытым вопросом, — изрек двойник. — Красота выполняет несколько функций…
— …но ни одна из этих функций не отвечает нашим текущим нуждам… — добавил другой.
— …если не наличествует ум, — завершил высказывание третий.
Мерит залилась густым румянцем, а Рилиан стиснул зубы: «Точные копии».
— Не так давно, — продолжал Кипроуз, — я сообщил вам, что мои персоны в готовом виде разделят все мои знания и воспоминания. Нет сомнений, что вы не сохранили в памяти эту информацию, поэтому мне приходится напоминать вам об этом.