Страница 2 из 2
Жрица. Я исполню вашу волю; предводительствуя вами, уйдемте отсюда. Но, быть может… Да, так и есть.
(Делая дики прыжки, перескакивая через тела (л. 5 об) умирающих, опрокидывая живущих со страшной быстротой приближается юноша с двумя испепеленными руками и страшно блестящи глазами.)
Жрица. Я знала, что ты дешь. Это тебя я искала глазами. Вот я принимаю тебя в объятья и иду туда, где сплетенные тела юношей уготовили ложе. Вы же все, кто здесь ни есть, дающий ли себя обтекать огненной влаге или окунающий свечу-руку или , воспевая славу милому рождению, не отрывайте от нас и силой обмана зачаруйте себя, убедите, что это вы сможете и трепещите в моих объятиях. Вот я веду тебя к железному ложу, вы же взирайте!
Все. Мы делаем это!
Ожидающий очереди. Настал и наш черед! Не сходя с моста, мы обтекаемся огненной влагой и стоим как дубы в половодье. То один, то другой из нас падает, но мы созерцаем тебя, созерцаем. Мы волим это!
Умирающий юноша, подымающийся на локте. О как стонет он и трепещет в ее объятьях! О! Это я… (Падает.)
Юноши моста. Мы поем славу милому рождению, но мы не отрываем глаза от той, кто расточает ласки испепелившему руку. Как стонет он!
Прислужница. Забыли они в своих ласках про все. И взирающие на них забывают о другом. Таинству их причащаются и пролитому вину и преломленному хлебу приобщаемся духовно все. Но что это! Поток возвращается в старое русло. Рушится мост; один за другим падают под яростью волн юноши и не успевают заменить их. Как лес обрушаются толпы ожидающих очереди со слабым возгласом Яростн и яростней волны… Видно хотят отнять у нас царицу; а она забыла о всем… Ах, огненные волны погребли ег и ее. Ах все потоплено вокруг холма… видно и мне пойти за госпожой спустившись с холма и (л. 6 об) раздавая на пути поцелуи умирающим… (Спускается по склону.)
Не расстанусь ли с платьем? Ах! в этом плаще держал он меня в объятьях; эту запонку наколол он!
Нет! Пусть золотые волны погребут меня, но платье оставлю на холме.
Ах! как блестит золотое зеркало! Увы мне! добросаю тела милых братьев и последней ринусь сама в золотую волну!
Май 1908